Пляска смерти - Страница 20

– Ты видел когда-нибудь вампира, о Рекс, который умеет вызывать твоего зверя? – спросил Огги.

Джозеф уже дышал тяжелее, чем должен был, но сумел прорычать:

– Нет.

– Позволь тогда показать тебе, что ты упустил из виду.

Он не шевельнулся, не заговорил, но воздух вдруг сгустился, и стало трудно дышать. Столько в нем было силы, в воздухе, что вообще можно было задохнуться. Хотя это не нам было предназначено.

Джозеф рухнул на колени – отбиваясь, рыча, но устоять не мог.

– Покажи мне твои человеческие глаза, Рекс.

И растущая грива стала съеживаться. Шерсть, разбегавшаяся по телу, стала уходить в кожу. И только когда Джозеф полностью стал самим собой, стал человеком, воздух стал чуть менее густым.

– Чего ты хочешь, вампир? – спросил Джозеф человеческим голосом, только чуть с придыханием.

– Повиновения, – ответил Огги, и в этой краткой реплике и близко не было дружелюбия. Добродушная маска слетела; посреди зала стоял мастер вампиров. – Иди сюда, Рекс. Ползи ко мне.

Джозеф сопротивлялся. Видно было, как он борется, но все-таки он рухнул на четвереньки.

– Огги, стоп! – сказала я. – Оставь его.

– Он мой зверь, а не Жан-Клода. Между хозяином дома, где я в гостях, и львами связи нет.

– Есть связь между львами и мной. Я сегодня пригласила сюда Джозефа.

Он даже не посмотрел на меня – посмотрел Октавий. Глаза цвета чистого шоколада с надменного лица – и они меня вывели из себя. Гнев – вещь нехорошая, но иногда… иногда бывает полезной.

Я шагнула к ним – встать между ними, загородить от него Джозефа. Ощущение было такое, будто я нарвалась на прямой удар. Натэниел подхватил меня, и от его прикосновения сразу стало лучше. Он был теперь зверем моего зова – не просто зверем моей породы, а истинно моим подвластным, как Ричард у Жан-Клода. Вроде как слуга-человек, только мохнатый, и это давало некоторые преимущества – силу. Дополнительную силу.

– Джозеф и его народ – наши союзники. У меня с моими леопардами заключен с ними договор. Обидеть кого-то из них – значит обидеть нас.

Тогда и Огги обернулся ко мне – и в его глазах клубилось серое, будто облака, в которых спряталась молния.

– Если бы этот договор заключил Жан-Клод, я бы должен был ему подчиниться, но ты – слуга-человек, Анита. Мои обязательства перед тобой совсем не те, что перед твоим мастером. Точно так же, как если бы вы приехали к нам в Чикаго, договоры, заключенные Октавием, не были бы обязательны для твоего мастера.

– И ты накажешь Джозефа за то, что он уберег меня от какого-то метафизического зла, что я могла сотворить с твоим львом?

– Он – лев, и ни один лев не может противиться мне.

– Он – Рекс Сент-Луиса, Огги, и у тебя нет права властвовать над ним.

– Ты хочешь бросить мне вызов, когда за мной стоит Октавий? Противостоять мне, пока твой мастер где-то занят?

– Да, – кивнула я.

– Я покараю его за оскорбление, нанесенное мне и моим подвластным. Ты же можешь либо позволить мне это, либо заставить меня подчинить и тебя, как я подчинил Джозефа.

– Если ты думаешь, что способен подчинить меня, Огги, прочисть себе мозги.

И вдруг снова стало трудно дышать. Мика тут же возник рядом со мной, мой Нимир-Радж, и стало легче думать, но драться это не помогало.

– Грэхем! – сказала я.

Он взял мою протянутую руку, и тут же я ощутила волков, связь со стаей через Ричарда. Запах волка, от которого шерсть на шее становится дыбом. Зеленый покой лесов и полей, и…

Я пошатнулась, и только Натэниел и Грэхем не дали мне упасть. Пирс, лев-оборотень, стоял рядом с Огги.

Я хотела воззвать к Жан-Клоду, но боялась. Огги – его друг, но то, что я ощущала сейчас, давящая на меня его сила, – это было куда больше, чем когда-либо я ощущала от Жан-Клода. Если я проиграю Огги, то всего лишь проиграю. Но если проиграет ему Жан-Клод, есть шанс, что его низложат как мастера города. Вот в этот момент до меня дошло, почему я на самом деле не хотела приглашать в наш город этих сукиных сынов. Я не верила, что мы достаточно сильны.

