Плутовка - Страница 66

— Генри. — Его голос был суров и требователен.

— Я не могу любить тебя! — Она судорожно натягивала рубашку, которую еще так недавно яростно срывала с себя.

Несколько секунд Данфорд отрешенно смотрел на нее, а потом произнес:

— Что ты хочешь этим сказать?

Она уже заправляла рубашку в бриджи.

— Тебе нужно больше, чем я могу дать, — она едва сдерживала рыдания. — А значит, и ты мне не нужен.

Он не обратил внимания на первую половину фразы. Зато вторая кольнула его в самое сердце. Лицо Данфорда стало каменным, он поднялся с постели и взял одежду.

— Что ж, хорошо, — сдержанно сказал он. — В таком случае я возвращаюсь в Лондон. Сегодня же.

Генри замерла.

— Надеюсь, тебя это устраивает?

— Ты… ты уезжаешь? — очень тихо спросила она.

— А разве не этого ты хочешь? — выпалил он и, все еще обнаженный, угрожающе двинулся в ее сторону. — Не этого?

Генри покачала головой.

— Тогда чего, черт побери, ты хочешь? — закричал он. — Ты решила для себя наконец? — Данфорд был рассержен не на шутку. — Я сыт по горло твоими фокусами, Генри. Когда поймешь, чего ты все-таки хочешь, напиши мне. Я буду в Лондоне.

В мгновение ока благие намерения покинули Генри. Ярость бушевала в ней, как ураган, и, не успев осознать, что происходит, она уже кричала:

— Что ж, уезжай! Уезжай! Уезжай в Лондон и развлекайся со своими женщинами! Езжай и спи со своей Кристиной!

Данфорд вдруг замер, его лицо вытянулось и побледнело.

— О чем ты говоришь? — прошептал он.

— Я знаю, что у тебя все еще есть любовница, — выпалила она. — Мне известно, что ты спал с ней даже тогда, когда мы были помолвлены, даже после того, как ты признался мне в любви. Ты сказал, что едешь играть в карты с друзьями. Но я следила за тобой. Я видела тебя, Данфорд. Я видела тебя.

Он сделал шаг в ее сторону. Одежда выскользнула из его рук.

— Произошла ужасная ошибка.

— Да, произошла, — сказала она, дрожа словно от холода. — Я ошибалась, вообразив, что мне удастся стать настоящей женщиной, единственной в твоей жизни. Но этой мечте не суждено было сбыться.

— Генри, — сказал он срывающимся голосом, — мне никто не нужен, кроме тебя.

— Не лги мне! — вырвалось у нее. — Только не лги. Я недостаточно хороша для тебя! Я очень старалась. Я изучала этикет, носила платья, я даже полюбила носить их, но этого оказалось недостаточно. У меня ничего не вышло. Я знаю, что не вышло, но я… О Боже.

Она бросилась в кресло и разрыдалась. Ее тело содрогалось, и, чтобы как-то остановить эту дрожь, Генри обхватила себя руками.

— Я только хотела стать для тебя единственной, — произнесла она, задыхаясь от слез. — Вот и все.

Данфорд опустился перед ней на колени, взял ее руки и припал к ним губами в благоговейном поцелуе.

— Генри, плутовка, моя любимая, ты одна нужна мне. Ты одна. Я даже не взглянул ни на кого с тех пор, как познакомился с тобой.

Она сквозь слезы смотрела на него.

— Я не знаю, что тебе показалось в Лондоне, —продолжал он. — Наверное, это было той ночью, когда я сообщил Кристине, что ей придется найти другого покровителя.

— Но ты пробыл там так долго…

— Генри, я не изменял тебе. — Он сжал ее руки. — Ты должна верить мне. Я люблю тебя.

Она видела, как его карие глаза стали влажными, и ужаснулась своим словам, сказанным сгоряча. Генри порывисто встала с кресла.

— О Боже! Что я наделала? Что я наделала?

Данфорд увидел, как она побледнела.

— Генри? — испуганно позвал он.

— Что я наделала? — Ее голос становился все громче и громче. — О Боже мой! — Она выскочила из комнаты.

Данфорд был не совсем одет, чтобы броситься вслед за ней. Он решил не посылать слуг на поиски. Генри хорошо знала эти места, и с ней не должно было произойти ничего плохого. Начался дождь, а она все не возвращалась. Полчаса. Он даст ей еще полчаса. Сердце его едва не разорвалось, когда он увидел отчаяние на ее лице. Никогда раньше он не видел такой тоски и горя. Почему их брак того и гляди развалится? Он любит ее, а теперь выяснилось, что и она отвечает ему взаимностью. Он не находил ответов на многие вопросы, а единственный человек, который мог помочь ему в этом, был неизвестно где.

