По ту сторону - Страница 6
В настоящее время можно считать доказанным, что основные свойства характера, психики, способностей ребёнка передаются по наследству. По разным оценкам от 70 до 90 процентов. Информация об этом не популяризируется по причинам социального плана. Педагог-воспитатель может изменить очень немногое, да и то в зависимости от своей заинтересованности и квалификации».
– Пороть надо было, – вздохнул я. – Но я же добрый…
– Что, не порол, что ли?
– Ну так, символически – когда маленькие были… Однако все говорят, что это вредно.
– А давай посмотрим – на основании того, что с тебя скачалось. Развернём причины!
– Давай…
«…Отношение к детям как к «цветам жизни» появилось очень поздно и только в благополучных обществах. Ещё во времена Чехова физические наказания были обыденностью даже в образованных семьях. Причина распространенности и устойчивости этой традиции заключается в необходимости подготовить будущего члена общества к ограничениям, которые придётся соблюдать в дальнейшей жизни. Часть этих ограничений (например, не убивать, не красть, не врать, почитать старших по возрасту или чину) кажутся очевидными, но тем не менее врождёнными не являются. Ребёнок может родиться с повышенной агрессивностью или склонностью к воровству. Безнаказанность в детстве легко может сформировать представление о вседозволенности и в дальнейшем сделать такого человека асоциальным элементом. Физическое наказание – самый простой педагогический приём, не требующий от воспитателя особой квалификации. А вот целенаправленное воспитание без физических наказаний, напротив, требует от воспитателя высоких моральных качеств, квалификации, заинтересованности, ненормированных затрат сил и времени. И всё это без гарантии успеха – сплошь и рядом оказывается, что врожденные пороки извести воспитанием нельзя, в лучшем случае удается слегка притушить их проявления…»
– Всё, хорош! – воздел я десницу к низкому потолку. – Ты меня накормил, напоил и в бедах моих утешил. Благодарю покорно! Ерштвоюметь, бли-ин горелый… Так мне что же, и домой сегодня идти смысла нет?! Моя благоверная со страшной силой готовится к свиданию с тобой, и я ей не нужен, да?
– Вова, ну какой ты скучный… – вздохнул Серёга. – Нет в тебе полёта, нет устремления!
– А куда надо устремляться-то?
– Ввысь, конечно! Или в глубины…
– По-моему, тебе ближайшие двадцать минут тоже наливать не стоит. Так ты что, меня тут спать положишь, раз от дома отлучил и жену совратил?
– Жену пока ещё не совратил. А надо?
– Пошёл на хрен! – от души выразился я и сразу же усомнился: «А, может, и правда, надо?..»
– Сам пошёл! – отреагировал Серёга. – И не куда-нибудь, а в сортир! А я тебе лежанку пока оформлю. И морду помой, а то у тебя глаза грустные!
Из «совместного» санузла я вышел минут через десять. Некое лежбище для меня было уже готово, а Серёга опять сидел в паутине проводов среди разнокалиберных экранов.
– Справился? – косо глянув, спросил он меня.
– Чо там справляться-то… – вяло отмахнулся я. – Только в зеркало смотреть противно. Лысею!
– Вот! – внезапно возбудился изобретатель. – А почему тебя колышет количество волос на голове, а?
– С ними красивше… – недоумённо пожал я плечами.
– Врёшь! – обрадовался приятель. – Эту тему надо разжевать! Давай, надевай колпак!
– Опять? Ну ладно…
И машина считала мои мысли. И выдала резюме:
«Диагноз: субъект не удовлетворён своей внешностью, в частности количеством растительности на голове.
Причины (кратко). Субъект сомневается в своём иерархическом ранге и подсознательно ищет ему подтверждения. Наиболее простым и древним показателем «высокого качества» самца у приматов является его внешний облик – он должен быть «свиреп, вонюч, волосат». Отсутствие буйной растительности на голове неосознанно воспринимается как признак молодости (ещё не выросла) или старости-дряхлости (уже облысел). Отсюда происходит мода на парики и бороды в средние века или на щетину на подбородке в конце XX – начале XI веков. Издревле рабов, заключённых и рекрутов стригли наголо. Протест против традиций общества – длинные волосы хиппи. Отсюда происходит и «антимода» конца XX века – бриться наголо, характерная для низко- и среднеранговых членов криминальных группировок. У женщин мотивировка другая».