Нет, я не отдам город. Я не дам уничтожить нас всех. Нет. Я пыталась с ним спорить, как будто я – мастер вампиров, но на самом деле я другое, я – некромант. И по идее, у меня есть власть над всем, что мертво. Сейчас посмотрим.

Я отпустила мужчин, которые держали меня, шагнула прочь от рук живых и открыла в себе то, что всегда приходилось прятать за щитами. То, что во мне было как огромный сжатый кулак, тугое-тугое, такое, что бог знает что могло натворить случайно или намеренно.

Почти никогда я не спускала свою некромантию с цепи иначе как на кладбище. Но здесь не было мертвых тел, которые могла бы обнаружить моя сила, здесь были только вампиры. Сила подула от меня холодным ветром – и нашла цель.

– Что это? – спросил Огги.

И лицо Октавия потеряло часть своей надменности, а Пирс шагнул в сторону, будто что-то было в моей силе, от чего ему трудно стало держаться за них.

– Я слуга-человек Жан-Клода и Нимир-Ра, но если это ничего мне не дает, есть у меня и другие звания, Огги. Другие силы, мне подвластные.

Он облизнул губы – этот нервный жест мне понравился.

– И что это за сила?

– Ты не слыхал, Огги, что я – некромант?

– Истинных некромантов не бывает, – сказал Октавий, но уверенности в его голосе не слышалось.

– Думай что хочешь, но вы оставите в покое Джозефа и его народ, пока вы в моем городе.

– А не то? – спросил Огги, и глаза его были полны все того же серого света.

– У меня есть среди вампиров и другое прозвание. Ты знаешь его?

– Истребительница. Так они тебя называют.

– Да, именно так.

– Ты грозишь мне смертью?

Он сумел произнести это со снисходительно-веселой интонацией, хотя моя сила дышала на его кожу.

– Я информирую тебя о правилах. Ты никого не тронешь из наших – все вампиры, оборотни и прочие сверхъестественные сущности, кои будут поименованы, считаются нашими.

– Но напали на нас, – сказал Октавий.

– Да, но вы вполне ответили на нападение. Вы заставили Джозефа проглотить своего зверя. Я объявляю это достаточным.

– Я – мастер вампиров, правитель города. Ты не будешь мне диктовать.

– Если ты достаточно вампир, чтобы заставить меня отступить, приди и сделай это, Огги. Я стою перед тобой без подвластного зверя, без Нимир-Раджа, без единого вампира у меня за спиной. Достаточно ли ты вампир, чтобы сделать так же?

Он улыбнулся:

– Ты предлагаешь мне отойти от Октавия и моего льва и сойтись с тобой в середине зала – зачем? Ради дуэли? Ты погибнешь.

– Тогда ради испытания воли.

– У тебя нет надежды на победу.

– Если так, то ты ведь ничего не теряешь?

– Анита, – вмешалась Клодия, – может быть, не стоит?

– Иди сюда, Огюстин! Иди сюда.

Все, что было во мне, я вложила в этот приказ. Я хотела, чтобы он подошел сейчас, пока здесь еще нет Жан-Клода.

Он отодвинулся от своего слуги и своего льва. И пошел ко мне, как я и хотела.

– Огюстин, не делай этого! – сказал Октавий ему вслед.

– Иди ко мне, Огюстин, иди ко мне.

Он сделал еще два шага, потом нахмурился:

– Ты мне приказываешь идти. Ты действительно зовешь меня.

– Я тебе сказала, кто я.

Он покачал головой:

– Я к тебе не пойду.

– Боишься?

– Нет, просто осторожен.

– Хорошо, тогда я встречу тебя на полпути. Так будет честно.

– Анита! – предостерег Грэхем.

Я не обратила внимания и пошла к ожидающему вампиру:

– Встреть меня на полпути, Огги.

Он двинулся ко мне – не скользящей походкой, а скованно, будто тело не совсем его слушалось. И остановился, не касаясь меня, с таким выражением лица, которое у вампира нечасто встретишь: нервозным. Он нервничал.

– И что будет, когда мы сойдемся на середине, Анита?

– Если ты пройдешь мимо меня, ты победил, а если нет – то я.

Мы остановились где-то в двух футах друг от друга. Я заманивала свою силу, шептала ей, чего я хочу от нее. Никогда раньше я не пыталась применить ее столь открыто против какого-нибудь вампира. Наверное, мастер города для первой пробы – не очень удачный выбор, но менять что-нибудь поздно.