По правилам и без (СИ) - Страница 28

Довершением всего стал «Познай себя», на котором снова проверяли наш уровень то ли интеллекта, то ли что-то в этом духе. За семь минут до конца урока я не выдержала и, как и в прошлый раз, отпросилась в туалет, хотя и не хотелось.

Где-то на задворках сознания мелькнула шальная мысль: а вдруг Дима опять прячется там от биологички? Вдруг я сейчас открою дверь и ощущу на себе насмешливый взгляд невозможных серых глаз?

Туалет, как и положено, был пуст. Усевшись на тумбочку, я нарочито бодро достала мобильник и сняла блокировку, но на этом успехи закончились. Я так и осталась сидеть, уставившись на экран и задумавшись о чем-то непонятном настолько глубоко, что, когда до конца урока осталось четыре минуты, не сразу поняла, что это за музыка играет в пустой комнате. Мне звонил незнакомый номер. Разумеется, трубку я взяла.

«Рита Беликова?» — вопросил отдаленно знакомый мужской голос.

— Да, а кто это? — тут же спросила я. В трубке раздался легкий смех.

«Надо же, не думал, что вы не вспомните».

Вспомнила. Перед глазами встала улыбка человека, с легкой руки которого воскресенье превратилось в худший день в жизни.

«Кажется, все же вспомнили и узнали. Это похвально, — наверняка этот мужчина все еще улыбался. Телефон несколько искажал его голос — но он так и остался правильно поставленным, подходящим скорее актеру или певцу, и при этом пугающим. — Вас, должно быть, заботит, зачем я вам позвонил? Ничего сверхъестественного, не переживайте заранее. Я просто хотел удостовериться, что с вами все в порядке. Все ведь в порядке?»

— В полном, — тихо ответила я, сжимая правую руку левой, лишь бы она не тряслась.

«А ваша мама? Как она отдыхает в горах?»

— Хо.. рошо, — еще тише, едва удерживая телефон в руках.

«Это замечательно, — Шекспир снова засмеялся так же легко и неискренне. — Но вам, дорогая Рита, совершенно не стоит меня бояться, вы в безопасности, а я не настолько аморален, чтобы угрожать юным девушками. И я, правда, просто хотел удостовериться, что все в порядке. До свидания».

Когда раздался звонок, я все еще сжимала телефон, разрывающийся размеренными короткими гудками.

Позвонил удостовериться, все ли со мной в порядке, конечно… Напомнить решил о том, что говорил до этого, чтобы не забыла, что я и мама под прицелом.

Да пропади оно все пропадом! Какого черта все это вообще происходит?!

…«Звони мне, если что-то опять произойдет, пиши или еще что в этом духе, но не держи в себе»…

Точно, у нас сейчас сведенная физкультура, Дима никогда ее не пропускает… Дойти до раздевалок — две минуты, по дороге столкнуться с Катей и все-таки забрать вещи — еще тридцать секунд. Только бы он не ушел, только бы не ушел….

Он не ушел. Более того, уже успел переодеться.

— Дима… — а всего пару секунд назад в женскую раздевалку вошла Маша Рогожина. И она единственная во всей школе пользуется таким розовым блеском…

— Что? — нет, это не грубость, это что-то другое, чему я не могу подобрать названия. Ни сейчас, когда единственное желание — разрыдаться на плече у этого парня, всего пару секунд назад…

— Блеск Рогожиной стирается только средством для снятия макияжа.

В том, чтобы прогулять физ-ру, нет ничего такого. Тем более что есть настойчивое приглашение в гости на улицу Ленина, дом 25, квартира 18. Подъезд первый, этаж пятый. Дверь деревянная и явно новая. Хозяин в одних спортивных штанах и полотенце, сползшем с влажных волос на плечи.

Молча пропускает в комнату, ведет в зал, усаживает на диван и подает стакан воды.

— Не думал, что ты придешь так скоро, — ленивая полуулыбка. — Что-то случилось или ты хочешь что-то спросить?

— И то, и другое. Мне звонил тот человек, который назвал себя Шекспиром. А спросить…

— А спросить ты хочешь про моего непутевого племянника, — не спросил, а утвердил Кирилл Викторович. Раздался стук в дверь — три коротких удара и три длинных. — А вот и он.

Сердце замерло, словно не оно пару секунд назад отбивало чечетку.

