По воле Посейдона - Страница 105

— Давай удвоим ставку еще разок. — Менедем говорил как человек, решившийся отыграться во что бы то ни стало, сколько бы времени на это ни ушло и каких бы сил ему это ни стоило.

— Как скажешь, почтеннейший, — ответил Аминт, направляясь обратно к стартовой линии.

— Дай нам отмашку еще раз! — крикнул Менедем Соклею. — Я собираюсь обставить этого парня и удваиваю ставку, чтобы доказать, что уверен в успехе.

Некоторые из стоявших возле дорожки начали переговариваться. Улыбка Аминта стала шире; у него будут свидетели на тот случай, если Менедем не захочет платить.

Они встали на стартовую черту.

— Готовы? — спросил Соклей. — На старт! Внимание! Марш!

Аминт и Менедем вновь понеслись по дорожке бок о бок. Как и раньше, Менедем держался вровень с молодым человеком, пока до конца не осталось примерно тридцать локтей. Потом Аминт, наклонившийся вперед для последнего рывка, испустил изумленный возглас. Менедем пронесся мимо него так, будто его, Аминта, ноги внезапно оказались прибиты к земле, и выиграл, опередив соперника на три или четыре локтя.

— Теперь ты должен мне четыре драхмы, — жизнерадостно сказал он. — Или хочешь снова удвоить ставку?

— О нет, — покачал головой Аминт. — Я понял, что произошло. Ты нарочно поддавался первые два раза, чтобы меня завлечь, верно?

— Не знаю, о чем ты говоришь, — лукаво ответил Менедем. — Кроме того, откуда мне знать, что это ты сейчас мне не поддался?

Но он прекрасно понимал, что Аминт бежал изо всех сил, просто он оказался недостаточно быстроногим.

Менедем засмеялся. Попади он пару лет назад на Олимпиаду, Аминт не забыл бы его имя. Никто не может знать всех бегунов, но парень, время от времени зарабатывающий бегом, наверняка запомнил бы того, кто удостоился чести быть выдвинутым от своего полиса на Олимпийские игры.

— Почему я не видел тебя в гимнасии чаще? — печально спросил Аминт. — Тогда я не стал бы вызывать тебя на состязание!

— Я только что вернулся из Великой Эллады, — ответил Менедем, и его собеседник огорченно возвел глаза к небу.

Они вернулись к Соклею, стоявшему у стартовой черты, и Аминт направился к зданию, где юноши оставили свои туники.

— Надеюсь, он не собирается одеться и улизнуть, не заплатив, — сказал Соклей.

Для него это было скорее делом принципа, чем денег.

— Сомневаюсь, что он так поступит, — ответил Менедем. — Тогда Аминт просто не сможет больше показаться тут от стыда — слишком много людей наблюдали за нами. Побросаем дротики, пока его ждем?

— Думаю, ты прав, — согласился Соклей. — Дротики? Почему бы и нет? Во всяком случае, в этом виде спорта я не безнадежен.

Так оно и было. Благодаря своим длинным рукам Соклей бросал очень даже неплохо — Алексидам имел случай убедиться в этом весьма болезненным для себя способом, — хотя никогда и не был грациозным. Соклей не уступал Менедему в бросках на расстояние и почти не уступал ему в точности, кидая дротики в тюк соломы.

Аминт вернулся и отдал Менедему толстую, массивную тетрадрахму с Аполлоном на одной стороне и родосской розой на другой.

— Это послужит мне уроком, — сказал юноша.

— Ты отыграешься. — Менедем решил утешить его. — Как знать? Может, когда-нибудь даже используешь мой трюк.

— Ой, а ведь и верно, могу! — воскликнул Аминт удивленно, как будто ему это и в голову не приходило.

Может, и вправду не приходило.

Менедем вздохнул. Аминт этого не заметил, как не заметил прежде и того, что его соперник сдерживался во время бега. Однако от Соклея это не укрылось, и он умудрился принять насмешливый вид, не улыбнувшись.

Заплатив проигрыш, Аминт поспешил прочь, как будто боялся, что Менедем втянет его еще в какое-нибудь состязание и он опять проиграет.

Менедем повернулся к двоюродному брату.

— Хочешь, поборемся?

— Не особенно, — ответил Соклей.

Должно быть, у Менедема вытянулось лицо, потому что он поспешно добавил:

— Ну ладно, давай. Только недолго.

