По ту сторону волков (полная версия) - Страница 21

Скорей всего, все-таки страх, что волк дотянет до дома, а значит, и меня по следу приведет, и будут мне все карты в руки – и пистолет против его секиры или шестопера, и козыря внезапности он будет лишен. Но не то что-то, не то... Я уже начинал чувствовать нрав убийцы – и понимал, что такая причина была бы не очень в этом самом нраве. Однако, на тот момент, это была единственная разумная и логически последовательная причина, которую я мог вообразить. И не стоило считаться, пожалуй, с мелочным свербением в недовольном разуме. Все странности в конце концов объяснятся, когда убийцу возьмем.

Шофер уже давно вернулся, чаевничал с дежурным. Завидев своего начальника, вытянулся по струнке. Опер коротко кивнул шоферу, тот мигом завел машину, открыл дверцу перед своим хозяином, тот сел, шофер обежал машину, открыл дверцу с другой стороны, сел за руль, подал машину назад, лихо развернулся - и они умчались.

- Чайку не хотите? - спросил дежурный.

- Я?.. А, нет... Чай не водка - много не выпьешь, - я вышел из рассеянности и постарался сосредоточиться на делах. - Где изъятое сложили?

- А, оружие это?.. Как вы и велели, в одну из наших камер. Никто не залезет. Вот вам ключ, пожалуйста.

- Да-да, конечно, - я убрал ключ в карман. - Пойду пройдусь. Неподалеку. Вернусь через четверть часа.

Я направился к водочному ларьку. На душе у меня было муторно. Поганое ощущение, будто делаю что-то не то, осталось осадком от разговора с опером.

У ларька стояли те самые фабричные, которых я вчера так эффектно «подставил» конокрадам.

- А-а, вы еще живы? - не без скуки в голосе удивился я.

Наступила короткая пауза.

- Стакан водки мне сделайте, - обратился я к продавщице. - Да нет, куда так мало, побольше лей.

Я выхлестал, не поморщась, полный стакан - фронтовая закалка. Поставил стакан на стойку и кинул небрежно - не без пижонства дешевенького, признаюсь тебе:

- Еще один. Такой же.

Пока продавщица наливала, я снова взглянул на ребят.

- Ну? Ничего сказать не имеете?

- Нечестные ты шутки шутишь, начальник, - рискнул подать голос один из них.

Я взял в правую руку полный стакан и хмыкнул:

- А вы честно со мной играете? О такой малости вас попросил, чтоб, пока вы на людях, все тихо-спокойно было. Я здесь за порядок отвечаю, с меня и спрашивают. А мне с кого спрашивать? Только с вас, - я осушил стакан и вернул его продавщице. - Еще раз предлагаю вам: давайте со мной по-хорошему, и я с вами буду по-хорошему. И никаких неприятностей у вас не будет. Так что подумайте.

Они молчали, но было ясно, что я их уже сломал. Они ж, понимаешь, впервые на глухую стенку нарвались, лбы себе и расшибли.

Я вернулся в контору.

- Прикорну в своем кабинете, - сказал я дежурному. - Разбуди через три часа или если что-нибудь очень срочное.

И я устроился на кушетке. Нет, не водка меня разморила. Дел больших на ближайшие несколько часов не предвиделось, а я привык на фронте ловить каждую возможность для сна. Тем более что ночка мне предстояла беспокойная: от замысла наведаться в барскую усадьбу я не отказался.

Проснулся я в голубоватом сгущающемся сумраке - и резко сел, осененный внезапной идеей. Конечно, как же я сразу не додумался! Я соскочил с кушетки, надел сапоги и шинель - и поспешил на улицу. Дежурного на месте не было. «Вот скотина! - ругнулся я. - Небось, удрал кино смотреть». Да, наверно, кино уже началось, настолько весь поселок обезлюдел, ни одной живой души. Скорым шагом я направился в сторону маленького кладбища возле Митрохина, напрямки, через поля, через железнодорожные пути. Вряд ли, конечно, он еще раз туда вернется, а вдруг... Надо сделать все, чтобы его обогнать. И я еще прибавил шагу.

Вот и кладбище. Промерзлое, стылое - крепкий мороз начал к вечеру забирать. Меня даже сквозь теплую шинель пронизывало. Слегка поеживаясь, я добрался до той могилы, возле которой исчезли следы оборотня.

