По ту сторону своей идеи - Страница 1

Григорий Померанц

По ту сторону своей идеи

Чем больше я живу, тем больше сознаю, что диалог - не только поиск истины, но форма самой истины. И на свои собственные прошлые работы я смотрю как на реплики в диалоге. Логическая последовательность требует однозначных формулировок, а они всегда приводят к односторонности и необходимости противовеса.

За время моей довольно долгой жизни я постепенно научился понимать ограниченность и неполноту своих принципов, схем и необходимость противоположных идей в духе взаимного дополнения инь-ян, женского и мужского. Впервые я столкнулся с этой проблемой еще году в 1970-м, прочитав статью Л. Н. Гумилева по теории этносов, а отчасти даже еще раньше, в споре с В. Садуром, о котором еще расскажу. Мне бросилось в глаза, что Гумилев, как и я, уходит от марксистской схемы исторического процесса, но уходит в другую сторону, и возникает альтернатива двух теорий, каждая из которых частично верна. Я сохранял взгляд на историю как на единый процесс, но основным предметом исследования, вместо формации, у меня стала "субэкумена", то есть сложившийся в древности культурный мир, вселенский по своей религиозно-философской идее, а практически охвативший большой регион Старого Света. Если вынести за скобки проблематичные случаи, когда возможности субэкумены не были полностью реализованы (Византию, Иран, Тибет), то это христианский Запад, мусульманский Восток, Индия и Дальний Восток. Я подбирал факты, показывающие, что вселенская религия подчиняет себе племенные и народные культуры и превращает их носителей в христианские народы, народы ислама, народы ведической и конфуцианской традиций. Л. Н. Гумилев подбирает другие факты, показывающие противоположное: все суперэтнические конфигурации, вроде Римской империи, недолговечны и обречены на развал. Я думаю, что не все; хотя иногда и так бывает.

Порой этническое действительно поглощает вселенское. Самый яркий пример я разобрал в статье "О причинах упадка буддизма в средневековой Индии"1. Бывает также, что при формальной победе вселенского начала этническая обособленность пробивается в спорах монофизитов с дифизитами, православных с католиками, суннитов с шиитами, за которыми проглядывает армянский этнос, русский этнос, иранский этнос. Такие случаи надо разбирать поодиночке. Иногда силы, описанные Гумилевым, действительно очень мощны. Но я склонен сосредоточиваться на случаях взаимного проникновения культур и возникновения вполне здоровых "гибридов" (синтез индийских, китайских и автохтонных элементов в Тибете; арсийско-дравидская амальгама; впитывание буддизма в индуизм и индуизма в буддизм; впитывание буддийских элементов в неоконфуцианство; впитывание эллинской культуры в христианство, которое первоначально было чисто еврейским духовным движением). По-моему, научный спор может идти только об относительной важности тех или иных фактов, как в прошлом, так и в современном мире. Обе теории не вполне академичны и вносят в понимание прошлого реальные, лично пережитые события современности: с одной стороны, идет мощный, неудержимый процесс глобализации; с другой яростное этническое сопротивление этому процессу.

Мне кажется, что ни то ни другое нельзя однозначно оценить как добро или зло, "прогрессивное" или "реакционное". Этническое (и религиозно-этническое) сопротивление отстаивает святыни, которые стирает в порошок "цивилизация" в понимании Шпенглера ( а не Тойнби), цивилизация, подминающая культуры, словно бульдозер - полотна художников андеграунда (пожилые люди помнят этот случай).

Я убежден, что устойчивая общность в любой политической форме невозможна без общего "неба общих святынь". Вселенская цивилизация требует вселенского духа; если говорить о современности, когда единое вероисповедание немыслимо, - глобальная цивилизация толкает к экуменизму и суперэкуменизму, к поискам общего духа в разных символах. Единый мир без единых святынь не приходит к солидарности, не находит выхода из своих противоречий. Инерция развития ведет к экологической катастрофе и войне между зоной "сладкой жизни" и зоной беспросветной нищеты. Но теория этносов, как я ее понимаю, предлагает спасаться в одиночку, сохраняя каждый свое предание, - а я считаю возможным то, что назвал "диалогом пророческих монологов", перекличку и постепенное сближение разных ветвей единого религиозно-исторического процесса. Мне кажется, что только на этой основе может сложиться глобальная этика и найден общий подход к решению общих проблем.

Спор о прошлом перекликается с современными спорами; что сегодня побеждает - этническое или вселенское? Возможно ли вообще глобальное единство культуры? Как оно мыслимо? Или вовсе немыслимо, "концерт культурных миров" - утопия и неизбежен конфликт западного постхристианского мира с миром ислама? А в нашей стране - новые и новые конфликты постхристиан с мусульманами?

Помимо теории этносов, мне противостоит здесь концепция "цивилизаций" (культурных миров) в редакции С. Хантингтона. "Каждый знает Чарлза Дарвина, - пишет об этом П. Н. Воге, - очень немногие - Петра Кропоткина... Еще менее известно, что он выдвинул альтернативную теорию движущих сил в развитии видов. Дарвиновской конкурентной борьбе Кропоткин противопоставил "взаимопомощь" и назвал так свой труд, где показал, что помощь индивидов друг другу не менее важна для эволюции, чем борьба за существование и право сильного.

Все более людей знают Сэмюэля П. Хантингтона, который в 1993 году изложил свою теорию борьбы цивилизаций. Очень немногие... знают Григория Соломоновича Померанца, который уже в середине семидесятых годов опубликовал свою теорию о необходимости диалога между культурами. Мир животных, несомненно, формирует не только взаимопомощь, но и борьба за существование, и борьба между цивилизациями - континентами - может на время оставаться фактом, но диалог между ними - требование, без которого немыслимо выживание человечества и Земли. И то, что идеи Хантингтона стали руководящими для долгосрочной внешнеполитической стратегии Запада после окончания "холодной войны", не уменьшает необходимости диалога"2.