По следам знакомых героев - Страница 5

— Он, надо полагать, его высоко ценил?

— Мало сказать! Он в Байроне души не чаял! Перечитав как-то в пору зрелости две свои ранние поэмы — «Бахчисарайский фонтан» и «Кавказский пленник», — Пушкин заметил: «Они отзываются чтением Байрона, от которого я с ума сходил».

— Выходит, Байрон занял в жизни Пушкина довольно большое место?

— Он занял большое место не только в жизни Пушкина, — возразил Холмс. — Недаром Пушкин назвал его — «властитель наших дум». Заметьте: не «моих», а «наших». Байрон был властителем дум нескольких поколений. Им восхищались, перед ним преклонялись, ему подражали… Все душевные порывы, связанные с высокими романтическими устремлениями, долгое время так и именовались байроническими. Стоило только какому-нибудь поэту заговорить в стихах о своем одиночестве, как его тотчас объявляли учеником и последователем Байрона, а в случае, если речь шла о крупном таланте, так даже вторым Байроном. Один русский поэт написал знаменитое стихотворное опровержение по этому поводу. Вы, конечно, уже догадались, о ком я говорю?

— Право, Холмс, вы сильно переоцениваете мою эрудицию. Не только не догадываюсь, но, боюсь, что без вашей помощи так и не догадаюсь.

— Я говорю о стихах великого русского поэта Михаила Лермонтова:

— Сколько лет уж мы с вами знакомы, Холмс, а я все не устаю восхищаться вами. Все на свете вы знаете! Ну кто бы мог подумать, что ко всем своим многочисленным познаниям вы еще окажетесь таким знатоком поэзии. Да еще не только нашей отечественной поэзии, но и русской!

— Это потому, мой милый Уотсон, — скромно заметил Холмс, что, несмотря на свой уже вполне зрелый возраст, я не перестаю учиться.

Уотсон, протянув ноги к пылающему камину, с интересом наблюдал за странными манипуляциями Холмса. Тот уже битый час копался во внутренностях машины, с помощью которой они осуществляли свою связь со Страной Литературных Героев.

«Не иначе, он решил ее усовершенствовать, — думал Уотсон. — Но хотелось бы знать, чего ему в ней не хватает? По-моему, там и так довольно всяких головоломных рычагов, стрелок и кнопочек».

Холмс тем временем подтащил к верхней панели машины старенький «Ремингтон», на котором Уотсон иногда перепечатывал свои записи, и стал подсоединять его разноцветными проводами к пульту управления. Уотсон знал, что, когда Холмс увлечен каким-нибудь делом, его лучше не трогать. Но любопытство все-таки взяло свое.

— Не поделитесь ли со мной, чем вы там заняты, дружище? — не выдержал он.

— Да вот, хочу превратить эту старую развалину, — кивком головы Холмс указал на «Ремингтон», — в нечто вроде телетайпа.

— Телетайпа? — удивился Уотсон. — А что это за штука такая — телетайп?

— Телетайп, — объяснил Холмс, — это нечто среднее между телеграфом и пишущей машинкой. Вернее, это телеграф, который передает телеграфные сообщения, пользуясь не азбукой Морзе, не точками и тире, а самыми обыкновенными буквами.

— А зачем нашей машине еще и телетайп? Мало разве у нее и так всяких хитроумных приспособлений?

— Видите ли, какая штука, Уотсон, — сказал Холмс, не прекращая своего странного занятия. — До сегодняшнего дня наша связь со Страной Литературных Героев была односторонней. Благодаря этому изумительному изобретению мы с вами могли в любой момент связаться с любым жителем этой великой Страны. Но я подумал, что не мешало бы и им тоже предоставить такую же возможность.

— Возможность в любой момент связаться с нами?

— Вот именно! Подать знак, сигнал бедствия. Наконец, просто сообщить, что наше присутствие в данный момент где-то необходимо. Раньше у жителей Страны Литературных Героев такой возможности не было. А теперь она у них будет, — не без гордости заметил Холмс, подсоединяя к пульту машины последний проводок, связывающий ее с самодельным телетайпом.

И в тот же миг телетайп заработал. Уотсон был так потрясен этим обстоятельством, что еле смог вымолвить:

— Вы слышите, Холмс? Стучит…

— Ну да, — невозмутимо кивнул Холмс. — Кто-то нас вызывает. Как видите, Уотсон, я не зря решил приладить к нашей машине телетайп.

— Интересно, кому это мы вдруг так срочно понадобились, — проворчал еще не успевший прийти в себя Уотсон.

— Возьмите да прочтите, — пожал плечами Холмс.

Уотсон осторожно подошел к «Ремингтону», на клавиатуре которого ему была знакома каждая буква. Тот совершенно самостоятельно продолжал выстукивать какой-то текст. На клавиши пишущей машинки никто не нажимал: рычажки ее подымались и опускались сами.

Наконец стук прекратился, и Уотсон осторожно снял с валика «Ремингтона» небольшой листок плотной бумаги, на котором хорошо ему знакомым шрифтом был отпечатан следующий текст:

— Что это значит, Холмс? — растерянно обратился Уотсон к своему другу и наставнику, когда смысл прочитанного более или менее дошел до его сознания.

— По-моему, там все сказано достаточно ясно, — пожал плечами Холмс. — А что, собственно, вас смущает?

— Я полагаю, это просто шутка… И не слишком остроумная, к тому же. Впрочем, скорее, даже не шутка, а… Ну конечно! И как только мне это сразу не пришло в голову! Это самое элементарное жульничество, вот что это такое!

— Вы решили, — усмехнулся Холмс, — что если авторы этого послания плуты, так уж в каждом их поступке непременно кроется жульничество?

— Да нет же, — поморщился Уотсон. — Вовсе не в том дело, что они плуты. Если хотите знать, я ни на грош не верю в эту дурацкую выдумку. Никакого Всемирного Сообщества Плутов, разумеется, не существует. Я просто удивляюсь, Холмс, что вы на сей раз оказались так недогадливы. Как же вам не пришло в голову, что этот так называемый Союз Плутов — точная копия того Союза Рыжих, который вы так блистательно разоблачили в свое время. Надеюсь, вы не забыли: они тоже делали вид, что их там тьма тьмущая, а всего-то их оказалось двое или трое. Помните?

— Как не помнить. Конечно, помню, — отозвался Холмс. — Но я решительно не понимаю, почему вам вдруг померещилось, что Всемирное Сообщество Плутов, от которого мы получили это приглашение, имеет что-то общее с пресловутым Союзом Рыжих.

— Ну подумайте сами, Холмс! — воскликнул Уотсон. — Да ведь во всей мировой литературе, я полагаю, не найдется столько плутов, сколько здесь подписей. И хоть бы один из них был мне знаком… Я, конечно, не бог весть какой эрудит, но все же… Будь они люди известные, я бы уж хоть кого-нибудь из этой компании да вспомнил. А тут… Сплошь незнакомцы! Какой-то Дон Паблос… Жиль Блаз… Джек Уилтон. Ни про одного из них я даже и не слыхивал!

— А между тем, — усмехнулся Холмс, — здесь перечислены далеко не все. На самом деле плутов в мировой литературе куда больше, чем подписей под этой бумажкой. Впрочем, я не сомневаюсь, дорогой Уотсон, что вы оклеветали себя. Кое-кого из тех, кто подписал это приглашение, вы наверняка знаете.