По правилам и без (СИ) - Страница 36

Прошу меня простить за столь долгую задержку главы. Правда, простите за такое свинство.

Автор банально загулял как в прямом, так и в переносном смысле: приехала сестра, объявились старые знакомства, а хорошие люди подсадили на Ван Пис.

Но я все-таки это сделала, так что получайте новую главу. Не слишком-то она хорошая, правда, получилась, но не судите строго.

Искренне ваша neereya.

______________

— Дорогая, ну где ты там? Я уже поставила чайник, а сейчас мы вполне можем выпить вина — ты не представляешь, какое вино я принесла!

Мама щебетала так же, как когда получила долгожданное повышение: обрадовано, восторженно и возбужденно в самом непошлом смысле. Более того, по блеску в глазах я даже могла сказать, что она наконец-то беззаботно счастлива.

И мне ничего не оставалось, кроме как подняться, выпить так удачно забытую на полочке в коридоре валерьянку, сразу жменю таблеток, чтоб наверняка, и с улыбкой войти туда, где сидели самый дорогой для меня человек и самый ненавистный.

— Садись, тебе сегодня можно сделать пару глотков вина, тем более что оно почти как сок, — еще радостнее защебетала мама, а я подивилась, что с человеком может сделать нормальный отдых: она словно разом помолодела; исчезли те постоянные усталость и обеспокоенность, глаза засияли, как никогда прежде, да и общий вид мамы нельзя было охарактеризовать иначе как «цветущим». — За то, что все стало удачно складываться.

«Удачнее некуда», — подумала я, украдкой глядя на человека с обычным именем Антон и необычным прозвищем Шекспир. И проглотила вино, даже не заметив его вкуса — словно это была вода.

С кухни раздался свист — закипел чайник, и я тут же подорвалась, но мама меня остановила:

— Я сама заварю чай, а ты пока пообщайся с Антоном, познакомься, — она снова улыбнулась и скрылась в кухне.

— Неужели ты совсем не рада меня видеть, дорогая Рита?

Какая я ему «дорогая», черт бы его побрал?

— Не надо смотреть на меня с такой враждебностью, — с вежливой улыбкой заверил меня мужчина. — Я же пришел не для того, чтобы сделать что-то плохое. Познакомиться поближе, справиться о твоем здоровье — разве это плохо? Как ты, кстати, себя чувствуешь? Вылечила простуду?

Я сглотнула и с трудом подавила желание убежать: даже маме я не говорила, что умудрилась заболеть. Он, что, следил за мной?

— И все же я настоятельно рекомендую, — словно не замечая моей реакции, продолжил он, — воздержаться от попыток рассказать Лене, где и при каких обстоятельствах мы с тобой познакомились. И твоим друзьям тоже советую ничего не говорить. За себя я ручаюсь, а вот Кирилл — парень импульсивный, а племянник его и того хуже, так что не знаю, что они могут натворить. Ты же умная девочка, Рита, и должна сама все понимать.

И, стоило ему это сказать, вернулась мама и попросила помочь ей с чаем — она себя, кажется, переоценила, и рук ей все-таки не хватило.

«Знакомство» и «милые» посиделки продолжились, и я не преминула спросить у мамы, как же они с Антоном — интересно, это его настоящее имя? — познакомились.

История оказалась банальной: в этом самом оздоровительном центре, куда мама так удачно получила путевку, отправили друга Антона, а тот решил, что не оставит его одного — тем более что у них с этим самым другом в городке, в котором этот центр расположился, были какие-то дела. Вот и совместили, так сказать, приятное с полезным. Познакомились они совершенно случайно: этот самый оздоравливающийся друг как-то завел разговор с маминой соседкой по комнате (причем у них после этого «разговора» закрутился роман), а та, узнав, что у него тут есть друг, возжелала познакомить с ним соседку, с которой уже подружилась. И вот тут оказалось, что они с одного города, нашлось много общих тем для разговора, и за неделю они успели подружиться. А потом мама вдруг поняла, что хватит с нее оздоровления, нехорошо дочку оставлять так надолго, тем более что непутевый муж опять куда-то надолго пропал — и новый «друг» решил отправиться вместе с ней. Мол, дела все уже решил, друг-товарищ скучать не будет, а он хотя бы поможет с сумками — и заодно познакомится с очаровательной дочкой Ритой, о которой мама так много рассказывала.

