По секрету с того света - Страница 5

При воспоминании о свекрови я загрустила. Могу возразить общепринятому мнению – моя стала мне настоящей матерью, тем более что свою я не помню. Когда она умерла, мне было всего полтора года. Я выросла при отце и мачехе, но воспитанием моим, к счастью, занималась бабушка, которую я любила больше всех на свете.

– Сейчас едем ко мне, я забираю кое-какие шмотки и на время переезжаю к тебе. – Решительный голос подруги заставил меня вздрогнуть. – По пути купим новый замок и лампочки. Сейчас позвоню Лешику, чтобы вечером заехал и врезал замок. Кстати, побудут без меня, больше ценить станут, – отмела она последние сомнения. – Завтра оценивать ремонт отправимся вместе. Тебя обязательно надуют. На работу заскочу всего на пять минут, – повысила она голос, заметив мой вопросительный взгляд. – Мне надо получить лабораторные анализы Бориной знакомой.

Мне стало сразу и легко, и весело одновременно. Огромное чувство благодарности затопило меня с головой, я не могла произнести ни слова. Да Наталья в благодарности и не нуждалась. Она, как всегда, приняла решение, в правильности которого не сомневалась и была бы крайне удивлена, если бы я сказала ей спасибо.

К шести часам вечера мы вернулись ко мне. В квартире все оставалось так, как и до моего ухода.

Прямо с порога Наталья начала действовать:

– Так, ключи найди и сразу в сумку. Лешка придет, поужинаем. Пусть заодно и люстру повесит. Черт! Что у тебя в этой коробке? Ну и тяжеленная! Ладно, пусть остается на кухне, здесь книги. А где у тебя посуда, помнишь? – и, не дожидаясь ответа: – Ладно, сама найду, говорила – надо писать на каждой коробке, что в ней…

К приходу Лешика квартира потихоньку стала приобретать жилой вид. Наталья даже ухитрилась уничтожить пятно крови на стене. Не пожалев, в смысле не накормив, родного сына, подруга заставила его повесить люстру, другие светильники и даже карнизы, передвинуть мебель, правда, не так как хотелось мне, а так как ей казалось правильней и удобней (в конечном итоге, так оно и оказалось). В начале двенадцатого ночи, после того как Лешик врезал новый замок и приделал к двери, не побоюсь этого слова, амбарный засов, состоялся скромный ужин из бутербродов с чаем.

Не могло быть и речи о возвращении Лешика к родному компьютеру. Наталья буквально силой уложила его спать в полусогнутом состоянии («Ножки подбери! Подбери ножки, говорю!») на двух креслах, соединенных вместе.

Утром мы нашли Лешика, замотанного в одеяло, прямо на полу – рядом с разъехавшимися креслами. Кажется, он не испытывал никаких неудобств.

– Ну обязательно мне назло надо сделать все наоборот, – проворчала Наталья, подсовывая сыну подушку под голову.

– Сколько времени? – шепотом спросила я.

– Спи, еще рано, только семь. Выезжать не раньше десяти. За час успеем. Я просто привыкла в это время мужа с собакой выпихивать на выгул, вот и вскочила. – Она прошлепала на кухню.

Минут пять я тщетно пыталась уснуть, а затем встала и отправилась за Наташкой, прикрыв дверь в комнату.

Подруга сидела у окна с чашкой растворимого кофе.

– Чайник горячий. Наливай себе. Банка с кофе рядом с чайником. И, раз уж ты стоишь, достань из холодильника колбаски.

Кофе мы пили молча, изучая двор за окном. Двор как двор – ничего особенного он с высоты пятого этажа не представлял.

– Какой-то ненормальный в шляпе, – вдруг заговорила Наталья, – уже минут десять смотрит сюда, в нашу сторону. С утра пораньше кого-то караулит. Алкаш… Хотя нет, одет вроде прилично, тогда, значит, просто придурок. – С большим удовольствием сделав последний глоток, она выпалила: – Это был не «Нескафе»!

– Это был «Амбассадор». Что ж не разбудили? Мне отсюда пилить на службу почти полтора часа. Ма, организуй по быстрому сыну завтрак! – Эту фразу проснувшийся Лешик докрикивал уже из ванной.

– Не разбудили, потому что не заметили, ты как-то по полу размазался, – прокричала в ответ Наталья. – Слушай, раз ты все равно стоишь… – Это уже относилось ко мне.

