Побег из Брюха Паука (ЛП) - Страница 5

— Включаю подачу? — спрашивает Абнести.

— Подтверждаю, — отвечаю я.

— Подтверждаешь препарат для улучшения работы речевых центров? — спрашивает он.

— Хорошо, — говорю я.

— Хэзер, привет! — говорит он.

— Доброе утро, — отвечает Хэзер.

— Включаю подачу? — спрашивает он.

— Подтверждаю, — говорит Хэзер.

Абнести нажимает кнопку на своём пульте.

Darkenfloxx^TM начинает действовать. Вскоре Хэзер начинает тихо всхлипывать. Затем встает, начинает ходить из стороны в сторону. Переходит на плач. Местами истеричный.

— Мне это не нравится, — говорит она дрожащим голосом.

Затем её тошнит в мусорное ведро.

— Говори, Джефф, — просит Абнести. — Говори побольше и как можно детальнее. Давай воспользуемся этой ситуацией, насколько это возможно.

Все попавшее мне в вену оказалось первоклассным товаром. Внезапно я перехожу на убойный речитатив. Я рифмую все, что делает Хэзер, рифмую свои чувства о том, что делает Хэзер. В основном, я чувствовал следующее: Каждый человек рождается мужчиной или женщиной. Каждый человек с рождения испытывает, или, как минимум, имеет потенциал испытывать, обожание своего/своей матери/отца. Таким образом, каждый человек достоин любви. Наблюдая за страданиями Хэзер, я почувствовал, как волна нежности захлестнула мое тело, нежности, которую сложно отличить от огромного экзистенциального дурмана, в центре которого находилась яркая мысль: почему такие красивые, любимые вместилища становятся рабами глубокой боли? Хэзер представлялась мне горой оголенных нервных окончаний. Разум Хэзер обладал подвижностью, и мог быть полностью разрушен (болью, тоской). Как так? Зачем её сделали такой? Такой хрупкой?

Бедное дитя, думал я, бедная девочка. Кто тебя любит? Есть кто-то, кто тебя любит?

— Постой, Джефф, — говорит Абнести. — Верлен! Ну, что думаешь? Чувствуются следы романтической привязанности в устных комментариях Джеффа?

— Я бы сказал — нет, — отвечает Верлен по громкой связи. — Это всё — всего лишь базовые человеческие чувства.

— Отлично, — говорит Абнести. — Сколько времени до конца?

— Две минуты, — говорит Верлен.

На то, что произошло дальше было мучительно смотреть. Под воздействием Verbaluce^TM, VeriTalk^TM и ChatEase^TM было невозможно перестать вслух описывать происходящее.

В каждом Помещении стоял диван, стол и стул, все сконструированы так, чтобы их нельзя было разобрать. Хэзер принялась разбирать свой неразборный стул. Её лицо — маска ярости. Она, что есть силы, билась головой о стену. Как разгневанный злой гений, Хэзер, это вместилище, обожаемое кем-то, сумела, в своей наполненной тоской ярости, разобрать стул, продолжая ломать головой стену.

— Боже, — сказал Верлен.

— Верлен, взбодрись, — говорит Абнести. — Джефф, перестань плакать. Вопреки тому, что ты думаешь, в плаче не так много полезных данных. Пользуйся словами. Не дай этому пропасть даром.

Я пользовался словами. Я говорил уже не предложениями, а целыми главами, я был предельно точен. Я описывал и переописывал всё, что чувствовал, наблюдая за тем, что начала делать Хэзер, настойчиво, даже с какой-то особой красотой, со своими лицом/головой ножкой от стула.

В его защиту стоит сказать, что Абнести сам был не в самой лучшей форме — тяжело дышал, щеки красные, цвета алых леденцов, постукивал по экрану своего Мака ручкой, что он делал только в моменты стресса.

— Время, — наконец сказал он, отключая подачу Darkenfloxx^TM на своем пульте. — Блядь. Мотай туда, Верлен. Поживее.

Верлен побежал в Малое Помещение №2.

— Говори, Сэмми, — просит Абнести.

Верлен щупает пульс Хэзер, поднимает руки ладонями вверх, так, что он становится похожим на Иисуса, только с шокированным, а не блаженным выражением лица, плюс у него очки, сдвинутые на макушку.

— Вы что, прикалываетесь? — говорит Абнести.

— Что теперь? — спрашивает Верлен. — Что я…

— Вы что, ёпта… прикалываетесь? — говорит Абнести.

