По следам знакомых героев - Страница 2

Так вышло, что Шерлок Холмс, а вместе с ним и доктор Уотсон стали не только постоянными «путешественниками», но в какой-то степени даже гидами, сопровождающими наших юных друзей в их Путешествиях по Стране Литературных Героев. И письма от ребят стали теперь приходить уже прямо на имя Холмса и Уотсона. Едва ли не каждое из них начиналось теперь так: «Дорогой Шерлок Холмс! Дорогой доктор Уотсон! Ответьте, пожалуйста, на такой вопрос…» Или: «Глубокоуважаемые мистер Холмс и мистер Уотсон! Очень прошу вас провести такое расследование…»

Вот почему, задумывая эту книг я решил собрать в ней именно те из написанных мною Путешествий, главными действующими лицами которых были Шерлок Холмс и доктор Уотсон. Предметом «расследования» стали великие произведения классической русской литературы.

— Судя по вашей сияющей физиономии, Уотсон, вы приготовили мне какой-то сюрприз? — сказал Холмс, с наслаждением посасывая свою любимую трубку.

Лицо Уотсона и в самом деле так и светилось радостью.

— На этот раз вы ошиблись, дружище! — расплылся он в самодовольной улыбке. — Не один сюрприз, а целых два!

Но Холмс не обратил ни малейшего внимания на этот маленький выпад.

— Тем лучше, друг мой, тем лучше, — невозмутимо проговорил он. — Итак?

— Разбирая наш архив, я наткнулся на замечательное письмо! Мне кажется, оно может стать поводом для увлекательнейшего расследования.

— Чудесно! — воскликнул Холмс.

— Одна юная леди, читая стихотворение Пушкина «К морю», обратила внимание на следующие строки: «Другой от нас умчался гений, Другой властитель наших дум».

— Ну да. И что же?

— Она спрашивает: кто он, этот другой гений?

— Я понял вас, Уотсон. Вы хотите, чтобы я с помощью моего прославленного дедуктивного метода установил, кто этот таинственный незнакомец. Что ж… За дело! — Холмс потер руки, словно предвкушая наслаждение, которое наверняка доставит ему предстоящая работа. — Впрочем, простите, друг мой, я забыл. Ведь вы, кажется, говорили о двух сюрпризах?

Уотсон смущенно потупился.

— Мой второй сюрприз, милый Холмс, — решился он наконец признаться, — заключается в том, что значительная часть предстоящей нам работы уже выполнена.

— В самом деле? — самолюбиво вскинулся Холмс. — И кто же ее проделал?

Уотсон скромно наклонил голову:

— Ваш покорный слуга.

— Браво, Уотсон, браво! — одобрительно кивнул Холмс. — Я всегда говорил, что у вас есть способности. Итак, вы уже установили, кто был этот гений, о котором говорил Пушкин?

— Нне совсем… Но я уже близок к этому… Во всяком случае, я уже предпринял кое-какие шаги. Вы же сами учили меня, что главное в таких делах — правильно начать.

— Прекрасно. Итак, с чего же вы начали?

— Сперва я постарался как следует вчитаться в текст стихотворения Пушкина «К морю».

— Резонно… Дальше?

— Затем я попытался выделить из этого текста те места, в которых может содержаться хоть какой-нибудь намек на разгадку тайны… Если позволите, я вам их прочту.

— Разумеется! Я весь — внимание!

Достав книгу, Уотсон без труда отыскал нужное стихотворение: оно заранее было у него заложено специальной закладкой.

— Начало стихотворения я, пожалуй, читать не буду, — предупредил он. — Оно к интересующему нас вопросу отношения не имеет. Поэт жалуется, что ему по каким-то личным причинам, к сожалению, не удалось отправиться в далекое морское путешествие, о котором он, по-видимому, давно мечтал. Затем он говорит, что если бы ему довелось в такое путешествие отправиться, в безбрежной морской пустыне его поразил бы лишь один предмет.

— Что же это за предмет?

— Вот на это обстоятельство я как раз и хотел обратить ваше внимание, — ответил Уотсон.

Приблизив к глазам раскрытый томик Пушкина, он начал читать стихотворение вслух. Читал он медленно, подчеркнуто сухо, прозаично, как сугубо деловой текст:

— Превосходно, Уотсон! — сказал Холмс. — Из вас мог бы выйти недурной чтец-декламатор.

Тон этой реплики был невозмутимо серьезен. Но Уотсон слишком хорошо знал своего друга, чтобы не расслышать в ней утонченной иронии.

— Да, я не артист, — обиженно сказал он. — Это правда. Но ведь и цель моя была отнюдь не артистическая. Я хотел лишь одного: извлечь из текста этого стихотворения как можно больше реальной информации.

— Понимаю, — кивнул Холмс. — И много вы из него извлекли?

— Мне кажется, немало. Во-первых, я разгадал, что это за скала, которую Пушкин называет «гробницей славы». Вне всяких сомнений, он имеет в виду остров Святой Елены, где умер император Наполеон.

— Браво, Уотсон! Эта ваша догадка безусловно верна.

— Очень важен так же, как мне кажется, установленный мною факт, что первым гением, первым властителем своих дум Пушкин называет Наполеона. Это наводит на мысль, что тот, кого он называет вторым гением, должен быть под стать первому…

— Неглупо, неглупо… Пока вы рассуждаете весьма здраво.

На этот раз даже изощренный слух Уотсона не расслышал в реплике Холмса и тени насмешки.

— Мне пришло в голову, — продолжал ободренный Уотсон, — что этот второй гений, как и Наполеон, тоже коронованная особа. А иначе что могли бы означать слова: «Оставя миру свой венец»? Под венцом обычно подразумевается корона…

— Гм…

— Однако, поразмыслив, я решил от этой идеи отказаться.

— И правильно сделали.

— В конце концов, подумал я, говоря о венце, поэт мог мыслить метафорически…

— Вот именно!

— Он мог иметь в виду отнюдь не коронованную особу, а просто человека, который был так же знаменит, так же славен в своей области, как Наполеон в своей.

— Уотсон, вы просто молодчина!

— Рассуждаем дальше, — продолжал Уотсон, осчастливленный похвалой учителя. — Об этом таинственном незнакомце Пушкин говорит, что он был создан духом моря и что образ моря был на нем означен. Это значит, что речь идет о человеке, который всем образом своей жизни был связан с морской стихией. Этот намек дал мне основание предположить, что речь идет о каком-либо великом флотоводце. Ну а кого из флотоводцев можно поставить рядом с Наполеоном? Только одного: нашего замечательного соотечественника, адмирала Нельсона. Наполеон побеждал на суше, Нельсон — на море. И не зря поэт поставил этих двух великих людей рядом!

— Уотсон, позвольте от души вас поздравить!

Холмс не поленился встать с кресла, крепко стиснул руку Уотсона и торжественно ее потряс.

— Наконец-то я слышу от вас доброе слово, — растроганно промолвил Уотсон.

— Ваша догадка не лишена логики и здравого смысла. При этом, не скрою, она весьма остроумна, — говорил Холмс, не отпуская руку Уотсона и продолжая изо всех сил трясти ее.