По закону сказки (СИ) - Страница 14

- Мне? - Воскликнул изумлённый до глубины души Айрон. - Но как?!.

- Когда-нибудь мы поговорим об этом за бокальчиком отличного вина, а пока… время дорого.

- Разумеется, - понятливо откликнулся вампир, протягивая ладонь для тёплого рукопожатия. Уверенность Араши Змееглазого в благополучном исходе задуманной эскапады магическим образом придала поникшему было Айрону сил, вернув Владыке Эргона свойственный его непоседливой натуре утраченный было оптимизм.

***

Маскарадный костюм необычен своей вычурностью - слишком много мелких деталей, назначения и символизма которых Айрон не понимал. Чужая культура, так явственно отражённая в этом облачении, словно лишний раз проводила черту между ним и Императором Лайтоненом. Они из разных, слишком разных миров и Тимо всегда понимал это, в отличие от наивного Айрона, стремящегося к приключениям, не признающим ни титулов, ни различий.

Араши Змееглазый выбрал интересный образ для Владыки Эргона - в зеркале отражался невысокий, стройный мужчина, облачённый в чёрный с пронзительно-алыми вставками камзол, расшитый серебряной вышивкой. Место пуговиц занимали некрупные, но отлично огранённые рубины, а накидка с высоким, жёстким воротом имела вид птичьих крыльев. Айрон ещё раз провёл рукой по удивительному плащу и под пальцами зашуршали самые настоящие перья, неведомым образом закреплённые на тёмной ткани. Закрепляла образ ворона полумаска с острым металлическим клювом, оставляющая открытыми рот и подбородок Принца Ночи. Вокруг отверстий для глаз мрачно сверкали чёрные агаты и, разумеется, здесь тоже не обошлось без перьев. Тончайшая кожа чёрных перчаток тесно облегала пальцы Владыки Эргона, поверх них было надето три кольца - с лунным топазом, изумрудом и сапфиром.

- Отлично выглядишь, - завистливо проворчал Луциан, одетый куда более скромно - в серо-стального цвета камзол, брюки и чёрные сапоги почти до колен. Его маска так же была без особых изысков - целиком закрывавшая лицо, была раскрашена в два цвета - серебряный и чёрный. Айрон повернулся на голос брата, услышав, как тихонько заскрипели и зашуршали весьма правдоподобно жёсткие перья накидки. Тонкие губы, не скрытые маской, сложились в язвительную улыбку:

- Похоже, разницу в сословиях принято демонстрировать даже на таком увеселительном мероприятии, как бал-маскарад.

Луциан кисло кивнул, бросив взгляд на ручной хронометр, выставленный по времени Столицы Империи Мэру.

- Уже пора, - сухо констатировал он свои наблюдения и у Айрона вдруг взволнованно заколотилось сердце. Скоро, уже совсем скоро он вновь увидит Лайтонена… чтобы лишний раз убедиться - с гордым упрямцем всё в полном порядке. Хватит ли ему духу первым сломать стену отчуждения, возникшую между ними, Айрон не знал, но ему очень хотелось верить в собственные силы.

Повернув на пальце массивное кольцо с изумрудом, Владыка Эргона, а следом за ним и его брат-герцог, вошли в появившийся портал, чтобы оказаться под чужими небесами, уже осенёнными крыльями Богини Ночи. Айрон протянул руку, ладонью вверх и на чёрную кожу перчатки плавно опустилась пушистая узорчатая снежинка. Ледяные грани непоправимо сломались и теперь неспешно оплывали по краям, навсегда губя зимнее волшебство. Айрон заворожённо наблюдал за этим разрушением, пока Луциан грубо не одёрнул брата:

- Нам нельзя долго находиться в этой части Дворца! Обычных гостей сюда не допускают, а в момент появления мы могли бы столкнуться с кем-нибудь, вот Змееглазый и выбрал именно это место. Скорее всего, мы находимся в крыле Дворца, ранее принадлежащем ему. Нужно торопиться!

Айрон рассеянно кивнул, в последний раз бросив тоскующий взгляд в тёмные небеса, откуда падающими звёздочками планировали снежинки. Скорее всего, снегопад только начинался - на каменных плитах лежал лёгкий белоснежный пушок, уже к середине ночи грозящий превратиться в сугробы. Изо рта вырывался пар, однако Айрон не чувствовал холода, в его крови бурлил адреналин, он торопился на самое важное в своей жизни свидание, поэтому без возражений последовал за Луцианом, знающим дорогу в хитросплетениях дворцовых коридоров, сжав в ладони растаявшую снежинку, словно одинокую слезу.

