По правилам и без (СИ) - Страница 23

— Не дергайся, герой, — пугающим и противным голосом сказал тот, что повыше, — и мы ничего ни тебе, ни твоей подружке не сделаем. Подними руки вверх и медленно сделай два шага вправо.

Выполнил ли Дима требование, я так и не поняла: второй «браток», чем-то напомнивший мне Голлума из «Властелина Колец», ухитрился за это время достать откуда-то платок, пропитанный, скорее всего, хлороформом. И последней моей осмысленной мыслью было то, что героинь обычно не похищают в пижамах и наркоманских тапочках.

Глава 12. Наказание

Пара слов от автора:

1. Прошу прощения за долгую задержку: уезжала на экскурсионную поездку, а там, даже если бы был интернет, сил что-то писать все равно бы не было.

2. Эта часть мне не нравится чуть менее чем полностью, но что-либо убирать или вообще переписывать (что и того лучше) я не стала по одной-единственной причине: затевалось все ради одного-единственного пункта, в другом контексте который вместить было бы нельзя. И еще тут все сумбурно, странно и плохо, но в следующей главе я обещаю реабилитироваться. И вообще, это все Москва на меня так влияет, да.

3. Если ставите минус (предчувствую их левой пяткой), объясните, пожалуйста, почему. И сильно не ругайте, если можно.)

Ваша раскаивающаяся neereya

________________

— Что там эти, не очнулись?

Странно, но именно на этой фразе, произнесенной в соседней, должно быть, комнате незнакомым голосом, я открыла глаза.

— Неа. Ничего, скоро выспятся, и поговорим. Только надо было их каждого в отдельности сковать, а то по руке свободно, мало ли… — ответил второй голос, такой же неприятный.

— А ты, блять, найди сначала вторые наручники. Не веревками же их вязать, в конце-то концов, шеф же ясно сказал, чтоб особо следов не осталось.

Лучше бы вязали веревками, да не к батарее, подумала я, ощущая все прелести того, что левая рука была закинута наверх — пристегнута к ржавой батарее. Рядом в такой же позе полусидел-полулежал Дима, кажется, все еще то ли спавший, то ли находящийся без сознания. Но, похоже, никаких увечий на нем не было — насколько позволял видеть тусклый свет из-за задернутого шторами окна.

— Хотя парня следовало бы связать по рукам и ногам, уж больно резвый, — продолжил первый голос.

— Так почему не связал? Его бы еще приложить пару раз об стену, чтоб не повадно было старших бить. Сука, шишка на голове теперь нехилая… — значит, этот тот, кого Воронцов так лихо вырубил. — Ну, можно я его хоть стукну пару раз, для отвода души?

— Тебя бы самого стукнуть, — огрызнулся первый, наверняка старший по рангу, или что там у этих бандитов… — Знаешь, кто это вообще? Впрочем, обо всем по порядку. Во-первых, ты этих детишек вообще не трогай, знаю я тебя, только посмотрят не так. Обычная схема тут не канает, вы, дебилы с ватой вместо мозгов, засветиться успели, мне уже шеф с утра звонил. Орал, мол, я и мои ребята, что, в голову гуманоидами трахнутые, что не могут одну-единственную девку выловить так, чтоб аккуратненько и без шума? Что у нас — у вас, то есть, дебилоидов — вместо мозгов желе, что один и два путаете? Еще и пообещал при встрече каждого персонально бензопилой оттрахать. Хотел бы я на это посмотреть… Ах, да, ты же не в состоянии понять, почему шеф так рассвирепел, да еще и теперь сокрушаешься, что не пристукнул мальца сразу. Так вот, пристукни ты его, уже в живых бы не ходил, только вот не знаю, кто бы тебя первым убил: шеф или Князь.

— Он, что, его… — второй сказал это таким тоном, будто только что открыл совершенный вирус, пытаясь намешать «отвертку» — с небывалыми удивлением, страхом и каким-то странным восхищением. Только вот чем, осталось загадкой.

А я как-то отрешенно подумала о превратностях судьбы: это же надо, чтобы отец и сын носили одинаковые прозвища — при разнице поколений тогдашнего и нынешнего…

— Браво, додумался, — старший похлопал в ладоши. — Единственный и любимый. Так вот, теперь документы у Князя, и теперь не шеф шантажирует этого сукина сына, Беликова, а шефа — причем обещает испортить репутацию, жизнь и даже здоровье, если с ребятишками что-то случится. А нахера оно надо перед предвыборной кампанией? Так что подержим их тут немного, пока большие люди договорятся — а они обязательно договорятся, будь уверен, — и даже не поразвлекаешься.

