По воле Посейдона - Страница 104

«Я тогда думал, что он дурак, безрассудный идиот».

— Когда Менедем сказал, что мы идем в Сиракузы, что я мог сделать? Спрыгнуть с корабля и отправиться домой вплавь? Но все закончилось хорошо.

— Вам повезло, — сказала Эринна и добавила: — А почему ты теперь смеешься?

— Потому что я и сам сперва так же рассуждал, — ответил брат. — Но это не было всего лишь везением. В нашем споре Менедем оказался прав. Агафокл использовал флот с зерном как наживку для кораблей Карфагена, чтобы выманить их из гавани и дать своему флоту шанс вырваться из Сиракуз и добраться до Африки.

— Он может взять Карфаген? — спросила Эринна.

— Не знаю, — ответил Соклей. — Никто не знает… Включая самих карфагенцев, я уверен. Но я не сомневаюсь, что карфагенцы отнюдь не горят желанием это выяснить. Никто никогда раньше не пытался перенести войну из Сицилии в их собственную страну.

— Александр завоевывал варваров на востоке, — сказала сестра. — Почему бы Агафоклу не завоевать варваров на западе?

— По двум причинам, — ответил Соклей.

Эринна вопросительно подняла бровь.

— Во-первых, — объяснил он, — Карфаген все еще очень силен. А во-вторых, Агафокл не Александр, как бы ему ни хотелось им быть.

— Понятно. — Эринна снова обняла брата. — Как хорошо, что ты опять дома! Никто, кроме тебя, не воспринимает меня всерьез, когда я задаю вопросы.

— Ну, если брат не станет воспринимать сестру всерьез, то на кого же ей тогда рассчитывать? — Соклей поцеловал Эринну в лоб. — Я пробуду дома до весны, поэтому у тебя будет масса возможностей поспрашивать меня обо всем. А сейчас я пойду наверх.

С явной неохотой Эринна кивнула и отпустила его.

Соклей двинулся вверх по лестнице, а его сестра подняла гидрию и вернулась к поливке.

Соклей был уже на середине лестницы, когда Фракийка начала спускаться вниз.

— Радуйся, молодой хозяин, — сказала рыжеволосая рабыня со своим странным акцентом. — Добро пожаловать домой.

— Радуйся. Спасибо. — Он поднялся еще на пару ступенек.

Фракийская рабыня не была такой хорошенькой, как Майбия. Но Майбия осталась в Таренте, а Фракийка была здесь — и Соклей долгое время воздерживался.

— Пошли в мою комнату, — сказал он ей.

Фракийка вздохнула. Девушка не могла отказаться, ведь она была такой же собственностью хозяина, как и кровать, на которой он собирался ею овладеть. И она ответила:

— Хорошо, — но сказала это таким тоном, который обещал, что она постарается доставить ему как можно меньше удовольствия.

Соклей все прекрасно понял и добавил:

— Я дам тебе потом пару оболов.

Он не должен был так поступать, ведь она была рабыней его семьи.

— Хорошо, — повторила Фракийка, но на этот раз другим тоном. — А может, лучше три?

«Рабы — корыстные создания, — подумал Соклей. — Но, с другой стороны, они и должны быть такими».

— Может быть, — ответил он.

Фракийка подождала хозяина на верху лестницы; они вместе спустились к нему в комнату, и Соклей плотно закрыл дверь.

— Давай, — говорил Менедем, шагая рядом с Соклеем к гимнасию, находящемуся в юго-западной части Родоса, недалеко от стадиона и храма Аполлона. — Это пойдет тебе на пользу. Мы слишком долго там не бывали.

Двоюродный брат сопровождал его с явной неохотой.

— На самом деле ты имеешь в виду: это пойдет на пользу тебе, ведь ты всем продемонстрируешь, что способен обойти меня в беге и победить в борьбе. Можешь не утруждать себя доказательствами. Мы оба знаем, чем все закончится.

— Дело не в этом, — сказал Менедем — что было отчасти правдой, — а в том, что настоящий эллин не позволяет себе обрюзгнуть.

— Я могу припомнить много случаев, когда ты поступаешь не так, как приличествует настоящему эллину, — ядовито проговорил Соклей. — Почему мне надо быть более разборчивым?

Менедем не стал возражать, поскольку не мог придумать на это подходящего возражения.