На явочную квартиру, подлежащую ремонту, мы приехали на тридцать пять минут раньше назначенного срока. Отперев замок, я оставила дверь приоткрытой.

– Ой, какая тут духота. Давай пока форточки откроем. – Наташка прошла на кухню. Ее голос и шаги казались неестественно громкими в пустой квартире… А затем раздался возмущенный возглас: – Эт-то еще что такое?! – затем стук громко захлопнувшейся кухонной двери и быстрый приближающийся топот кроссовок. Она схватила меня за руку и кивнула в сторону кухни. – Там у тебя на твоем пледе какой-то бомж пьяный дрыхнет. Даже не соизволил голову приподнять. И зачем ты хороший дорогой плед сюда приперла? Щербатый паркет как реликвию спасать от следов ремонта?

Я была удивлена не меньше Наташки.

– Это не мой. Здесь вообще ничего не должно быть. Сама знаешь, часть вещей давно отправлена на дачу, а остальное – в ту квартиру. Вместе ведь спешно паковались. Машину рассчитывали получить через неделю, а тут твой Лешик расстарался с «Газелью». Для пущей убедительности я еще раз добавила: – Сама знаешь…

Наташка знала и недоуменно пожала плечами.

– Такие пледы на дороге не валяются. Эксклюзив! И как сюда этот … (она не уточнила, кто) попал? На пледе влетел через незапертое окно? Слушай, старик Хоттабыч! – проорала она в сторону кухни, – а ну иди туда, откуда пришел! Ты ошибся адресом. Твой дворец – не доезжая Турции две недели налево. Сейчас милицию вызову!

Ответом нам была тишина. Пока Наталья по мобильному вызывала милицию, я рискнула заглянуть на кухню. И опять, как говорится, «увидела его сразу»…

Мой ночной визитер с несколько изменившимся, но все-таки знакомым лицом лежал в полусогнутом состоянии на одной половине пледа. Вторая половина заботливо прикрывала его сверху. Глаза были уже закрыты, а вот рот по-прежнему приоткрыт.

– И снова здравствуйте, – пробормотала я, некстати вспомнив анекдот про весьма упакованную даму, заявившуюся в супермаркет и не ответившую на подобострастное приветствие работников. Дама поставила с ног на голову весь штат сотрудников в поисках необходимого товара необходимого качества. После столь изощренной пытки этот штат с нетерпением проводил капризную, но очень богатую клиентку к кассе, где и выяснилось, что она забыла кошелек с наличностью дома. Орали все работники, перемежая свое возмущение нецензурной бранью. И тут растерявшаяся дама робко спросила: – А можно расплатиться по кредитной карточке? – Ответом было не очень долгое, но гробовое молчание, после которого раздался приторно-сладкий голос одного из сотрудников: «И снова здравствуйте!..»

Свой плед я тоже узнала. Именно он занимал очень существенную часть пространства «Гросс Германии». Я тихо вышла из кухни и также тихо закрыла за собой дверь.

Наташка с мобильником в руке, задумчиво изучавшая какую-то точку в углу пустой комнаты, медленно перевела взгляд на меня.

– Ну, твой плед?

– Мой… И покойник тоже мой…

– Ты что, его… – Наташка не рискнула произнести это слово. – За плед?

– Нет. Похоже, у него хобби такое … В третий раз помирает. Украл у меня плед и очередной раз преставился.

– Идиот, прости, Господи. Что ж, он другого места не нашел?

– Наверное, не нашел… На прежнем месте еще раз меня беспокоить не решился. А может, искал новых ощущений. Или просто душой ко мне прикипел…

– Жалостливая ты наша! Да тебе покойник просто на шею сел! Пойди и скажи ему, чтобы он прекратил это безобразие.

Наши рассуждения были прерваны звонком в дверь.

– Открыто! – воскликнули мы разом.

Дверь распахнулась и на пороге появился милицейский наряд с радиотелефоном, который трещал и разговаривал сам с собой. Ни одного вопроса милицейские кадры задать не успели. Наталья четко и коротко объяснила суть проблемы. Один из сотрудников остался у входной двери, а двое других пошли было на кухню, но по пути решили заглянуть в ванную и туалет. Ванная комната стыдливо сверкнула несколькими оставшимися в наличии кафельными плитками, а вот туалет вообще не открылся. Очевидно, устыдился разбитого розового унитаза. Решительный оперуполномоченный, безуспешно подергав за ручку двери, вдруг отпрянул в сторону, выхватил пистолет и заорал: