Поцелуй или смерть - Страница 9

Менделл вернулся обратно к двери, на которой не было никакой надписи. Он снова колебался. Полиции ведь известно, что он уехал с Куртисом. Они найдут его отпечатки пальцев в комнате, на пачке сигарет, на спичках, на столе, на стуле, на телефоне, на теле Куртиса... Он повернул ручку двери. Она оказалась Заперта. Когда Барни закрывал за собой дверь, замок защелкнулся. Тогда каким образом убийца отпер его? Это будет одним из первых вопросов, которые задаст ему Карлтон. Еще более задохнувшись, Менделл запахнул свое пальто так, чтобы не было видно крови, но это удалось ему лишь наполовину. Если он прятал обшлаг пиджака, то виднелось место, о которое он вытер пальцы. Барни разрешил проблему, сняв и свернув пальто пополам, но не знал, что делать с пальцами, запачканными кровью.

В этот момент дверь одного из лифтов отворилась, и Менделл сунул руку в карман. Мужчина средних лет, хромая, пошел по коридору. Его нос и щеки покраснели от холода. Приблизившись к Менделлу, он снял одну перчатку и сунул ключ в замок двери напротив кабинета Куртиса. Повернувшись, он приветливо спросил:

– Холодно сегодня утром, правда?

Чтобы ответить, Менделлу пришлось сделать над собой усилие.

– Да, конечно, очень холодно.

За хромым мужчиной захлопнулась дверь. Некоторое время Менделл стоял неподвижно, потом направился по коридору тс железной двери, ведущей на пожарную лестницу. Когда обнаружат труп Куртиса, полиция начнет обшаривать соседние конторы и этот хромой скажет:

– Ну, да, конечно, я видел мужчину у двери. Высокий парень, блондин, со слегка приплюснутым носом. Он засунул правую руку в карман пиджака. Да, возможно, он держался за пистолет.

На площадке четвертого этажа Менделл остановился, вспомнив, что убийца тоже убежал по этой лестнице. Потом он снова медленно пошел вперед. Ему вроде бы нечего было бояться убийцы... Но так ли это? Барни посмотрел на свои роскошные часы, купленные после победы над Посневичем. Убийца скрылся всего десять минут назад. Менделл открыл дверь запасного выхода, ведущего в холл. Какой-то тип в униформе менял табличку с фамилией в списке на стене. Увидев Менделла, он кивнул головой.

– Доброе утро.

– Здравствуйте, – ответил Менделл, начиная вынимать руку из кармана, но вовремя спохватившись. – Скажите, пожалуйста, мне хотелось бы удостовериться...

– Что вы хотите? – спросил парень.

– Кто-нибудь уже выходил из этой двери?

– Сколько времени тому назад? – поинтересовался парень, продолжая писать мелом на черной доске.

– Примерно десять минут назад.

– Не могу вам сказать, мистер, – покачал головой парень. – Я только сию минуту начал работать. – Он впервые прямо посмотрел на Менделла. – А вы снимаете контору в этом здании?

– Нет, – покачал головой Менделл.

Он был недоволен тем, что остановился поговорить с этим служащим и тем самым возбудил у него подозрение. Человек заинтересованно посмотрел на Менделла.

– Эй, одну минуту! – крикнул он.

Но Менделл не хотел влипать сейчас в историю, не хотел, чтобы его задержали. Его все равно арестуют, но не раньше, чем он повидает Галь. Барни попятился от служащего и быстро направился к выходу. Парень последовал через холл за ним.

– Эй, вы...

Менделл с силой дернул стеклянную дверь, выходящую на улицу. Пройдя мимо нескольких домов, он обернулся. Парень остановился на тротуаре, но глазами наблюдал за ним. Менделл продолжал идти, ускоряя шаг. Может, пройдет четверть часа, прежде чем они обнаружат Куртиса, а может, и час, и пять часов. Когда его найдут, Менделла снова арестуют, но до этого он успеет повидать Галь. Он повернул на восток на Рандольф-стрит, и страшный порыв ледяного ветра с озера чуть не опрокинул его. Проходя мимо отеля "Бисмарк", Менделл осознал, что у него, вероятно, странный вид со сложенным пальто под мышкой. Все остальные люди закутались, чтобы спастись от холода. Он шел против ветра, но это не имело значения. Ничто не имело значения, кроме Галь.