Меня передернуло: от этого «поразвлекаешься» сразу вспомнилась пара документальных фильмов об аморальных похитителях — и мимо воли я подвинулась поближе к Диме.

— Только вот тут мы Князя уделаем: тонко намекнем этой девке, что если документы не найдутся и не вернутся хозяину, то пострадает ее мамаша — кстати, говорю сразу, пробей, где она сейчас находится, да отправь туда кого-то из своих, чтобы, если что, тут же исполнить угрозу, — раз уж папочка такой бесхребетный попался, что сразу к Князю бежит. А ведь умный мужик, а ни на что не способен…

— А девка эта, по-твоему, на что-то способна?

— О, ты разве ее не узнал: это же та самая девочка, которая второе, или даже первое, место в какой-то там олимпиаде Всеукраинской заняла. Ну, ей еще и шеф лично вручал сертификат на какую-то там стипендию.

Мне вдруг стало холоднее: значит, этим мифическим шефом был Степан Павлович Новиков, у которого недавно сына убили. Я помнила его взгляд: неживой и даже безжалостный, пугающий так, что я зареклась еще где-то побеждать, лишь бы только опять не встречаться с этим человеком.

— Но дело даже не в ней, — тем временем продолжал старший. — А в пареньке. Он это все тоже будет слышать, мотать на ус, а потом еще и девочка ему мозги промоет — и принесет нам документы на блюдечке с голубой каемочкой. Князь в нем души не чает, отдаст наверняка, стоит только попросить.

— А с чего ты взял, что он ради какой-то паршивой девки станет что-то делать — да еще и с шефом связываться? Нет в ней ничего такого, да и вообще, глупость это, ради бабы…

— Это ты сейчас, в коем-то веке, мозгами думаешь, да принципами, привитыми так крепко, что иначе ты просто не можешь. А в такой сопливой юности чем, по-твоему, любой пацан думает? Тем, что в штанах. Трахает он ее, как пить дать, а не даст она пару раз — побежит к Князю как миленький.

— А, может, новую найдет, нахера ему эта замухрышка?

— Может, он излишне умных любит, а, может, за невзрачной личиной что-то особенное скрывается, мне, честно, по тангенсу. Только ты, когда он тебя уделал, не видел, как он на Зюзю смотрел, когда тот к девке притронулся. Убил бы, если бы ее под прицелом не держали, я из машины все прекрасно видел. Ладно, я к шефу, а ты, Гамлет, через пару часиков голубков навести, если не проснутся, буди как угодно, лишь бы следов не осталось. И не дай бог накладка случится — так я тебя первого шефу отдам, еще и бензопилу в придачу.

Раздались шаги, хлопнула входная дверь, а потом послышалась звучная ругань — в адрес неких Отелло и Шекспира, «этих траханных малолеток», шефа, Князя, Димы персонально…

К холоду добавился вполне ощутимый страх: за папу, за маму, за Диму, за себя, разумеется, чего уж лицемерить… Но, надо отдать моей расшатавшейся психике должное: этот липкий страх так и остался тугим клубком, обещая проявить себя потом, вместе с матушкой истерикой. А пока меня только трясло, мозг же пытался соображать.

Я покосилась на Диму: как хорошо, что он еще не очнулся, иначе мало ли что… Да и не дай Бог бы услышал все эти «рассуждения» о наших с ним отношениях. Жаль, только, что вряд ли он не очнется к тому времени, когда бандиты начнут мне тонко намекать о том, что надо бы вернуть документы.

И, словно в подтверждение моих мыслей, парень зашевелился, открыл глаза и тут же спросил:

— Ты как?

— Нормально, если в этой ситуации вообще можно так сказать. А ты? Когда меня усыпили, они тебе ничего не сделали?

— Да нет, на удивление цивильные ребята оказались, как и тебя усыпили, и все на этом. Только башка трещит жуть: наверно, тот обиженный решил мне немного отомстить… — Дима говорил это таким спокойным тоном, словно случилось вполне рядовое событие. Разве что привычной насмешливости не было, да беспокойства добавилось — но ни намека на страх. — Знать бы еще, что им надо, но, думаю, сами скоро придут и все объяснят.