Плохой Ангел (ЛП) - Страница 64

— Какой момент? — спросил Карвер, наклоняясь мимо Азии, чтобы посмотреть на Руби. — Был какой-то момент? Что я пропустил?

Руби не ответила.

Это сделала Кара, хмыкнувшая в адрес Дэгса.

— Ты знаешь. Тот самый момент, — произнесла Кара едким голосом. — Тот самый момент, когда Дэгс Джордейн вспомнил, что на самом деле он идиот, и поэтому… как почётный член Общества Идиотов Всего Мира… он сообразил, что нужно отговорить себя от того, чтобы быть счастливым. Потому что, ну, ты понимаешь. Идиот.

Последнее Кара добавила кисло, встретившись взглядом с Дэгсом и выгибая тёмную бровь.

Азия хмыкнула, и в её карих глазах читалось то же понимание.

— Верно, — саркастически сказала она. — Тот самый момент.

Она посмотрела на Дэгса, качая головой.

— Да, — добавила она, выдыхая и снова скрещивая руки под грудью. — Теперь я это вижу. Это тот самый момент, который Феникс, по её словам, замечает в его глазах, прямо перед тем, как он бросает её. Тот, из-за которого ей постоянно хочется его придушить. Наверное, хорошо, что она спит и не может видеть его. Или, сама понимаешь… душить.

Дэгс почувствовал, как его челюсти медленно сжались.

Конечно, на каком-то уровне он не мог точно оспорить их заявления. С другой стороны, чертовски раздражало, что они могли видеть это на его лице, особенно Кара, по какой-то причине. Кроме того, да, их всеобщее предположение о том, что все его доводы — должно быть, чушь собачья, казалось не очень приятным.

Дэгс инстинктивно прикрыл открытое ухо Феникс рукой, хмуро оглядывая всех пятерых.

— Вы не понимаете, — тихо сказал он. — Я могу причинить ей боль.

Азия фыркнула.

— Да, — рявкнула она, резко указывая на него. — Она же так фантастически повеселилась с тех пор, как ты бросил её в первый раз. Ты, конечно же, не причинил ей боли этим поступком. Но конечно, Дэгс. Продолжай говорить себе, что ты можешь «причинить ей боль», если на две секунды перестанешь быть трусом и действительно посмотришь правде в глаза насчёт того, что происходит между вами…

Дэгс уже качал головой.

— Я имею в виду, не в эмоциональном плане, — тихо прорычал он, переводя взгляд с Азии на Кару.

Подумав над своими словами, он добавил:

— Ну… не только в этом плане.

Тай заговорил с того места, где он всё ещё сидел на больничном кресле, скрестив мощные руки на груди и прислонив лысую голову к стене, слушая их разговор.

— Что ты имеешь в виду? — спросил актёр, пристально глядя на Дэгса.

Руби скопировала его позу, скрестив руки на груди и повернувшись обратно к Дэгсу, чтобы услышать его ответ. Одна из её подведённых карандашом бровей многозначительно изогнулась над карим глазом.

— Да, — вторила она, слегка выпячивая губы. — Что ты имеешь в виду?

Дэгс переводил взгляд между ними пятерыми.

Затем он выдохнул, понимая, что это бесполезно — притворяться, будто они все не знают слишком многого. С точки зрения сокрытия чего-либо от них, когда дело касалось ангельского дерьма, этот поезд уже ушёл. Может быть, если он просто расскажет им, что происходит на самом деле, они помогут ему держать Феникс подальше, а не будут вести себя так, будто дело в том, что у Дэгса какая-то инфантильная боязнь серьёзных отношений. И не будут отрицать реальную грёбаную проблему, которая может разрушить её жизнь.

Вспомнив кое-что, Дэгс посмотрел на Карвера.

Он указал на другого актёра-мужчину свободной рукой — не той, что обнимала Феникс, а той, где из внутренней части локтя и из кисти выходили трубки капельницы.

— Он знает, — произнёс Дэгс почти обвиняющим тоном.

Не раздумывая, он обнял Феникс другой рукой, словно защищая, одновременно массируя пальцами её спину и основание позвоночника.

— Он знает, о чём я говорю, — тихо повторил Дэгс, кивая в сторону светловолосого актёра. — Карвер. Он сказал то же самое, когда впервые велел мне уходить. Он сказал, что я разрушу её жизнь. Он сказал, что она восходящая звезда, а я разрушу её карьеру.

