Побег из жизни - Страница 31

— Расскажите, что у вас произошло в ночь на третье июля, — предложили ему.

— Да что рассказывать? — пожал плечами Мокасинов.

— А все-таки?

— Ну вы же знаете, — сказал он.

— У вас как будто был обыск?

Мокасинов снова пожал плечами. Этот жест можно было понять как знак согласия, а может быть, и удивления.

— И что же у вас было изъято?

— Да что, — сказал Максимов, — Кое-что берег на черный день. Часики были две пары — мои и жены, да дочкины, что на свадьбу приобрел, ну и денег немного.

— Немного? — удивленно переспросил следователь, — А сколько именно?

Мокасинов назвал сумму. Следователь еще больше удивился.

— Двадцать тысяч? — переспросил он. — Всего?

— Всю жизнь собирал, — сказал Мокасинов. — Трудовые, кровные.

— Ну, а валюта, золотые монеты? Две сберегательные книжки.

— Какая валюта? — переспросил Мокасинов.

— А вот товарищ Гаврилов, бывший при обыске понятым, уверяет, что у вас были обнаружены золотые монеты в жестяной банке и что их было много.

— А он считал их, Гаврилов? В чужом кармане и не то насчитать можно. Каждая денежка за десять кажется. Пьян он был, должно быть, вот и уверяет.

— А книжки сберегательные? — спросил уполномоченный. — На них ведь двадцать тысяч рублей вложено?

— Какие книжки? Не было никаких книжек.

— Оставили они вам копию протокола обыска?

— Дали чего-то, — ответил Мокасинов.

— Где она?

— Засунул куда-то второпях, не найду никак.

— Откуда сотрудники были? — спросил Сизиков.

— Из центра края, сказывали.

— Как назывались?.

— Не вспомню, — сказал Мокасинов. — Запамятовал.

Сизиков и Небеда переглянулись.

Небеда сказал:

— Капитаном Логиновым назвался тот, что в форме, сторож говорит.

— Может, и Логинов, Митрич слышал, видно. Мне не до того было. По ошибке, видать, ко мне пришли. Сраму наделали. За мной делов нет никаких.

— Выйдите в коридор, посидите там, — попросил Сизиков.

Когда Мокасинов вышел, Сизиков развел руками:

— Не пойму я пока. Гаврилов — одно, а Мокасинов — другое. Почему один понятой был при обыске? По закону двое положено. Может, ты не понял чего. Давай за Гавриловым быстра. Мокасинов пусть посидит в коридоре.

Небеда вернулся один. Вид у него был растерянный, Гаврилов внезапно и тяжело заболел.

Через несколько дней приехал и Волобуев, пояснивший свое опоздание необходимостью навестить родственников. А еще через некоторое время Мокасинов уехал из Виноградного к дочке в Армавир. История с обыском в его квартире осталась для местной милиции загадкой.

Андреев задержался в Одессе, ожидая приезда Савченко. Он снова думал о загадочных событиях в поселке Виноградное.

Значит, Мокасинов поселился здесь, в Одессе, сразу после таинственного обыска, произведенного у него неизвестными лицами. Срочно продал имущество и дом, расстался с привычным уютом и начал создавать его на новом месте. Объяснимо, если представить, что человек на старости просто захотел пожить в большом городе. Но зачем, покидая Виноградное, Мокасинов всем сказал, что едет в Армавир к дочке. При выписке тоже указал новым местом жительства Армавир. От кого скрывал настоящий адрес? От кого и отчего ограждал себя? Чего боялся?

А эта история с обыском? Кто произвел его, если в Краснодарском крае никакие следственные власти не имели к нему отношения. А противоречия обстоятельств обыска? Понятой Гаврилов утверждал, что при обыске были изъяты крупные денежные суммы, ценности, золотые монеты и сберегательные книжки на большие вклады. Мокасинов же указал меньшие суммы изъятых денег, отказался от валюты и от сберегательных книжек. Савченко установил, что ни в Краснодаре, ни в Новороссийске в сберкассах вкладов на имя Мокасинова никогда не было. Кто прав? Мокасинов или Гаврилов?

Вопрос этот так и остался невыясненным. Гаврилов болел гипертонией и вскоре после отъезда Мокасинова умер. Нельзя сбросить со счета предположение, что вклады Мокасинова могли быть на предъявителя.

