Плохая учительница, хороший снайпер (СИ) - Страница 4

— Простите, это… Это… Это, наверное, сторожа. Я одалживал ему экипаж на прошлой неделе.

— О да. Конечно, — покладисто согласилась Хизер. — Сторожа известны своим пристрастием к алкоголю.

— Именно, — Прюитт опустился на лавку и завозился, расправляя вокруг тощего тельца обильные складки крылатки. — Я думаю, это связано с профессией. Все эти ночные обходы и в дождь, и в снег, и в бурю…

— Совершенно с вами согласна. В некоторых профессиях без алкоголя не обойтись. Как в хирургическом зале без эфира.

— Совершенно с вами согласен, госпожа Деверли! — с облегчением закивал Прюитт. — К сожалению, наш ректор придерживается других взглядов. Господин Вильсон категорически не одобряет употребление алкоголя на территории академии. И в целом не поощряет распущенности…

Горестно шмыгнув носом, Прюитт качнул вожжами, и толстенькая каурая лошадка, вскинув голову, бодро потрусила вперед.

Академия Святого Георга располагалась за городом. Коляска, прокатившись мимо чахлых яблочных садов, выползла на открытый простор, и Хизер сразу увидела потемневшие от времени каменные коробки зданий. Гребни черепичных крыш вздымались к небу, хищно ощетинившись острыми шпилями декоративных башенок. Прямо за академией начинались тоскливые, как погребальная песня, поля, поросшие рыжей жесткой травой. Редкие группки покореженных ветром кустов топорщились над ней, словно последние клочья волос над лысиной.

Вдохновленная близостью к дому, толстоногая лошаденка прибавила шагу, и коляску затрясло на кочках. Под лавкой изобличающе зазвенело, но Прюитт сноровисто блокировал бутылки ногой.

— Вот мы и приехали. Ну как вам академия?

— Очень… мило, — Хизер с сомнением оглядела обильно тронутые ржавчиной металлические ворота.

— Опять Джон куда-то запропастился. Джон! Джо-о-он!! — трубно взревел Прюитт, наглядно опровергая утверждение, что форма всегда соответствует содержанию. В этой тощей груди физически не могли помещаться легкие нужного объема — однако поди ж ты, Прюитт ревел, как истосковавшийся по любви лось. И его зов был услышан. Из-за лохматых кустов самшита, совершенно утративших сходство с шарами и кубами, показался грузный мужчина в поношенной форменной куртке. Тяжело прихрамывая на правую ногу, он шел по дорожке, судорожно отмеряя шаги широкими взмахами рук.

— Иду, господин Прюитт! Уже иду! — вытащив из кармана связку ключей, сторож отпер замок и распахнул решетчатые створки. — Проезжайте, вашмилость. С возвращением.

— Ты где был? — воинственно распушился Прюитт, на глазах преображаясь из затюканного воробышка в орла. — Почему я и госпожа Деверли должны ожидать под воротами, словно непрошенные гости?!

— Прощения просим, вашмилость, — виновато загудел сторож, до боли знакомым движением вытягиваясь в струнку. — Я ж на минуточку всего и отошел-то.

— Минуточку? Это, по-твоему, минуточка, — войдя в азарт, сладострастно ярился Прюитт. — Да мы тут уже бог знает сколько торчим!

— Как есть минуточка, вашмилость, — сторож стоял, плотно прижав руки к бедрам, и преданно ел Прюитта глазами. — Я только дрова помог натаскать. Госпожа Морган велела кухонным помочь.

— Госпожа Морган… с чего бы ей вдруг понадобилось… — сбился с темпа Прюитт, и Хизер воспользовалась паузой.

— Егерские полки Ее Величества? — она указала взглядом на прижатые к бедрам ладони. Армейские сжимали руки в кулаки — маленькая, но очевидная для опытного человека разница.

— Да, ваша милость, — широко улыбнулся сторож. — Третий год уж в отставке, а все никак не отвыкну.

— Да уж. Один раз егерь — навсегда егерь, — процитировала негласный девиз Хизер. На широком лице сторожа мелькнуло удивление. — Седьмой егерский полк, вольнонаемная, — разрешила она его сомнения. — Вольно, сержант!

— А чего вы решили, что я сержант?

— Умеешь с начальством разговаривать, — широко улыбнулась Хизер. — Поможешь донести вещи?

— С удовольствием, ваша милость! — вскинул руку к воображаемой фуражке сторож и захромал к коляске.