Абнести выскакивает из кресла, откидывая меня в сторону и вылетает через дверь в Малое Помещение №2.

Я возвращаюсь в свою спальню.

В три Верлен включает громкоговоритель.

— Джеф, — говорит он. — Пожалуйста, вернись в Паучье Брюхо.

Я возвращаюсь в Паучье Брюхо.

— Мы очень сожалеем, что тебе пришлось это увидеть, Джефф, — говорит Абнести.

— Это было неожиданно, — говорит Верлен.

— Неожиданно и досадно, — говорит Абнести. — И извини, что я толкнул тебя.

— Она умерла? — спрашиваю я.

— Ну, она не в лучшем состоянии, — говорит Верлен.

— Слушай, Джефф, такое случается, — говорит Абнести. — Это же наука. Наука исследует неизвестное. Не было известно, что сделают с Хэзер пять минут на Darkenfloxx^TM. Теперь мы это знаем. Что ещё мы теперь знаем, согласно профессиональной оценке Верлена твоих комментариев, так это то, что ты действительно не испытывал даже остаточное романтическое влечение к Хэзер. И это очень важно, Джефф. Лучик надежды в это время печали для всех нас. Даже когда Хэзер уходила, образно говоря, в море на своём корабле, ты оставался непоколебимым, продолжая не испытывать к ней романтические чувства. Думаю, что протокольный комитет скажет — ребята в Ютике реально впереди планеты всей по качеству данных, которые они поставляют по ED289/290.

В Паучьем Брюхе наступила тишина.

— Верлен, иди, — говорит Абнести. — Займись своим делом. Подготовь что нужно.

Верлен выходит.

— Ты думаешь, мне это понравилось? — спрашивает Абнести.

— Нет, так не выглядело, — говорю я.

— Нет, не понравилось, — говорит Абнести. — Мне это сильно не понравилось. Я человек. У меня есть чувства. Тем не менее, отложив в сторону личную грусть, всё прошло хорошо. Ты отлично поработал. Мы все отлично поработали. Хэзер — особенно хорошо поработала. Я отдаю ей честь. Давай просто… давай просто доведём начатое до конца. Закончим это. Завершим последнюю часть нашего подтверждающего эксперимента.

В Малое Помещение №4 входит Рэйчел.

— Мы что, собираемся теперь накачать Darkenfloxx^TM Рэйчел? — спрашиваю я.

— Подумай, Джефф, — говорит Абнести. — Как мы можем по-настоящему знать, что ты одинаково не любишь Рэйчел и Хэзер, если у нас есть только данные о твоей реакции на произошедшее с Хэзер? Включи голову. Я понимаю, ты не учёный, но Боже, ты же работаешь бок о бок с учёными целыми днями. Включаю подачу?

Я не говорю подтверждаю.

— В чём проблема, Джефф? — спрашивает Абнести.

— Я не хочу убивать Рэйчел, — говорю я.

— Ну, а кто хочет? — спрашивает Абнести. — Я, что ли? Или ты, Верлен?

— Нет, — отвечает Верлен по громкой связи.

— Джефф, ты слишком зацикливаешься на этом, — говорит Абнести. — Возможно, что Darkenfloxx^TM убьёт Рэйчел? Конечно. У нас есть прецедент с Хэзер. Но, с другой стороны, Рэйчел может оказаться сильнее. Она ведь даже физически немного больше.

— Вообще-то, она немного меньше, — говорит Верлен.

— Ну, может быть она пожёстче, — говорит Абнести.

— В любом случае, мы отрегулируем её дозу согласно весу, — говорит Верлен. — Так что…

— Спасибо, Верлен, — говорит Абнести. — Спасибо за разъяснения.

— Может быть покажи ему дело, — говорит Верлен.

Абнести передаёт мне дело Рэйчел.

Верлен возвращается.

— Читай и плачь, — говорит он.

Согласно делу Рэйчел, она крала ювелирку у своей матери, машину у отца, наличку у сестры, статуэтки из церкви. Её упекли за наркотики. Отсидев четыре срока за наркотики, она наконец отправилась в рехаб из-за наркотиков, затем из-за проституции, затем на так называемую закрепляющую реабилитацию, для тех, кто так часто бывал в рехабах, что выработал к ним иммунитет. Выглядит, что и к закрепляющей реабилитации у неё в итоге выработался иммунитет, потому что после этого произошел хет-трик: тройное убийство — её дилер, сестра дилера и бойфренд сестры дилера.