По правилам и без (СИ) - Страница 10

Я тут же полезла в карман, мысленно костеря себя за то, что не отключила звук. Сообщение было от незнакомого номера, но стоило его открыть, как стало понятно, кто же мне написал.

«Белка, ты чего подруге не звонишь? Она волнуется, но сама звонить не рискует — вдруг отвлечет. Выдели минутку, отчитайся, что все в порядке».

Содержательно, даже слишком. Значит, он не боится меня «отвлечь», да?

— Воронцов, ты странный тип, — прошептала я, старательно пытаясь скрыть улыбку. Но она тут же спала, как только до меня донесся мамин голос, такой же, как и позавчера, после того злополучного репортажа.

— Как ты сказала? Воронцов? — у нее, кажется, даже задрожали руки.

— Да, Дима Воронцов, мы с ним учимся в параллельных классах… — подтвердила я, а потом нахмурилась, решившись спросить: — Что-то не так? И кто звонил тебе позавчера, кто довел тебя до слез? И при чем здесь Воронцов?

— Остерегайся этого… мальчика, — словно чего-то вдруг испугавшись, совершенно не слыша моего вопроса, проговорила мама, и тут дверь отворилась, и в палату вошел лечащий врач — тот самый блондин, чем-то похожий на Диму.

— Добрый вечер, Елена Игоревна, Маргарита, — врач улыбнулся, но, судя по тону, он был чем-то раздражен. — Общество дочери способствует хорошему самочувствию? Как вы себя чувствуете?

— Хорошо, — мама через силу улыбнулась. — Рита очень способствует моему хорошему самочувствию.

— Это, безусловно, хорошо, но вам все же стоит поесть. А пока я бы побеседовал с вашей дочерью, — тут этот блондин так выразительно на меня посмотрел, что я невольно почувствовала себя виновницей всех бед пациентов этой клиники. — Вы ведь не против, Маргарита?

— Нет, конечно, — только и оставалось промямлить мне, а в ответ получить лицемерную улыбку.

— Маргарита, что же вы творите? — как только дверь в кабинет врача, фамилию которого на табличке я так и не успела прочитать, захлопнулась, спросил мужчина, тут же проходя к своему столу и усаживаясь в массивное черное кресло. Кабинет его был обустроен просто, но со вкусом, в каждой вещи чувствовалась немалая ценность. — Вы садитесь, не стойте, — блондин кивнул на кресло напротив, а сам достал из стола пачку сигарет, явно дорогих. — Надеюсь, вы не против, — скорее для проформы спросил он и закурил, выпуская дым, к счастью, не в мою сторону. — Я же вам вчера говорил: Елене Игоревне ни в коем случае нельзя волноваться. А вы, похоже, решили проигнорировать мое предупреждение.

— О чем вы? — совершенно искренне удивилась я.

— Когда я вошел, ваша мама была не просто расстроена — она показалась мне напуганной. Неужели подобные разговоры не могут подождать хотя бы до выписки?

— Это мое дело, — резче, чем следовало, ответила, или, вернее, даже огрызнулась я. Теперь то, что показалось мне до этого, стало очевидным: у этого врача есть неприязнь либо ко мне, либо к кому-то, имеющему со мной что-то общее. И, если учесть, что раньше мы с ним нигде не пересекались…

— Вы всего лишь родственник, а не лечащий врач, и это не только ваше дело, — затянувшись, ответил блондин, выпуская клубы дыма уже в мою сторону. — Кстати о родственниках… вы с Еленой Игоревной живете одни? Где ее родители, ее муж?

— Одни, — я вздохнула: начался разговор на нелюбимую мною тему семьи. — Мамины родители умерли уже давно, а отец сейчас в России, во Владивостоке. Братьев и сестер у нее нет.

— Это плохо. Вы можете вызвать сюда своего отца, он…

И, по традиции, договорить он не успел: дверь резко распахнулась, и в кабинет вошел…

…я тихо, но емко и некультурно вопросила у Вселенной, что здесь происходит, и тут же раздалась почти такая же реплика, только уже громкая. Серые глаза смотрели с удивлением и… опасением? Другого слова я подобрать не смогла.