— Побудь пока в спальне, нехорошо получится, если он тебя увидит, — и, не дожидаясь ответа, Кирилл Викторович подтолкнул меня в спальню и закрыл двери, словно намеренно, не полностью. Я тут же опустилась на пол и припала к щели. Оттуда прекрасно был виден диван, на который сел хозяин, но совершенно не просматривалось кресло, которое всего секунду назад занял Дима.

— Я идиот, — сказал он, не дожидаясь, пока его о чем-то спросят.

— А еще у тебя на губах след отвратной помады, — «утешил» его дядя. — И до тошноты напоминает цвет помады твоей прошлой пассии, Рожкиной, что ли…

— Рогожиной, — судя по голосу, Дима чуть усмехнулся — наверняка из-за такого коверкания фамилии красотки. — Это она и есть. Поэтому я и идиот.

— Действительно. Идиотский поступок.

— Нет, мы с ней не стали снова встречаться, не подумай, — парень вздохнул и замолчал, словно подбирая слова. — Просто у меня было отвратное настроение.

— И виной всему очаровательная Марго? — Кирилл Викторович усмехнулся. Я вздрогнула. И Дима тоже вздрогнул — но я этого не видела.

— Возьми с полки пирожок, — проворчал он. — Да, всему виной именно она, ты как всегда прав! Только вот ничего такого она не сделала — просто мило беседовала с Игорем, который, между прочим, мне друг и с ней хорошо общается, да еще и имеет привычку девчонок в качестве благодарности в щеку целовать. Совершенно ничего — а мне уже убить его хочется! — Дима снова замолчал и продолжил уже спокойнее. — А тут еще эта дура Рогожина, мало ее, что ли, Писарьков трахает, приклепалась. Так ладно сначала просто что-то говорила, а потом еще и целоваться полезла, как раз перед физрой, а она у нас сведенная…

— И тут как раз мимо проходила прекрасная Марго? — с участием осведомился мужчина, хотя в голосе все равно слышалась насмешка, впрочем, слабая.

— Нет, она проходила мимо позже. И, похоже, не проходила мимо, а искала меня. И, знаешь, у нее такой вид был, словно опять что-то произошло… а тут эта гребаная помада! И ни на мобильный, ни на домашний Рита не отвечает. Хоть бы просто разрядился…

А ведь, и правда, у меня мобильник разрядился… но я тут же выкинула эту мысль из головы — сейчас все помыслы занимал разговор, который я не должна была слышать.

— Уверен, с ней все в порядке. Шекспир не сунется, пока у него не будет документов, а его шеф — трус и тем более не станет ничего предпринимать, так что не стоит переживать об этом, — успокоил племянника Кирилл Викторович. — Лучше переживай о том, как теперь будешь объяснять девочке, что ничего у тебя с этой дурой нет, да и вообще, она одна в твоем сердце…

— Еще слово в этом духе, и я тебя ударю, — прошипел парень. — Сколько просил не говорить подобное! Да еще и в таком тоне!

— А разве я не прав? — мужчина вопросительно вскинул бровь. — Ты думаешь только о ней. Не скажу, что ты влюбился или что-то в этом роде — ты и сам еще не разобрался толком. Но факт остается фактом. Это не просто подруга девушки твоего друга. И ты для нее тоже больше, чем просто знакомый, друг парня ее подруги. Не хочешь мучиться сомнениями — действуй, определи все для себя раз и навсегда.

— Не могу, — тихо, еле слышно отозвался Дима. — Не могу и все тут. Ты же знаешь, я одиночка и никогда не изменюсь. И всегда сам все порчу. И она не станет исключением — скорее даже наоборот. Понимаешь, она такая… живая, искренняя, легко поддающаяся влиянию, что любой неосторожный поступок с моей стороны — и она изменится, сломается…

Это было странно — почти пять минут слушать слова о себе, в большей степени правдивые, словно вырванные откуда-то изнутри. Я совершенно не знаю человека по имени Дима Воронцов — но он прекрасно знает глупую девчонку Риту Беликову.

— Все это, конечно, так, — выслушав племянника, задумчиво проговорил Кирилл Викторович, — но в одном ты не прав. Ты не сломаешь эту девочку, даже если будешь вести себя, как последняя тварь. И сам потом будешь по ней умирать, если сделаешь неправильный шаг. Или если так и продолжишь сидеть и ныть.