Прюитт недовольно поморщился, но промолчал и приглашающе взмахнул рукой.

— Ну что же, пойдемте. Покажу вам нашу академию.

Вблизи здания выглядели довольно невзрачно. Штукатурка на цоколе отваливалась кусками, обнажая темный отсыревший камень, по пузатым дорическим колоннам ползла частая сетка трещин. Хизер тяжко вздохнула. Если академия Святого Георга и была преуспевающим учебным заведением, это волшебное время давно в прошлом. Сейчас здание напоминало не самую ухоженную средневековую темницу.

Какого дьявола она согласилась на эту нелепую авантюру? Можно ведь было просто уволиться… Сейчас бы уже заказывала билет в Африку. Проблем меньше, жалованье больше — и никаких тупоголовых студентов.

Какого дьявола она согласилась?

— Проходите, госпожа Деверли. Осторожно, тут высокий порожек, — Прюитт любезно распахнул тяжелую дверь. Хизер шагнула вперед — и словно упала в старый прабакин сундук. Тяжелые запахи ветхих тканей, влажной бумаги и лаванды окутали ее душным покрывалом.

В огромном пустом холле одиноко зеленел фикус в деревянной кадке. На куцей рахитичной ветке болтался повязанный кем-то галстук.

— К обеду мы опоздали, но у Молли найдется что-нибудь перекусить. Молли — это наша кухарка, — бодро вещал Прюитт, устремляясь по лестнице вверх. Пожав плечами, Хизер двинулась за ним по затертым до вмятин мраморным ступеням. На стыках сиротливо поблескивали штанги латунных ковродержателей, но сами ковры отсутствовали. Только на втором этаже уходила вглубь коридора затоптанная до нитей основы зеленая дорожка. Прюитт свернул на нее, прошел мимо длинного ряда дверей, снова свернул и нырнул в короткий стеклянный переход. Хизер с интересом поглядела вниз. По бурой размокшей траве бродила, что-то лениво обнюхивая, черная дворняга.

За переходом обнаружился следующий коридор, упирающийся в широкую лестничную площадку. Тройка студентов, сгрудившись у окна, разглядывала нечто то ли внизу, во дворе, то ли на подоконнике. Услышав шаги, они обернулись. Высокий широкоплечий блондин, окинув Хизер заинтересованным взглядом, громко присвистнул.

— Вы что себе позволяете? — тут же взвился Прюитт. На блондина трубный вопль не произвел никакого впечатления. Насмешливо изогнув бровь, он сверху вниз взирал на ярящегося преподавателя. Когда Прюитт, выдохнувшись, умолк, блондин улыбнулся ему снисходительной терпеливой улыбкой.

— Ну зачем же вы так, господин Прюитт. Я всего лишь воздал должное женской красоте.

— Красоте? — опасно налился багровым Прюитт. — Красоте?! Госпожа Деверли — преподаватель!

— Но госпожа Деверли все-таки женщина. И она вовсе не выглядит оскорбленной. Не так ли? — блондин перевел взгляд на Хизер. Глаза у него были зеленые, как у кота, а рожа — исключительно самодовольная.

— Вы забываетесь, Каррингтон! И я обязательно доложу об этом вызывающем случае господину ректору.

— Разумеется. Это ваш долг, господин Прюитт. Если я нечаянно оскорбил вас, госпожа Деверли — прошу прощения, — резким движением склонив голову в поклоне, блондин отступил назад, словно актер со сцены, развернулся и двинулся прочь. Приятели потянулись за ним, перешептываясь и хихикая.

Уже к завтрашнему дню об этом разговоре будут рассказывать легенды, — обреченно подумала Хизер. Возможно, в этих легендах блондин, приняв новенькую учительницу за служанку, будет одобрительно хлопать ее по заднице.

Не самое лучшее начало.

Но и не самое худшее.

В конце концов, блондин действительно мог хлопнуть ее по заднице. А ломать студентам носы в первый же день занятий — не лучшее начало профессиональной карьеры.

— Простите. Каррингтон невыносим, — Прюитт, тяжело дыша, оправил на шее галстук. На висках у него выступили капли пота, пальцы с неровно остриженными ногтями дрожали.

— Это однофамилец генерала Каррингтона? Или…

— Или. Это его сын. Не знаю, как генерал управляет войсками, но собственным детям представления о дисциплине он привить не смог.