— Пошли, — вместо этого повторил он и добавил: — Какой смысл теперь возвращаться?! Смотри, уже видны амфитеатр и южная стена за ним.

— А если я вернусь домой, я смогу увидеть храм Деметры, — ответил Соклей. — Ты притащил меня сюда, чтобы любоваться видами? Я вообще-то не возражаю. А вот насчет похода в гимнасий — другое дело.

— Перестань ныть, — сказал Менедем, начиная терять терпение. — Выбор за тобой. Ты можешь либо стать сутулым и дряблым, как сапожник, целыми днями торчащий на своей скамье, или как варвар, которому плевать, как он выглядит, — ведь он никогда не раздевается, — а можешь по мере сил попытаться быть образцом добродетели.

— Меня значительно больше заботит то, что я делаю, чем то, как я выгляжу, — парировал Соклей.

Несмотря на свое ворчание, он последовал за Менедемом в гимнасий.

Братья сняли хитоны — будучи моряками, оба не носили сандалий — и дали смотрителю пару оболов, чтобы тот посторожил их одежду, пока они будут упражняться.

Несколько человек из бегавших сейчас по дорожке или боровшихся в посыпанных песком ямах явно не посещали гимнасий регулярно. А вот другие…

Менедем показал брату на одного из них.

— Вон хорошенький мальчик, лет четырнадцати или пятнадцати, достаточно красивый, чтобы его имя царапали на стенах.

Когда Менедем был в возрасте этого мальчика, его имя писали на очень многих стенах. Тут он вспомнил — слишком поздно, — что двоюродный брат, в отличие от него, успехом никогда не пользовался.

Однако Соклей сказал только:

— Да, и он это знает, верно? Если мальчишка будет задирать нос еще выше, у него сведет шею.

— Когда ты так выглядишь, простительно слегка важничать, — ответил Менедем.

Соклей лишь фыркнул.

Они пробежали несколько коротких дистанций, чтобы размяться. Менедем выжимал из себя полную скорость и наслаждался ветерком, ласкающим кожу, и травой, развевающейся на обочине дорожки. Ему было приятно также оставлять Соклея позади, слыша, как спустя некоторое время после старта тот потихоньку затихает у него за спиной.

— Ты — пентеконтор. Без сомнения, — сказал Соклей. — А я всего лишь крутобокий корабль.

Быстрый бег Менедема привлек внимание парня на пару лет моложе, который тоже имел стройное, мускулистое тело бегуна.

— Хочешь со мной посоревноваться? — спросил юноша. — Я — Аминт, сын Праксиона.

— Рад познакомиться. — Менедем назвал свое имя и представил Соклея. — Рад буду побегать с тобой наперегонки. Попросим моего двоюродного брата дать нам отмашку.

— Хорошо, — сказал Аминт. — Ты не возражаешь поставить драхму на результат, просто чтобы сделать забег интересным?

— Интересным, а? — Менедем приподнял бровь. — Хорошо, если это доставит тебе удовольствие. Соклей, дашь нам команду.

Он занял позицию на дорожке рядом с Аминтом.

— Готовы? — крикнул Соклей. — На старт! Внимание!

Оба бегуна напряглись.

— Марш!

Аминт рванулся вперед, как стрела, выпущенная из лука. Менедем бежал рядом с ним плечо к плечу, пока до конца дистанции не осталось примерно двадцать пять локтей — тут Аминт вырвался вперед и победил, опередив соперника приблизительно на пять локтей.

— Я могу пробежать лучше, — сказал Менедем. — Попытаемся снова, победитель получит двойную ставку?

— Почему бы и нет? — согласился Аминт, не сумев до конца спрятать хищную улыбку, когда они пошли к началу дорожки.

Теперь там собралось несколько человек, чтобы поглядеть на их забег.

Менедем гадал: интересно, что думает обо всем этом Соклей. Но тот только пожал плечами и снова позвал соперников на старт.

«Он, вероятно, рад, что не бежит сам», — решил Менедем, подавшись вперед, чтобы стартовать как можно удачней.

— Марш! — крикнул Соклей, и Менедем с Аминтом вновь рванули с места.

И снова Менедем не отставал от соперника почти до самого финиша. И снова он не смог продержаться с ним вровень до конца. И снова расстроенно пнул землю.

— Теперь ты должен мне две драхмы, — сказал Аминт. Оказавшись во второй раз победителем, он даже не потрудился спрятать ухмылку.