И придраться мне было не к чему – всё по науке…
– Ладно, мы спать-то сегодня будем? – уныло поинтересовался я.
– Ложись, а я ещё посижу…
– Угу… Только музычку убери! – попросил я, стягивая штаны. – Эти ритмы на басах меня за селезёнку щиплют – терпеть не могу!
– А это – другая тема! – заявил Серёга, поднимаясь во весь свой немалый рост. – Прикол в том, что это – не моя музычка.
– В смысле?
– Данные зажигательные ритмы тяжёлого рока происходят из сорок шестой квартиры. Она находится этажом ниже, и вход из соседнего подъезда. Однако пробивает сквозь все стены – хрущёба всё-таки.
– И ты это терпишь? – подначил я в пьяном кураже. – Насколько мне известно, боец из тебя не ахти, однако имидж внушительный. Сходил бы к ним и разобрался! А то давай вдвоём сходим – ну, огребём пи…й – первый раз, что ли? Спать же не дадут!
– Не, – качнул головой амбал, – там мы не огребём. Ходил я уже… Думаешь, там бритые жлобы веселятся? Не-а! Это девочки-соплячки отдыхают. Студенточки иногородние там квартиру снимают. То соседей зальют, то пожар устроят. А уж без музыки им никак!
– И ты это терпишь?! – рефреном вопросил я.
– Обижаешь, начальник! – ухмыльнулся Серёга. – Я отчаянно борюсь за своё жизненное пространство! Отстаиваю его, так сказать!
– М-да, похоже, отстоял…
– Ваши намёки, Вован, я отвергаю в корне! – глумливо возмутился приятель. – Эта беда – не беда. Я, конечно, к ним поначалу ходил, объяснял, внушения делал и лекции читал о том, что жить в обществе и быть от него свободным никак нельзя. В том смысле, что надо себя ограничивать в соответствии с требованиями соседей. Однако хватает этих внушений максимум на сутки, а потом всё по новой. Они же девчонки – они не разумом живут, а…
– Хорош грузить! – слабо возмутился я. – Вот ты мне будешь рассказывать, каким местом думают тинэйджеры! Особенно женского пола… Знал бы, лучше б к жене ночевать пошёл!
– Да перестань ты ныть! Ты ж с технико-гуманитарным гением имеешь дело! Мешает чужая музычка? Так заткни её!
– Гранату кинуть?
– Зачем? Чемоданчик видишь? Ну, на котором у тебя подушка лежит? Вот, доставай его, открывай…
– Ну, достал. Ну, открыл… Это тот самый, который думатель-пониматель? И колпак вот тут пристроен…
– Он самый. Индикатор горит? Хорошо! Внизу по центру два тумблера, а над ними экранчик. Видишь?
– Угу!
– Смотри на экранчик и тихонько крути тумблеры – ищи «максимальное биение», как в рации.
– А как я узнаю, что нашёл?
– Узна-а-ешь!
В институте на военной кафедре нас учили пользоваться старинными рациями, так что крутить ручки настройки я умел. Правда, здесь эти штучки, казалось, были декоративными – техника явно реагировала не на вращение, а на тактильный контакт. Минут через пять я добился того, что еле слышная соседская музыка стала почти оглушительной.
– Быстро запеленговал! – проорал из своего угла Серёга. – Теперь жми на «Delete»!
И всё стихло.
– Во как! – искренне удивился я. – У них там разом все предохранители полетели и провода расплавились, да?
– Ты знаешь, – задумчиво сказал Серёга, – самое смешное, что всё цело. Но больше не работает. Честно говоря, эффект я изучил не полностью…
– А от автомобилистов оно помогает? – оживился я. – Ну, которые по утрам музыку в своих тачках под моими окнами включают? Или двигатели в шесть утра прогревают! Я уж и не знаю, то ли последней гранатой пожертвовать, то ли презервативами с дерьмом в них с балкона кидаться!