Азия презрительно хмыкнула, но Дэгс оборвал её.

— Он был прав, — прорычал он. — Ты была там, Азия. Ты слышала, как он это сказал. И ты знаешь, что он не ошибается, хочешь ты это признавать или нет. Именно это и случится, если в Феникс начнёт пробуждаться то же дерьмо, что и у меня.

Сердито оглядев их всех, Дэгс добавил:

— У меня были годы, на протяжении которых я едва мог находиться рядом с людьми. Когда у меня расправлялись крылья, и я терял сознание. Когда я внезапно извергал ангельский огонь и не мог его контролировать… или брал в руки оружие и слишком хорошо им пользовался, часто против других людей. Я просыпался голым в общественных парках… на крышах зданий в центре города… даже просто на балконе квартиры какого-нибудь случайного чувака в Западном Голливуде. Те первые несколько лет я половину времени понятия не имел, что делал прошлой ночью. Я понятия не имел, с кем я был. Я просыпался весь в синяках и царапинах, не зная, убил ли я кого-нибудь нечаянно, занимался ли извращённым сексом, устроил ли где-нибудь пожар, потому что потерял контроль над этой сине-зелёной светящейся штукой, о которой вы все шутите…

Увидев, что Руби и Кара побледнели, а в глазах Азии мелькнуло понимание и ещё более сильное чувство вины, Дэгс хмуро оглядел всех троих.

— Как вы думаете, насколько хорошо это подошло бы Феникс? — спросил он с сарказмом в голосе. — Я — никто. Никто ни хрена не знает обо мне. Даже если кто-нибудь увидит меня. Летающим, поджигающим вещи, стреляющим в какого-то одержимого демонами преступника из пистолета — даже если кто-то это увидит, моё лицо не узнают.

Сделав паузу, он жёстко посмотрел на них.

— Что, если что-то спровоцирует Феникс, пока она будет на красной ковровой дорожке? Или, может быть, в Каннах? На большом званом ужине со всеми голливудскими шишками? Что, если однажды утром кто-нибудь найдёт её… Феникс Икс, кинозвезду… лежащей голой на траве в Эхо-парке? Или, что ещё хуже, с огромными крыльями, торчащими из её спины?

— Они, вероятно, подумают, что это рекламный трюк, — заметила Кара.

Дэгс обернулся.

Он недоверчиво уставился на полицейского из отдела убийств, но Кара только пожала плечами. Её разум, как обычно, руководствовался исключительно логикой, соединённой с неким безжалостным разумом.

Скрестив руки на груди, она слегка нахмурилась.

— Как ни странно, то, что она кинозвезда, также может в какой-то степени защитить её, Джордейн. Ты об этом подумал?

— Чушь собачья, — возразил Дэгс.

— Нет, — сказала Азия, указывая на Кару, затем снова на Дэгса. — Возможно, она права.

Дэгс покачал головой, борясь с неверием.

— Вы себя слышите? — спросил он, и в его голосе отразилось то самое неверие, когда он оглядел их. — Почему мы вообще говорим об этом?

— Потому что я думаю, тебе нужно поговорить об этом, — ответила Кара.

И снова её слова не отражали ничего, кроме этой прямолинейной, бесхитростной логики.

— Очевидно, ты страдаешь от какой-то травмы из-за случившегося с тобой, — выразительно добавила она. — Полагаю, ты никогда ни с кем не мог поговорить об этом. Тебе, наверное, нужно поговорить об этом. И давай посмотрим правде в глаза, Джордейн, тебе, вероятно, необходимо, чтобы другие люди обдумали твой рассказ… потому что некоторые из этих заявлений — чистая травма. Я полицейский. Я уже видела это раньше. Ты слишком травмирован тем, что с тобой произошло, чтобы воспринимать это ясно.

— Слишком травмирован? — изумлённо переспросил он.

— Да, — невозмутимо ответила Кара. — Тебя травмировало, что с тобой случилось. Тебе было сколько? Восемнадцать? Значит, вскоре после этого твои родители умерли, я права? Итак, ты потерял их, а потом почувствовал, что должен отрезать себя от всех своих друзей. Травма и горе, вероятно, заставили тебя изолироваться больше, чем тебе, вероятно, было необходимо. Ты также не видишь, как всё изменилось для тебя с тех пор. И ты явно не представляешь, каково будет Феникс в этой ситуации. Ты видишь только себя и то, что с тобой случилось.