Плотничья артель - Страница 4

- Всегда тебя так бранит подрядчик? - спросил я его.

- Завселды... дядюшка ведь он мне, завселды все лается, - отвечал он мне и засмеялся.

Над Сергеичем Пузич только важничал, но перед Петрухой - другое дело: тот его, видимо, уничтожал своею личностью и чувствовал, кажется, особое наслаждение топтать его в грязь по всем распоряжениям в работе. Достаточно было Пузичу выбрать какое-нибудь бревно и положить его на углы, для пригонки, как Петр подходил, осматривал и распоряжался, чтоб бревно это сбросили, а тащили другое.

- Что? Аль неладно? - спрашивал при этом Пузич каким-то робким голосом; но Петр даже не удостоивал его ответом, молча размечал, и Пузич смиренно усаживался и начинал рубить по отметкам работника.

На другой или на третий день, как стали они у меня работать, я подошел и сел на бревне около Сергеича, на долю которого выпало тесать пол, и, следовательно, он работал вдали от прочих.

- Что, дедушка, стар бы ты по чужой стороне ходить, - заговорил я.

- Что делать-то, батюшка, - отвечал старик мягким голосом, - нужда скачет, нужда пляшет, нужда песенки поет - да! Хоть бы и мое дело, не молодой бы молодик, а на седьмой десяток валит... Пора бы не бревна катать, а лыко драть да на печке лежать - да!

- Отчего это ты все вот всклад говоришь? - заметил я ему.

Сергеич усмехнулся.

- Измолоду, государь мой милостивый, - отвечал он, - такая уж моя речь; где и язык-то набил на то - не помню; с хороводов да песен, видно, дело пошло; ну и тоже, грешным делом, дружничал по свадебкам.

- Дружкой ты был? - сказал я.

Старик самодовольно улыбнулся.

- Я был, може, из дружек дружка, а не то что просто дружка; меня ажно из Ярославля богатые мужички ссягали дружничать у них на сыновних свадебках, по сту рублев мне за то платили; я был дорогой дружка - да! Ты вот, государь милостивый, в замечанье взял, что я речь всклад говорю; а кабы ты посмотрел еще меня на свадебном деле, так что твой колоколец под дугой али гусли многострунные!

- Как же у вас начинаются, например, эти сговоры? С чего? - спросил я.

- Сговоры, государь мой милостивый, - отвечал Сергеич, кажется, очень довольный моим вопросом, - начинаются, ежели дружка делом правит по порядку, как он сейчас в избу вошел, так с поклоном и говорит: "У вас, хозяин, есть товар, а у нас есть купец; товар ваш покажите, а купца нашего посмотрите..." Тут сейчас с ихниной, с невестиной стороны, свашка, по-нашему, немытая рубашка, и выводит девку из-за занавески, ставит супротив жениха; они, вестимо, тупятся, а им говорят, чтоб смотрелись да гляделись - да! Теперича невеста, значит, понравилась. Женихов дружка сейчас по имени чествует хозяина в дому... Иван Иваныч, что ли: "Товар ваш, Иван Иваныч, показался, ум-разум расступился, пожалуйте шубу на стол, станем богу молиться и по рукам биться" - да! Девку опять за занавеску уводят: горе горевать, свой девичий век обвывать, а батька с маткой сядут за стол дочку пропивать, и пьянство тут, государь мой милостивый, у нас, дураков-мужиков, бывает шибкое; все, значит, от жениха идет; только, сердечный, повертывайся, не жалей денежек, приезжай, значит, припасенный.

- А дары когда ж дарятся между женихом и невестой? - перебил я.

- Дары тут же дарятся, - продолжал Сергеич, - как теперича, по молитве это рукобитье совершится, старички, выходит, по другому, по третьему стаканчику выпили, дружка сейчас и ведет жениха за занавеску, поначалу молитву читает: "Господи, помилуй нас" - да! Тут женишок и спрашивает: "Красна девица, дайте знать, как вас звать?" Она - хоша Катерина Степановна; значит - "Катерина Степановна, извольте наши дары принять, да не прогневаться, примите мало, а сочтите за много". Невеста дары приемлет; тут они и цалуются, впервые, значит, а другие, може, и больно не впервые, губы-то, може, до мозолей уж трепаны, особливо по нашей гулящей сторонке... Теперича и невеста в оборот жениху говорит: "Господи, помилуй нас. Добрый молодец, как вас звать?" Примерно, Николай Иваныч; выходит - "Николай Иваныч, извольте от меня дары принять, да не прогневаться, примите мало, а сочтите за много!" Отдаривается, значит - да!

- А как же невеста обвывает свой девичий век? - спросил я.