…Он не запоминал те залы, мимо которых проходил. Возможно, погружённые в темноту, сейчас пустые и одинокие, они немного напоминали комнаты Вергандума, но сквозь каменные стены всё отчётливее звучала весёлая, праздничная музыка, гул голосов множества живых существ и, разумеется, гулкие хлопки взрывающихся салютов и фейерверков. Империя праздновала Зимние Столпы, а в Эргоне этот день звался проще - канун Нового Года.

Всё чаще стали появляться освещённые залы, попадаться люди в смешных и вычурных костюмах, с которыми Айрон и Луциан раскланивались, словно со старыми знакомыми, поддавшись всеобщему веселью, и вот, наконец, они вышли к эпицентру празднества - тронному залу Дворца, оказавшись на галерее, с которой открывался замечательный вид на танцующие пары, скользящие по начищенным плитам пола, словно яркие, разноцветные бабочки. Музыка чудесного вальса гремела, проникая в душу и хотелось подхватить какую-нибудь красотку в цветастом облаке кружев и влиться с нею в круг, освободившись от тревог и забот, просто отдаться настроению праздника.

Однако взгляд Айрона уже пытливо ощупывал незнакомые лица и фигуры в поисках одного-единственного человека, и всё же первым его заметил Луциан, тихо прошептавший:

- Там, у тронного возвышения…

Айрон развернулся так резко, что едва не сбил плечом проходящего мимо маркиза во фривольном костюме морского волка, уже прилично набравшегося пьяным шампанским, и оттого оставивший вопиющую выходку без особого внимания. Наверняка решил, будто его штормит.

Тимо Лайтонен стоял в окружении блестящих придворных и непринуждённо улыбался какой-то шутке. Рядом с ним высился гранитным утёсом Алмазный Меч Империи - Браних Грейд, второй сын, а утончённо-изысканный Эвазар развлекал милых дам каким-то рассказом, полностью завладев их вниманием. Но они не были интересны Айрону, только один…

Тимо сменил свой повседневный чёрный френч на белоснежный мундир, украшенный орденами и золотыми эполетами, так что вполне мог сойти за маскарадный костюм, если не знать, что все эти награды - настоящие. Седые волосы заплетены в тонкие косицы и уложены в идеальном порядке в какую-то наверняка жутко модную причёску, синие глаза смотрят без всякого выражения, напоминая гладкое, ровное зеркало, но Айрон отчего-то содрогнулся, вспомнив, как помертвел этот взгляд в последние мгновения перед их расставанием. С тех пор в них так и не загорелись новые звёзды.

Он был по-прежнему великолепен, его Император! Невыносимо, преступно прекрасный, порочный и невинный, безумно желанный… Айрон провел языком по пересохшим губам, чувствуя, как невовремя дает о себе знать долгое воздержание при виде столь блистательного совершенства! С трудом усмирив буйную плоть, вампир наслаждался созерцанием своего врага, все больше подмечая некоторые детали, изменившие привычный облик Лайтонена. Император был бледен почти до прозрачности и Айрону казалось - еще немного и он различит трогательно нежную сеточку вен под тонкой ухоженной кожей. Ноздри вампира затрепетали, когда он помимо воли жадно вдохнул воздух, насыщенный всевозможными запахами и ароматами духов, в надежде уловить единственный, принадлежащий Тимо - терпкий, горьковатый… Губы Лайтонена, умеющие так сладко, порочно улыбаться, теперь бесцветны и наверняка прохладны - Айрона затрясло от желания прикоснуться к ним, обогреть своим дыханием, зацеловать до крови, вернув им цвет и любимый вкус.

Но главное - пустота во взгляде, преступное равнодушие к празднику и всеобщему веселью. Странно, но Айрону как никогда раньше захотелось взять Лайтонена и сделать это грубо, жестко, не слушая мольбы и угрозы. Подчинить себе, заполнить собой и вернуть, наконец, своего Тимо! Чтобы в этих безжизненных, потухших глазах вновь разгорелось непокорное синее пламя, чтобы припухшие от страстных поцелуев губы улыбнулись иначе - дерзко, весело, задорно. Расплести тонкие косицы, позволив седым волосам живой, свободной волной ниспадать до бёдер… и никуда никогда больше не отпускать.