По дуге большого круга - Страница 19

С этими словами, добавив «Доброй вахты», я стал спускаться с мостика. Вниз можно было пройти двумя путями: по внутреннему трапу и по скоб-трапу на переборке кормовой надстройки. Почему выбрал второй путь — понятия не имею. Выбери я первый путь — лежать мне в стальной утробе «Кальмара» на дне морском…

Повернувшись спиной к морю, я ухватил руками поручни и нащупал ногой скобу трапа. Вот одна, вторая, третья… До четвертой коснуться не успел. Внезапно почувствовал, будто оглох, потом в ушах зазвенело и последним моим ощущением было, как разжимаются пальцы рук, охватившие поручни трапа.

Потом долго висело надо мной малиновое солнце… Очнулся я на галечном пляже необитаемого острова.

Наверно, в воде приходил в себя, куда-то плыл, что-то делал, но все это осталось за пределами моего сознания.

Когда очнулся и понял, что лежу на берегу, то подумал: по всей вероятности, хватил меня на трапе удар, в беспамятстве упал я в море, и теперь на «Кальмаре», сбиваясь с ног, ищут своего капитана. Но когда повернулся и увидел Денисова позади, то стало мне понятно: с «Кальмаром» случилось несчастье.

В первый же день я расспросил Денисова, но мало чего добился. Он знал не больше моего.

— На вахту я шел, капитан, — сказал он, — ну и вышел из носового кубрика…

— Постой, — сказал я, — ведь это было уже в первом часу ночи, а тебе заступать с нуля.

— Верно. Только Вася Пименов мне часик должен был, а потому стоять ему полагалось больше… Иду я, значит, по палубе, подошел к борту. Чуял, наверно. Потому и не торопился лезть в машину. А за бортом вода светится, красиво так. Нагнулся я над планширем, любуюсь, значит. Вдруг чувствую, как «Кальмар» из-под меня рвануло, а сам я оказался в воде. Когда вынырнул, огляделся, кругом темно, тихо, звезды только. Я и поплыл куда глаза глядят, все надеялся, может, заметят с борта, повернут и вытащат. Плыл поэтому чуть-чуть, лишь бы на воде держаться. А когда обессилел, ноги вниз потянуло, тут и почувствовал под собой землю. Так и на остров этот выбрался, капитан. А потом и вас увидел…

…Но если б Денисов мог сейчас свидетельствовать, мог рассказать о наших злоключениях, то его показания ничего нового не добавили бы к моему рассказу. И Денисов, и я могли оказаться за бортом по одной и той же причине: нас могло выбросить взрывом, но могли мы упасть за борт и при столкновении траулера с рифами на полном ходу…

…— Интересная история, — сказал следователь, — прямо чистый Майн Рид или, скажем, Джек Лондон. Между прочим, любимый мой писатель. Я, знаете ли, тоже в юные годы мечтал о море, да вот не пришлось…

Он развел руками.

— И чем вы объясняете все это? — продолжал Прохазов теперь уже деловым тоном.

— Не знаю, — ответил я, — с первого дня ломаю голову…

Конечно, кое-что прояснилось для меня в разговоре с Коллинзом, но ведь тот же Коллинз предупредил, что сделает все для сокрытия того, что произошло в действительности. А если это был организованный шантаж? Многие, может быть, не поймут меня, скажут, почему, мол, ты, капитан Волков, не выложил следователю всего сразу. А ведь намеревался сделать это, но колебался, потому что и рапорту смотрителя маяка с мыса Норд-Унст, о котором говорил мне Коллинз, тоже не верил до конца. Поэтому и не спешил, пытаясь еще раз — не для следователя, для себя, — проследить последний путь «Кальмара».

— Может, налетели на подводные камни? — осторожно вставил следователь.

— Нет, это исключено. На сдаче вахт в ноль часов я лично проверил счисление пути судна и обсервованное место[9]. Мы были в стороне от опасности.

— Но в непосредственной близости к берегу?

— Да, берег был относительно недалеко.

— А вот в лоции говорится, что в тех местах действуют течения и плавать ночью у островов Кардиган, идти сквозь Фарлендский архипелаг южным проливом не рекомендуется. Что вы скажете по этому поводу, капитан?