Сбежав по ступенькам вниз, Генри оказалась во дворе. Стоял густой туман. Ей хотелось уйти подальше от дома, и она все шла и шла, не останавливаясь, пока деревья не обступили ее. Здесь ее никто не услышит. Опустившись на влажную землю, Генри дала волю слезам. Счастье было так возможно, но она все испортила недоверием и ложью. Он не сможет простить ее. Она не сможет простить себя.

Четыре часа спустя Данфорд готов был рвать на себе волосы. Где же она?

Генри брела к дому как во сне. Дождь хлестал по лицу, но она, казалось, не замечала этого. Глядя прямо перед собой, девушка повторяла про себя:

— Я должна все объяснить ему. Должна.

Она проплакала под деревом несколько часов, пока не кончились слезы. А затем, когда ей стало легче дышать, подумала, что следует еще раз попытаться начать все сначала. Ведь люди должны учиться на своих ошибках и продолжать жить. Генри твердо решила поговорить с мужем. Едва она поднялась по ступенькам и взялась за ручку, как дверь распахнулась.

Данфорд.

Его брови были сведены, на щеках играл румянец, на шее часто пульсировала вена, и… и его рубашка была неправильно застегнута. Он бесцеремонно затащил ее в холл.

— Известно ли тебе, что я пережил за последние часы?! — накинулся он на нее.

Она молча покачала головой. Он начал перечислять по пальцам.

— Ров, — выпалил он. — Ты могла упасть в ров. Нет, не говори, что ты прекрасно знаешь окрестности, ты все равно могла упасть в ров. На тебя могли напасть дикие звери. Тебя могло придавить деревом, потому что началась буря.

Генри не сводила с него глаз, подумав о том, что вряд ли дождь и ветер можно было назвать бурей.

— Тебе могли повстречаться разбойники, — продолжал перечислять он. — Я знаю, что Корнуолл — край света, но здесь тоже есть разбойники, которых ничто не остановит. О Господи, Генри, мне даже подумать об этом страшно! — Данфорд попытался пригладить взъерошенные волосы. — Я запру тебя в комнате.

В ее сердце проклюнулся лучик надежды.

— Я запру тебя в комнате, свяжу по рукам и ногам, и… ради всего святого, произнесешь ты хоть слово?

Генри открыла рот:

— У меня нет подруги по имени Розалинда.

Он тупо смотрел на нее.

— Что?

— Розалинда. Ее не существует. Я… — Она отвернулась, чтобы не видеть его глаз. — Я написала это письмо, надеясь, что ты расторгнешь помолвку.

Он дотронулся до ее подбородка, пытаясь заглянуть ей в глаза.

— Почему, Генри? — спросил он охрипшим голосом. — Почему?

Она вздохнула.

— Я считала, что у тебя есть любовница. Я не могла вынести такого: только что ты был со мной, а потом с ней, и…

— Я не предавал тебя.

— Я знаю. Теперь знаю. Прости. Прости меня. — Она обхватила его руками, спрятав лицо у него на груди. — Ты сможешь простить меня?

— Но почему ты не верила мне?

Генри вздохнула, и румянец залил ее щеки. Она рассказала ему о леди Уолкотт. Данфорд с удивлением смотрел на нее:

— И ты ей поверила?

— Да. Нет. Не сразу. Но потом я поехала за тобой. — Генри заставила себя посмотреть ему в глаза. Она обязана была сказать ему всю правду. — Ты пробыл там так долго. Я не знала, что и думать.

— Генри, с чего ты взяла, что я захочу другую женщину? Я люблю тебя. Ты знала, что я люблю тебя. Разве я не говорил тебе этого? — Он наклонил голову, наслаждаясь ароматом ее влажных волос.

— Я думала, что не устраиваю тебя, — сказала она, — что недостаточно красива и женственна. Я так старалась стать настоящей женщиной. Мне даже нравилось учиться этому. В Лондоне было так чудесно! Но в глубине души я всегда знала, что не смогу измениться. Я знала, что останусь прежней. Дурнушкой…

Он нежно, но крепко сжал ее плечи.

— По-моему, я уже просил тебя никогда не говорить так о себе.