По ту сторону костра - Страница 3

— Н-да! — покрутил головой Степан Евдокимович. — Не такой Дзюба человек, чтоб живым из рук оружие выпустить. Ишь ты… «Смердит»… Ловко он. И смылся.

— Раскаркался! — одернул его Илья Ильич и, положив карабин на прежнее место, двинулся к широкой расселине.

Потоптавшись около карабина, Леонид пошел за ним, а Степан Евдокимович присел на корточки и сам прочитал номер:

— Дзюбин…

— Степан! — послышался крик Ильи Ильича. — Иди сюда!

Подбежав, Степан Евдокимович потянул носом: действительно смердило.

— Пахнет, — подтвердил Степан Евдокимович. Леонид пошел было вперед, но председатель сельсовета удержал его:

— Не лезь. Дело такое…

И тут Илья Ильич увидел торчащую из-под камней непомерно распухшую фиолетовую руку с почерневшими ногтями.

Обернувшись, Илья Ильич глянул на Леонида: огромные, с расширившимися зрачками глаза, лицо словно без губ — так оно было бледно.

— Откопать… Откопать!

— Он давно умер… — приблизив губы к уху Леонида, почему-то шепотом сказал Илья Ильич.

— Ну что ты… Что ты… — пробасил растерянно Степан Евдокимович.

— Откопать! Похоронить… дайте!

— Нельзя… — увещевал Степан Евдокимович.

— Темное… Темное дело… — вторил ему председатель. Но Леонид не слушал их, вырывался, кричал. Они силком увели его подальше от скал. Когда он немного успокоился, спустились вниз, к лагерю.

Потом Степан Евдокимович развернул рацию, связался с райцентром, с отделом внутренних дел, и сообщил обо всем. Начальник отдела сказал, что, видимо, завтра на место происшествия прибудет вертолетом следователь прокуратуры. По пути захватят участкового Протопопова и инспектора уголовного розыска Свечина.

— Главное — не трогайте ничего! Пусть все останется как есть.

Чтобы Леонид не натворил глупостей, Илья Ильич и Степан Евдокимович дежурили по очереди у костра.

Лейтенант Свечин вышел к реке первым. Хотелось лечь ничком и прикрыть веки. Но сильнее усталости, сильнее головной боли мучила жажда. Сбросив с плеч котомку, Кузьма подошел к заводи. Сквозь воду виднелось рыжее дно, стебли, поднимающиеся вверх. От воды веяло прохладой.

— Не надо, — раздался позади голос Самсона Ивановича.

— Чуть-чуть… Глоток.

— Не удержишься. Потом совсем сдашь. Чай сварить — минутное дело. Лучше сядь в тени.

У берега стояло гладкоствольное дерево. Ветви его отбрасывали короткую густую тень. Там, в траве, кое-где светились росинки, спрятавшиеся от солнца. Кузьма лег, окунул лицо в зелень, пахучую и влажную. Стылые капли росы смочили губы. Пить захотелось нестерпимо. Он поднял голову и взглянул на заводь, близкую и манящую. Сквозь слепящий отраженный свет он увидел нечто поразившее его.

Белые лилии в заводи стали голубыми… Как небо. Вскочив на ноги, Кузьма шагнул назад. Хмыкнул. Закрыл ладонями глаза, опять глянул на заводь.

— Лотосы. Обычные лотосы, — послышался за спиной Кузьмы голос Самсона Ивановича. — Нелумбий.

Повернувшись в его сторону, Кузьма увидел, что участковый и не смотрел на заводь. Он копался в котомке.

Усталость пропала, даже пить вроде расхотелось. Кузьма просто не помнил уже, хотел или не хотел он пить.

Лотос поднялся над водой почти у самого берега. Он очень напоминал пион и был такой же величины. Но лепестки выглядели плотнее, восковитее. Кузьма заглянул в голубую чашу цветка: там бриллиантами сияли капли росы…

Время словно остановилось. И будто померк солнечный день. Светился только цветок.

Неожиданно Кузьма услышал у себя за спиной усердное сопение, и Самсон Иванович, пробежав рядом, плюхнулся в воду. Вынырнул, долго отфыркивался и кряхтел, по-бабьи обхватив руками плечи. Очевидно, вода была холодна.

— Зачем?.. — Кузьма сморщился, точно от зубной боли.

— Забыл ты сухари на заимке, Свечин. Вот я и иду на промысел. — И Самсон Иванович погрузился в воду, ставшую мутной от взбаламученного ила.