Теперь - поднять плиту. Но до чего же она тяжела! Нет, только пальцы скользят, чуть ногтей не обламываю. Мне одному не справиться. Я растерянно огляделся вокруг. И заметил чью-то тень, скорчившуюся поодаль, за одним из покосившихся памятников.

- Эй ты, кто там? - я на всякий случай нашарил рукоять «Вальтера». - Выходи! Из-за памятника поднялся в полный рост волчий человек - наш немецкий Маугли. Вид у него был робкий и настороженный.

- А что? - проговорил я. - Ты жизнь свою прожил в дикости, с волками, и силу, наверно, накопил, какая обычному человеку и не снилась. Иди сюда.

Он непонимающе на меня взглянул. Я как можно ласковей поманил его пальцем.

- Комме, комме... - сказал я, вылавливая в памяти какие-то искаженные крохи немецкого. Он понял и подошел.

- Подними плиту, - сказал я.

Он только глазами на меня похлопал. Я наклонился и жестами показал ему, что надо сделать. Он понял. И отворотил плиту на удивление легко - словно газетку поднял.

Так я и думал! Вот оно, под плитой... Но что это? Оно живое и шевелится. Господи, два новорожденных младенца - серых, синюшных, непонятно, в чем жизнь теплится. Да они замерзнут на таком холоде. Я хотел снять шинель, укрыть их - но жалко стало, уж больно шинель хороша - новая, ладная, долго еще второй такой не будет. Я стоял, растерянно глядел на младенцев - и не мог себя преодолеть, не мог пожертвовать своей шинелью. И тут, к счастью, мой взгляд упал на юродивого.

- Снимай свои лохматые обноски! - сказал я. - Тебе они все равно ни к чему, и гроша ломаного не стоят, а детей спасут, - и, не дожидаясь, пока он меня поймет, содрал с него лохмотья и укрыл младенцев.

- Вот так-то лучше, - сказал я.

- А, вот ты где, - раздался голос врача. - Опять удрал разгуливать?

Это он обращался к юродивому. Тот при виде врача явно обрадовался. Врач быстро заговорил с ним по-немецки, и волчий человек тоже в ответ что-то залопотал.

- Как вы съездили? - спросил я. - Есть результаты?

- Есть, - ответил врач. - Все расскажу по порядку. - Он подошел к могиле и внимательно в нее поглядел. - Только зря моего подопечного раздели, - сказал он. - Во-первых, им не может быть холодно, потому что лежат они на теплом навозе, который греет лучше любой печки. Видите, прямо дымится? Во-вторых, они не могут замерзнуть, потому что для тепла им вполне достаточно собственной шерсти.

- Какой шерсти? - удивился я. - У младенцев?

- Смотря какой младенец, - ответил врач. - У волчат всегда шерсть, как же иначе.

Я опять взглянул в могилу. И точно - не два человечьих детеныша, а два волчонка в ней лежат и тычутся друг в друга носами. То-то с самого начала они показались мне какими-то серыми - вот только в сумерках, да от внезапности, да с перепугу я, видно, и обознался...

Встрепенувшись, я проснулся. Одурелый после выпитого, а еще больше - от увиденного сна, я не сразу сообразил, что дежурный стоит в дверях, осторожно покашливая и постукивая согнутым пальцем по косяку.

- Что? - спросил я. - Три часа прошло?

- Не совсем. Нескольких минуток вам не хватило. Просто вас к телефону, из райцентра. Из нашего управления МГБ.

На ходу приходя в себя, я поспешил к телефону.

- Алло, это ты, участковый? - послышался довольный голос оперуполномоченного. - Ну, могу тебя поздравить. Ответственные высокие товарищи рассмотрели твои предложения и нашли их весьма разумными. Мы составили список из семи человек, подходящих под твои характеристики.

- Вы продиктуете мне список со всеми данными? - спросил я.

- Зачем? Мы прямо сегодня всех семерых и возьмем, - булькнул он в трубку.

- Думаете, кто-нибудь да сознается? - спросил я, не очень еще вникая в смысл нашего разговора.

- У нас все сознаются, - весело ответил опер. - И незачем разбираться, чье признание будет самым правдивым. Все свое получат. И район чище будет. Новых людей поставим. Ваш местный секретарь партии тоже в этот список включен - согласно личному твоему пожеланию, - он опять булькнул, очень довольный своей шуткой. - Да и врача подметем.