Я усмехнулся:

— Плавать человеку вообще не рекомендуется. Проще и безопаснее сидеть в кабинете и задавать вопросы. А если по делу, то я торопился сдать рыбу на плавбазу. Разве вам не известно, что и у рыбаков существует план?

— Э, нет, так не пойдет, Игорь Васильевич. Вы сердитесь, а это значит, что вы не правы, — улыбаясь, сказал следователь Прохазов. — Я ведь не поддеть вас хочу, поймите, а истину установить. Значит, допустим, что штурманская ошибка в данном случае места не имела. Что же еще? Может быть, произошло столкновение судов? — неуверенно сказал он.

— Нет, погода была отличная, и никаких огней перед этим мы не видели…

— Да-да… — Следователь сочувственно покивал головой.

— А если «Кальмар» налетел на плавающую мину? — спросил я вдруг Прохазова.

Надо было сейчас же сказать об угрозе мистера Коллинза, уж коли я не сделал этого раньше… Но обещанная Коллинзом ловушка, его шантаж сдержали первый порыв рассказать следователю все. И это сразу изменило положение.

А потом, когда следователь, сам того не зная, показал мне, как загнал меня в сети Коллинз, то рассказ о встрече с ним, Коллинзом, и о его угрозах в Бриссене был бы расценен следователем, да и всяким, наверно, на его месте, как попытка оправдаться любым способом. Потому я и промолчал…

— Вы говорите, что шли у берега? — сказал Прохазов. — И населенные острова там поблизости есть?

— Есть, — ответил я. — Островов там много.

— Взрыв мог быть услышан на островах? При хорошей погоде такой взрыв далеко, наверное, слышен?

— Конечно.

— Тогда читайте вот эту бумагу. Тут по-английски. Прочтете или дать перевод?

— Не нужно.

Я взял большой лист гербовой бумаги и прочитал официальный ответ администрации Фарлендских островов на запрос советского посольства. В письме сообщалось, что при опросе населения островов, находящихся в непосредственной близости от предполагаемого места гибели траулера «Кальмар», опрашиваемые все, как один, заявили, что никакого взрыва в ночь с двадцатого на двадцать первое июля сего года они не слышали…

«Мистер Коллинз, — подумал я, — теперь ваш козырь мне нечем крыть…»

— Значит, и этот вариант отпадает, — сказал следователь. — Что скажете, капитан Волков?

— У меня нет доказательств своей невиновности.

«Хватит, — подумал я, — хватит с меня двадцати смертей и безумного моториста… Что бы ни произошло, кто бы ни был виноват, я был капитаном «Кальмара» и отвечал за их жизни…»

— Нет, — повторил я, приняв окончательное решение, — у меня нет доказательств своей невиновности…

— А вы и не обязаны защищать себя, капитан Волков. Согласно презумпции невиновности…

— Как вы сказали? — переспросил я.

— Презумпция невиновности, — ответил следователь. — Буквально: предположение невиновности. Согласно этому никто не может считаться виновным, пока органы, на которые государством возложена функция поддержания обвинения, не докажут обратное. Коротко этот юридический принцип формулируется так: бремя обвинения лежит на обвинителе. Значит, все хлопоты, Волков, ложатся на нас. Впрочем, право защиты у вас всемерное, именно право защищать себя, не обязанность… Понимаете?

— Понимаю, — сказал я. — Презумпция невиновности… Значит, это она заставляет вас искать в этой истории обвиняющие меня моменты. Да… Мне трудно защищать себя, я ничего не могу объяснить, но и вам, по-видимому, придется нелегко…

Наша Светка родилась, когда выпал мне как-то сдвоенный рейс в Северном море. Так получилось: капитан сменной команды, направлявшейся к нам на плавбазе «Тунгус», неожиданно заболел. На попутном судне его отправили обратно, а я остался в море еще на сотню с лишним суток…

Впервые мне довелось увидеть дочку, когда исполнилось ей полгода. Это был улыбчивый розовый человечек, сидящий в кроватке с погремушкой в руке. Светка смешно болтала свободной ручонкой, улыбалась и лепетала на непонятном птичьем языке.