«Черт с ними, с сухарями! Там бы поели. Купаться-то здесь зачем? — сердито думал Кузьма. — Дела нет ему до красоты. — Свечин отошел от берега и устроился в тени похожего на пальму дерева. — А может, он просто привык? «Обыкновенные лотосы»… Не хотелось бы мне заиметь такую привычку и в шестьдесят лет. А Самсону Ивановичу всего-то сорок пять».

Кузьма прикрыл глаза. Вернулись усталость, боль в висках. Теперь боль казалась даже сильнее, чем прежде. До слуха долетало фырканье и бульканье купавшегося Самсона Ивановича. Потом чавканье ила под ногами участкового — Протопопов вышел на берег. Открыв глаза, Кузьма увидел его тело: поджарое, без единого грамма лишнего веса, хорошо тренированное.

Одевшись, Протопопов вернулся к берегу и поднял из травы целый пук вырванных с корнями лотосов.

«Вот так», — горько усмехнулся про себя Кузьма. Вздохнув, он лег лицом вниз. Не хотелось смотреть ни на заводь, ни на своего спутника. Усталость, досада и какое-то тоскливое разочарование обессилили Кузьму.

Голос Самсона Ивановича послышался как бы издалека:

— Сварим корневища. Отлично вместо хлеба сойдут. Свечин не ответил. Незаметно для себя он словно провалился в сон…

Вскочил Кузьма от воя и треска. Вихрь едва не сбил его с ног. Над поляной завис вертолет. Кто-то распахнул дверцу, выбросил веревочный трап, знаками приказал им подняться на борт. В оглушительном треске и урагане от винта Свечин и Протопопов забрались по веревочной лестнице в кабину. Там, к изумлению Свечина, их встретил следователь районной прокуратуры Остап Павлович Твердоступ. Вместо приветствия следователь потрепал их обоих по плечу. Затем он уселся рядом с Самсоном Ивановичем и стал что-то кричать тому на ухо. Кузьма ничего не мог разобрать, хотя и сидел совсем близко. По виду Самсона Ивановича он догадался, что стряслось нечто чрезвычайное.

Подождав, пока Твердоступ закончит разговор с Самсоном Ивановичем, Кузьма дотронулся до плеча следователя. Тот наклонился к Свечину:

— Нашли труп… У Радужного.

— Убийство? — спросил Кузьма.

— Похоже на несчастный случай. Надо разобраться, — неохотно ответил Твердоступ.

Они летели минут тридцать. Вот в иллюминаторе мелькнули рыжие скалы, похожие на столбы. Из кабины пилотов вышел плотный человек в кожаной куртке и, открыв дверь, выбросил трап. Твердоступ знаками показал: надо выходить. Ураган от винта мотал веревочную лестницу из стороны в сторону, и приходилось подолгу ловить ногой очередную ступеньку. Свечин спустился первым. Потом добрались до земли Самсон Иванович, следователь прокуратуры, эксперт и врач. Вертолет переместился к другому берегу реки и сел на длинной косе.

Грохот мотора стих, но в воздухе продолжал слышаться мощный непрерывный гул. Кузьма не понял сначала, откуда он доносится. Взглянув вверх по реке, увидел зеленый блистающий занавес водопада. Отсюда, издали, занавес казался неподвижным, замершим. И не было видно места, куда обрушивалась лавина. Его загораживали камни. Седыми, будто кисейными, клубами поднималась водяная пыль, и время от времени в ней разгоралась яркая радуга. Она вспыхивала неожиданно, словно кто-то зажигал ее то в глубине ущелья, то над водопадом, и так же быстро пропадала.

Скалы стояли около водопада полукольцом — высокие ржавые столбы с широкой полосой осыпей у подножия.

«Страховидное местечко, — подумал Кузьма. — Каменная мышеловка! Надо быть либо совсем неопытным человеком, либо отлично знать этот лабиринт…»

Самсон Иванович тоже глядел на Чертовы скалы, словно увидел их впервые.

— Труп мы оставили на месте, — сказал подошедший сзади Твердоступ. — Вы уж извините, что попросил здесь обождать. Думал, набедокурили ваши общественники, наследили.

Из нагромождения камней, перепрыгивая с обломка на обломок, появился Степан Евдокимович. Кивнув в его сторону, Остап Павлович сказал:

— Не обрати он внимания на слова Крутова, вряд ли мы скоро узнали бы о гибели Дзюбы. Экспертиза теперь может более или менее правильно определить причины, повлекшие за собой смерть. А у вас неплохие помощники. Действовали как надо.