Он миновал Дворец и подождал на углу Дазалл-стрит, пока зажегся зеленый свет. Когда Барни переходил вместе с толпой улицу, порыв ветра сорвал у него с головы красивую шляпу. Менделл хотел ее поймать, но не успел. Шляпа полетела и ударилась о бедра красивой девушки, а потом покатилась дальше. Один прохожий, идущий навстречу Барни, попытался остановить ее. Другой, позади него, подобрал ее. Этот человек с невыразительным лицом автоматически стал отряхивать ее обшлагом, потом, охваченный страхом, вложил эту шляпу из коричневого велюра в протянутую руку Менделла и быстро удалился, поглядывая на свою запыленную ладонь. Позабыв о толпе, снующей вокруг него, Менделл в задумчивости остался стоять на тротуаре, глядя на свою шляпу. Часть ее подкладки, так же как и рукав пальто, была запачкана кровью. Но не кровь испугала прохожего, а две круглые и четкие дырочки от пуль.

Красный свет снова сменился зеленым, и сигналы машин заставили Барни вернуться на тротуар. Кровь на шляпе легко объяснима – это кровь Куртиса. Но чем объяснить эти две дырочки? Страх снова охватил Менделла. В кого стрелял убийца – в него или в Куртиса? Кого он хотел убить, этот человек, появившийся на пороге? У Менделла начали подгибаться колени, и он снова испытал те чувства, которые овладели им, когда он попытался одеть Вирджинию, мертвую, там, в отеле. Смерть – штука холодная, дикая и безжалостная. Сейчас ты можешь нежно любить, быть голодным, хотеть пить, а минуту спустя – ты уже лишь недвижимый труп.

Менделл проложил себе дорогу сквозь толпу служащих разных контор и оперся о серый гранит Сити-Хэлл. В кого же стрелял незнакомец? И, за исключением крика Куртиса, предупреждающего Барни, никто не произнес ни слова. Слышались лишь щелчок выключателя, когда погас свет, и звуки выстрелов. Видимо, две пули, сделавшие дырки в его шляпе, предназначались Куртису... Хотя Куртис сидел возле окна в самом конце комнаты...

Менделл посмотрел на окна отеля на другой стороне улицы. Позади одного из них находилась Галь, ждущая его, вероятно, в постели, как маленькая, ленивая кошечка. Или, может быть, она принимает ванну после дороги... Или прихорашивается, чтобы посильнее возбудить в нем желание...

Внезапно Менделл почувствовал себя измученным до смерти. Ему невозможно сейчас идти к Галь. Если она увидит кровь на его пальто и отверстия от пуль в шляпе, она задаст ему больше вопросов, чем полиция.

Барни закрыл глаза и попытался представить себе ее всю, но не смог. Ему только удалось вспомнить губы, красивые, податливые, задающие вопросы... "Кто был этот человек, Барни? Почему он стрелял в тебя? Что ты ему сделал?"

Менделл прислонился к граниту. Веки его глаз горели, а зрачки казались засыпанными песком. Губы Барни скривились, будто бы он собирался заплакать. Если он не сможет ответить на вопросы Галь, ему опять не повезет с ней. Только огонек гнева заблестит в ее глазах. Она не позволит ни поцеловать себя, ни обнять, она не будет заниматься с ним любовью. Ей будет страшно. Галь подумает, что прежние признаки расстройства нервной системы опять вернулись к нему и что он снова потерял голову.

Менделл ударил кулаком по граниту.

Как это несправедливо! Подобные вещи не должны происходить!

Утро подходило к концу, и становилось холоднее. Какой-то добрый самаритянин, проходя мимо, остановился около Менделла.

– Что случилось, старик? Что-нибудь не так?

Менделл открыл глаза и посмотрел на него.

– Ничего, ничего. Все в порядке, спасибо.

Он надел на голову шляпу, оторвался от стены и медленно побрел, сам не зная куда. Ему хотелось поговорить с Джоем Мерсером. Тот всегда был мозгом компании и мог бы подсказать ему, что делать. Но по какой-то неизвестной причине Мерсер оказался против него. Джой назвал его дерьмом и пришел в восторг, видя, в каком он оказался положении.

На переходе на Кларк-стрит горел красный сигнал. Менделл пересек улицу на зеленый свет и направился на север к реке. По ней плавали льдины, а на мосту дул порывистый ветер. У Менделла посинели от холода руки и губы. Ему очень хотелось надеть пальто, но он боялся. Первый же флик, заметив его, прицепится: "Эй, ты, как кровь попала к тебе на пальто?"