Они посыпали руки и тела песком, чтобы не соскальзывала хватка. Потом встали лицом к лицу в ожидании.

— Готов? — спросил Соклей.

Менедем кивнул.

Соклей бросился на брата, и они схватились, постанывая и напирая; каждый напрягал все силы, чтобы бросить другого на песок. Рост Соклея не давал ему преимуществ в борьбе. Вообще-то невысокий Менедем находился даже в более выгодном положении, потому что был ближе к земле. Он взял Соклея на бедро, легко повернулся и бросил его.

— У-уф! — Соклей довольно тяжело приземлился. — В ближайшие два-три дня мне будет больно сидеть, — поднимаясь и потирая ягодицу, сказал он.

— Ты заставил меня сегодня хорошенько потрудиться, — ответил Менедем.

Он не шутил: обычно он побеждал Соклея гораздо легче. Менедем горел желанием схватиться с ним снова.

Но, прежде чем он попросил о следующем раунде, его двоюродный брат сам сказал:

— Сделаем еще один заход?

— Да, если хочешь. — Менедем попытался скрыть удивление.

Он даже не помнил, когда в последний раз Соклей предлагал такое.

Они встали в боевую стойку и снова сцепились. Второй раунд проходил почти так же, как первый, пока Соклей не совершил ошибку. Менедем уже приготовился воспользоваться ею, гадая, научится ли его двоюродный брат когда-нибудь чему-нибудь.

Он получил ответ скорее, чем ожидал.

Вместо того чтобы попасться на бросок через бедро и свалиться в грязь, Соклей продолжал стоять на одной из своих длинных ног. И прежде чем Менедем до конца понял, что произошло, двоюродный брат очутился у него за спиной, выставил вперед другую ногу и сильно его толкнул. И в следующий миг Менедем уже сам растянулся в грязи.

Отчаянно отплевываясь, он проговорил:

— Так-так, — и встал.

Соклей улыбался широко, как ребенок, которому подарили новую игрушку, или как гетера, получившая золотое ожерелье. Он не так-то часто кидал Менедема.

Тот поклонился, отдавая ему должное.

— Очень мило. Я думал, что снова тебя одолею, но ошибся.

— Я надеялся, что ты повторишь тот же самый прием, — пояснил Соклей. — Я попытался подтолкнуть тебя к тому, чтобы ты его проделал, — так же как ты поступил с тем парнем, который считал, что он самый быстроногий.

— Вот как? — спросил Менедем, и Соклей радостно кивнул.

Менедем прищелкнул языком. Ощутил во рту грязь и снова сплюнул.

— Я никогда больше не смогу тебе доверять, верно?

— Надеюсь, что так, — ответил Соклей.

Они боролись еще дважды.

Менедем оба раза победил, но всякий раз победа давалась ему нелегко. Он чувствовал, что движется медленней, чем надо. Вместо того чтобы просто бороться, он обдумывал свои движения, прежде чем их сделать, гадая: «Если я сделаю так, что тогда предпримет Соклей?» Если бы он боролся с партнером настолько же умелым, насколько и умным, он, вероятно, проиграл бы оба захода.

Соклей заметил, что происходит. Когда они оттирались оливковым маслом и соскабливали грязь бронзовыми стригилями, он сказал:

— Я заставил тебя все время ожидать подвоха, так?

— Вообще-то да. — Менедем изобразил сожаление, граничащее с отчаянием. — Ужасно, когда я не могу верить собственному брату, пусть даже и двоюродному.

— Верить в то, что я упаду, рухну, как жертва с перерезанным горлом, ты имеешь в виду, — уточнил Соклей. — Зато теперь у нас начнется настоящее соревнование.

— Может быть, — ответил Менедем. — Я постараюсь изобрести какие-нибудь новые трюки. — И он в душе облегченно вздохнул, увидев, что это явно не обрадовало Соклея.

Они закончили чиститься и вернулись в заднюю комнату, чтобы забрать свои хитоны. Потом покинули гимнасий и двинулись домой, в северную часть города.

— Не забудь, мой отец дает симпосий послезавтра вечером, — сказал Соклей.

— Вряд ли я забуду. — Менедем возвел глаза к небу. — А если даже и забуду, то отец мне обязательно напомнит.

Он и не пытался скрыть свое раздражение.

— Если бы ты относился к отцу немного терпимей, он, возможно, ответил бы тебе тем же, — проговорил Соклей.