Операции по таким вкладам в крае производили только две сберкассы. Одна в Краснодаре, другая — в Новороссийске. Савченко и занимался сейчас исследованием их архивов за период, близкий к событиям в Виноградном.

После того как был задержан Бубенцов, стало ясно, что Мокасинов оказывал содействие враждебным силам. Кому? Кто стоит за Мокасиновым? Может, его переезд в Одессу и вызван необходимостью пособничать врагу. Нужно разобраться в его прошлом. В прошлом человека — корни его настоящего.

За Мокасиновым велось тщательное наблюдение, но ничего интересного оно не принесло. Большинство времени он проводил дома, в саду. Отлучался из дому только на базар, где изредка продавал свои фрукты. Казался издали хмурым и замкнутым.

Поиски «туриста» Джексона тоже не дали результатов. Он бесследно исчез. Связь Мокасинова с Николаевым пока тоже не удается проследить.

Андреев распахнул дверь и вышел на балкон. Гостиница стояла почти на самом берегу моря. С балкона была видна набережная, заполненная гуляющим народом. В этот солнечный воскресный день люди отдыхали, веселились, смеялись. Казалось, у них не было ни тревог, ни напряжения, ни беспокойных неотвязных мыслей. А он не мог себе позволить отбросить эти мысли, потому что чувствовал себя ответственным за их же покой и безопасность.

В пластмассовой коробке, несколько большей, чем портсигар, Савченко привез две сберегательные книжки с поперечным надрезом. (Согласно инструкции, книжки при изъятии всего вклада отбираются у предъявителя, надрезаются и хранятся в архиве вместе с карточкой учета.) Книжки были на предъявителя, и вклады по ним были изъяты в новороссийской сберкассе на следующий день после эпизода с обыском в Виноградном.

Беседуя с опытными сотрудниками сберкассы, Савченко узнал, что изъятие полных вкладов, особенно предъявительских, осуществляется редко. Обычно эти вклады хранятся долго, и операции по ним больше приходные, чем расходные. Такие вклады изымаются полностью только по чрезвычайным обстоятельствам — переезд, покупка недвижимого имущества, завещание.

На книжках, привезенных Савченко, хранилось двадцать тысяч. Гаврилов в своих показаниях тоже упоминал сумму, близкую к этой. Савченко предполагает, что это и есть те самые книжки, что были изъяты при обыске у Мокасинова. На них имелось много следов и пятен.

Дактилоскопическое исследование выявило следы пальцев разных лиц. Естественно, что большинство следов должно было принадлежать владельцу книжек, а остальные были оставлены, возможно, сотрудниками сберкассы, а возможно, и теми лицами, которые изымали вклады. Табло со следами, лежавшее перед Андреевым, как бы приоткрывало завесу над тайной Виноградного. Если подтвердится, что преобладают следы с дактилоскопическими особенностями Мокасинова, то он является владельцем сберкнижек. Это можно было сделать только путем сопоставления. Андреев поставил перед Савченко нелегкую задачу — добыть отпечатки пальцев Мокасинова, но так, чтобы сам Мокасинов ничего не заподозрил.

Такая возможность вскоре представилась. Однажды утром, когда Мокасинов разложил свои груши на прилавке Одесского рынка, подошедший к нему покупатель, улыбаясь, спросил:

— Почем, дед, твои огурцы?

Мокасинов покосился на веселого балагура и в тон ему спросил тоже:

— Ты про те, что на дереве растут?

— Точно, дед, пошутить люблю.

— Так они по гривеннику штука, — сказал Мокасинов, поправляя разложенные кучки груш. — Вишь, какие хорошие. А на вкус не сыщешь лучших.

— Хороши груши, — похвалил покупатель, — а по цене, как из золота.

— Запрос в карман не лезет, — парировал Мокасинов, — не хочешь, не бери.

— Дед, а дед, — доверительно заговорил покупатель, — скажи по совести, у кого купил груши? Сад у кого? Мне с веточки, свеженьких, в пакеты набрать для отправки на север. Приезжий я, отдыхающий.

— Ты что, ошалел, что ли. У кого купил? Что ж я спекулянт, по-твоему? Сам вырастил! Свой сад у меня!