- Хорошо, сударь, обвывает, - отвечал Сергеич с каким-то умилением, причитывает все к отцу, матери с такими речами: "Не лес к сырой земле клонится, добрые люди богу молятся. Стречай-ка ты, родимый батюшка, своих дорогих гостей, моих разлучников; сажай-ка за стол под окошечко свата-сватьюшку, дружку-засыльничка ко светцу, ко присветничку; не сдавайся, родимый батюшка, на слова их на ласковые, на поклоны низкие, на стакан пива пьяного, на чару зелена вина; не отдавай меня, родимый батюшка, из теплых рук в холодные, ко чужому к отцу, к матери" - да! Приговоры хорошие идут. У нас ведь лучше, обряднее, чем у вас, у барь. Я вот тоже с улицы в окошко на господские свадьбы гляживал - что?.. Ничего нет потешного; схватятся только за руки да ходят, а ничего разговоров нет.

- Это на сговорах; а на свадьбах, я думаю, еще больше приговоров бывает, - продолжал я спрашивать, видя, что Сергеич был в душе мастер по свадебному делу, и я убежден, что он некоторые приговоры сам был способен сочинять. Вопрос мой окончательно расшевелил старика; он откашлялся, обдернул бороду и стал уж называть меня, вместо "государь мой милостивый", "друг сердечный".

- В самую свадьбу, друг сердечный, - начал он, - приговоры, большие ведутся. Теперича взять так примерно: женихов поезд въезжает в селенье; дружка сейчас, коли он ловкий, соскочит с саней и бежит к невестиной избе под окошко с таким приговором: "Стоят наши добрые кони во чистом поле, при пути, при дороженьке, под синими небесами, под чистыми под звездами, под черными облаками; нет ли у вас на дворе, сват и сватьюшка, местечка про наших коней?" Из избы им откликаются: "Милости просим; про ваших коней есть у нас много местов". Теперича по его команде поезд въезжает на двор, а он, государь мой милостивый, все впереди, никому вперед себя идти не дает. По сеням идет, молитву творит и себе приговор говорит: "Идет друженька лесенкой кленовою, мостиком калиновым, берется друженька за скобочку полужоную. Растворите, во имя отца и сына и святаго духа, дверечки широкие: сам я, сватушка, двери на петле поведу, а без аминя не войду!" Тем, друг сердечный, что в свадебном деле ничего без молитвы начинать нельзя, весь поезд, значит, аминя и ждет - да! Как теперича им аминь из избы оголосили, дружка опять впереди всех. Первый его приговор, как в избу вошел: "Скок чрез порог, насилу ножки переволок!" Значит, чтоб с шутки начать, да и дело кончать да! Второй приговор его: "Все люди смотрящие, все люди глядящие! Покажите мне хозяина настоящего в дому". Третий его приговор: "Сватьюшка любезный, кто у вас в доме начал?" - "Начал у нас в доме спас, пресвятая богородица!" - отвечают ему. Четвертый приговор дружки значит: "Богу помолимся, на все четыре стороны поклонимся, сватьюшка любезный, в некоторые годы, в некоторые времена ходили промеж нас старушонки, дела наши свашили, были промеж нас и сговоры! Теперича, значит, дело наше сужено, ряжено: к молодому нашему князю пожалуйте молодую княгиню, к большому барину большого барина, к меньшому барину меньшого, к тысяцкому тысяцкого, а ко мне, дураку-дружке, такого же дурака-дружку". Теперича сейчас невесту и выводит из-за занавески брат родной али там крестный. Дружка опять было первый идет, брату пива подносит, только на тот раз ему говорят - да: "Пришлите себя помоложе, подороже и повежливее!" Значит, надо жениха посылать. Идет тот сначала с пустым пивом, без денег, значит, брат ему и говорит: "Кушайте сами; наша сестричка не дешевая: не по бору ходила, не шишки брала, а золотом шила; у нашей сестрички по тысяче косички, по рублю волосок" - значит, выкуп надобно делать, денег в пиво класть.

- А дружка что тут делает? - спросил я.

- Дружка промеж тем свое справляет, - отвечал Сергеич. - Тоже, грешным делом, бывало, попересохнет в горле-то, так нарочно и закашляешься: и кашляешь и кашляешь, а тут такой приговор и ведешь: "Сватьюшки любезные, что-то в горле попершило, позакашлялось: нет ли у вас водицы испить, а коли воды нет, мы пьем и пивцо, а пивца нет, выпьем и винца!" Ну, и на другой хорошей свадьбе, где вином-то просто, тут же стакана три в тебя вольют; так и считай теперь: сколько в целый день-то попадет. С другой, бывало, богатенькой свадебки, после друженья, приедешь домой, так целую неделю в баню ходишь - свадебную дурь паром выгонять. Хорошо дружке бывает, нечего сказать, больно хорошо.