— Дима, тебя не учили стучать, прежде чем заходить в кабинет? — «немую сцену» прервал доктор, все так же невозмутимо докуривающий сигарету. Он аккуратно затушил ее о край пепельницы и, сцепив руки в замок, положил их на подбородок. — Я тебя внимательно слушаю.

— Заткнись, — прошипел ему в ответ парень, и только хотел добавить что-то еще, как я шепнула ему:

— Вы знакомы?

— Да, к сожалению, — с характерным вздохом ответил мне Воронцов, с раздражением глядя на сидящего в кресле мужчину. Теперь я поняла, что они все-таки похожи, как похожи могут быть только близкие родственники.

— Это мой дядя, Кирилл Викторович Воронцов, — наверно, не напейся я сегодня с утра валерьянки (иначе просто невозможно было даже сварить кофе — руки почему-то тряслись, как у заправского алкаша), то не смогла бы сдержать удивленного возгласа, но все ограничилось лишь недоумением и вопросительным взглядом в сторону Воронцова-племянника. — И он мне сейчас объяснит, какого черта вообще происходит.

Глава 6. Совсем по-юношески

— Дима, ты забыл, с кем разговариваешь? — Кирилл Викторович — почему-то мне показалось, что это имя ему подходит как нельзя кстати — чуть нахмурился, а потом вдруг усмехнулся. — Сколько раз я тебе повторял, чтобы ты не носился по моей больнице.

От акцента на предпоследнем слове мне резко поплохело.

— Ты всего лишь крестник владельца, — Дима вздохнул и сел в кресло, такое же, как то, в котором сидела я. Только вот, в отличие от меня, он развалился в кресле совершенно по-хозяйски, скрестив ноги и откинувшись на спинку. Только сейчас я обратила внимание, что парень был не в куртке, а в джемпере на английский манер, из которого выглядывала рубашка. И, более того, ему этот стиль одежды чертовски шел. Да и у его дяди под халатом виднелась серая рубашка, причем явно дороже, чем лучшая моя одежда, вместе взятая.

Мне тут же стало стыдно за свой обычный зеленый свитер, потертые джинсы и совсем не стильные сапоги, но, кажется, эти двое позабыли про другого гостя в этом кабинете.

— Ты же знаешь, что скоро это заведение станет моим. И, в любом случае, я уже не раз тебя предупреждал: веди себя как подобает. Знаешь, вы с вашей подружкой друг друга стоите, — и мужчина красноречиво посмотрел в мою сторону.

— Она мне не подружка, — в резком ответе Димы мое возмущение просто утонуло. — Так ты ответишь на мой вопрос?

— Надо же, а у меня сложилось иное мнение, — самым ужасным было то, что Кирилл Викторович смотрел на меня, не отвлекаясь на более чем недовольного племянника. И под этим взглядом становилось так неуютно, что даже слова, сказанные все тем же чуть ленивым тоном, показались мне хлыстом. — Вот скажите, любезная Маргарита, вы бы на месте моего невежливого племянника бежали бы за девушкой, игнорируя правила дорожного движения и поведения в общественных местах вроде больницы, если бы она не была вам подругой?

Ну и что ответить, когда на тебя так смотрят? Разве что провалиться куда-то в центр Земли, да сгореть там поскорее — лишь бы больше не видеть этих ледяных глаз.

— В любом случае, ребятишки, — мужчина чему-то усмехнулся, а потом посмотрел в упор уже на нас двоих. Не знаю, как ему это удалось, но я снова поежилась, а Дима выровнялся в кресле. — Вам следует ограничить свое общение, или хотя бы не афишировать его. Иначе может случиться что-то плохое.

— Почему это? — резче, гораздо резче, чем следовало, спросила я, с вызовом взглянув на врача. Именно его приказной тон, да еще и это проклятое полуобъяснение, словно вернули меня в реальность — напомнили о том, что я больше всего ненавижу. А больше всего я ненавижу, именно когда мне приказывают, тем более не объясняя при этом ровным счетом ничего. Да и у каждого подростка на клеточном уровне привита привычка идти наперекор, а я все-таки обычный подросток, пусть и не совсем среднестатистический.

Моя вспышка удивила не столько дядю, сколько племянника, который сейчас, судя по всему, пытался найти свою челюсть. Но, впрочем, Дима очень быстро справился с удивлением, и на его губах расцвела улыбка, донельзя похожая на усмешку его дяди.