И судя по тому, как зарумянилась мама, рассказывая все это — разговорами дело явно не обошлось.

А потом они наперебой вспоминали веселый «прощальный» вечер, какую-то излишне резвую медсестру, экстравагантного тренера в бассейне и совершенно невероятные пункты в меню ресторана — а я чувствовала себя лишней на этом празднике жизни. Мама улыбалась, смеялась, шутила, прямо-таки сияла вся, а я только и могла, что незаметно беситься и труситься от страха, желая, чтобы человек, который смог ее так развеселить, поскорее исчез не просто из нашего дома и жизни, а и из этого мира в целом.

Ушел он, только когда на часах было десять, пообещав обязательно зайти завтра и сводить нас с мамой в его любимый ресторанчик — я солгала, что завтра остаюсь на дополнительные занятия по истории, а потом буду занята объемным заданием по алгебре. И с мамой совершенно точно случилось что-то не то, уж она должна была раскусить мою наспех придуманную ложь: она прекрасно знала, что алгебра никогда не занимает у меня больше двадцати минут.

Но она это забыла. Как и забыла то, что в этот день и в это время три года назад встречала меня с моей первой в жизни победой на международном конкурсе — и это было чем-то вроде нашего с ней маленького праздника.

Всем свойственно меняться. Только почему от этого порой так больно?

Утром следующего дня легче не стало. Мама сияла, мама щебетала о том, какой Антон замечательный человек, как же ей повезло с ним познакомиться, как же он отличается от непутевого папы…

На этих словах я резко встала из-за стола, обулась, ухватила сумку и куртку и так выскочила в коридор, едва ли не впервые не выпив перед школой кофе. Кажется, даже успела солгать маме о том, что мне нужно быть в школе раньше, только я умудрилась забыть. И она поверила, только посетовала на то, что нам так не вовремя устраивают дополнительные занятия.

Да что с ней такое? Околдовали ее, что ли?

В класс я пришла первой. Не удивительно, если учесть, с какой скоростью я шла — почти бежала. Даже не заметила, что забыла шарф и шапку; вернее, заметила, только когда на голове вместо черной шерсти обнаружила белый снег. Ну, да какая, собственно, разница, сегодня не слишком-то холодно.

Хорошо еще, хоть телефон дома не забыла: мы с Димой должны были пойти в школу вместе, а если бы ему пришлось ждать меня больше пяти минут, он пообещал лично подняться ко мне в квартиру и вытащить за шиворот. И он бы зашел, смешно бы тогда получилось, смешнее просто некуда.

Ему тоже пришлось лгать, только было это гораздо сложнее, чем лгать маме. Может, потому, что он смотрит этими своими невозможными серыми глазами, заглядывая, словно в самую душу, словно понимая все, что я скрываю?

— Рыжая, ты не умеешь врать, — уже после занятий, когда мы брели по направлению к дому, поразил меня своим выводом парень. — Но не хочешь говорить — дело твое, — он лишь пожал плечами, крепче сжимая мою руку. И пусть наши ладони разделяли перчатки, это все равно было совсем не так, как было раньше, с другими. Была у меня раньше подруга, которая в ответ на мои скептические заявления о том, что нет ничего в отношениях с парнями особенного, едва ли не смеялась в лицо, обещала, что когда найдется тот парень, который окажется мне небезразличным, я вспомню ее слова и пойму, какой глупой была.

Вспомнила. Поняла. Только вот не была я глупой — я и сейчас глупая. Глупо радуюсь тому, что просто держу парня, того парня, за руку, что он отдал мне свой шарф, перед этим обругав за забывчивость, что в тот день, когда все это началось, не выдержала урок Татьяны Анатольевны.

И тут до меня вдруг дошло то, что, казалось бы, я должна была понять уже давно: ничего этого не было, если бы не все те неприятности, которые ведром сыплются на меня и тех, кто меня окружает, последние недели. Вот уж, воистину, нет худа без добра, но лучше бы не было этого самого «худо». Или оно хотя бы закончилось…