Плод воображения - Страница 7
В результате неторопливой сорокаминутной прогулки по северо-восточной части города, расположенной на живописных (так ей хотелось думать) холмах, Соня присмотрела себе славный особнячок, окруженный фруктовым садом, заброшенным, но всё еще плодоносящим. Дом понравился ей снаружи, а когда она зашла внутрь и обнаружила, что до нее тут жил художник, то пришла в тихий восторг. Полному счастью мешало только сознание того, что все это ненадолго и в случае неудачи ее ожидает куда более скромное пристанище, а то и вовсе могила.
М-да. Между тем дом подозрительно смахивал на сбывшуюся мечту идиотки. Именно таким она и представляла себе место, где ей хотелось бы жить сейчас и, если повезет, встретить старость. В меру уединенно, и в то же время – вот он, город, раскинулся внизу, молчит, ждет… Тут она напомнила себе, что город мертв, и, значит, по ночам она не увидит внизу сияния огней. Скорее, придется привыкать к полной темноте, а темноту Соня не любила. Не то чтобы боялась, просто предпочитала быть там, где достаточно света.
Но солнце пока стояло высоко, прекрасный летний день длился и длился, и света было более чем достаточно. Бросив в доме сумку с вещами, она вышла к дороге посмотреть, не окажется ли кто-нибудь поблизости – чей-нибудь «хозяин» или чья-нибудь «креатура», еще неизвестно что лучше. Ее «креатура», мужлан со сломанным носом, уж точно не был любителем буколических пейзажей и вряд ли присмотрел себе норку по соседству, не говоря уже о том, что о соблюдении правил позаботятся эти, из «команды», как они называют себя сами. Про себя же Соня, едва завидев колючую проволоку на городской черте, успела окрестить их «надзирателями».
Она долго стояла, опершись на хорошо сохранившуюся кованую ограду, явно сделанную на заказ. В симметричный рисунок каждой секции был вплетен какой-то вензель, который не поддавался определению, и это почему-то причиняло ей неудобство. Как будто дом таил в себе некую загадку, а загадок Соня не любила однозначно. Загадки хороши для книг, которые она любила читать или которые писала сама, для фильмов и для общения с детьми определенного возраста, но не для ее жизни. Она предпочитала ясность во всем, и как раз этого ей часто не хватало.
Стараясь прогнать мысли о плохом, она созерцала окрестности. Ни души вокруг. Небо было пронзительно голубым, солнце посылало вниз свои лучи, словно пыталось хоть немного разогнать тьму человеческого существования, гнездившуюся внутри каждого даже в самый ясный день. Тьма не покидала и Соню, несмотря на прозрачную зелень вокруг, сочные плоды на ветках яблонь, уютный дом, дышащий покоем, и сделанный перед отъездом расклад карт Таро, предвещавший ей удачу.
И поневоле возникал вопрос: что могло заставить бывшего хозяина (человека с тонким вкусом) бросить всю эту красоту, в которую были вложены не только приличные деньги, но и явно что-то большее, какая-то (возможно, лучшая) часть души? Соня задала себе этот вопрос, и ей снова стало не по себе. Что толку искать ответы, ведь и самые очевидные из них ничего не изменят. Когда город вымирает, вряд ли захочешь оставаться в одиночестве даже во дворце. Любая роскошь ничего не стоит, если никто не в курсе твоего владения… Соня осознала, что не удивится, если спустя две-три недели ей захочется поскорее убраться отсюда. Тем более что ей уже хотелось этого – совсем недавно, всего около часа назад.
Вежливый «надзиратель» помог ей одолеть эту хрень, которую люди из «команды» называли Периметром. Зачем еще нужны эвфемизмы, если не для самообмана? Соня сдала на хранение свой мобильный телефон – таковы были заранее оглашенные правила, и к этому она была готова. Ее багаж тщательно «досмотрели», чтобы убедиться в отсутствии недозволенных предметов. Mp4-плейер и флэш-накопитель оказались в числе дозволенных. Через несколько детекторов даже пришлось пройти повторно, и всё это сильно смахивало на пересечение израильской границы в разгар интифады, только выглядело намного абсурднее, если учесть, кем она была и где находилась.
Впрочем, мордовороты из «команды», кажется, придерживались другого мнения. Она прочла это в улыбке «надзирателя», приставленного к ней и ненавязчиво вызвавшегося проводить ее в город. Она ненавидела такие ухмылки – в них под дежурной вежливостью прислуги таилось презрение или по крайней мере сознание своего превосходства. Человечек словно намекал ей: «Я знаю что-то такое, чего ты, лошица, не знаешь. И поэтому мне хорошо».
Она постаралась улыбаться так же и прислушалась к тому, что втолковывал ей хлыщ, который, казалось, не потел, хотя был одет в слишком плотный, не по погоде, костюм.
– …Ни в коем случае не снимайте браслет. – (Браслет ей надели на левое запястье сразу после прохождения досмотра.) – Он должен постоянно находиться на вашей руке, обязательно в контакте с кожей. Его отсутствие автоматически означает выбывание. Попытка пересечь Периметр – хоть с браслетом, хоть без – также означает выбывание…
– А вот это для чего? – Она потрогала пальцем слегка утопленный в поверхность браслета прямоугольник, который напоминал темный дисплей.
«Надзиратель» снова ухмыльнулся, словно говоря: «Не торопись, дорогуша. Всему свое время. Я заготовил лекцию, и тебе придется выслушать ее полностью. Или ты, может быть, хочешь послать меня и вернуться?» И, куда деваться, она слушала.
– Браслет хорошо защищен. Ему не страшны вода, пыль, перепады температуры, удары, вибрации. Можете спокойно загорать, принимать душ и ванну, играть в теннис… или во что там придется, – хлыщ подмигнул, ей не почудилось. – В крайнем случае, при явном повреждении браслета, вы должны как можно скорее сообщить об этом установленным способом. Пытаться разобрать не советую. С его помощью также контролируются некоторые жизненные функции вашего организма.
Тут Соня приостановилась и не сдержалась:
– То есть вы хотите сказать, что, если я сдохну, вы об этом сразу узнаете?
– Именно так. И даже если вы серьезно заболеете, потеряете сознание с нарушением сердцебиения и дыхания, подвергнетесь… м-м-м… неприемлемому воздействию, – мы также об этом узнаем и немедленно придем вам на помощь. Как видите, всё делается ради вашей же безопасности и в ваших интересах.
«А вот тут ты брешешь, сучонок», – подумала Соня, но вслух сказала другое:
– Так что там насчет «неприемлемых воздействий»?
– Это я так, к слову. Искренне надеюсь, что ничего подобного не произойдет, но страховка не помешает. Мы же с вами взрослые люди, и понимаем, чем рискуем.
«Ты-то, может, и понимаешь, а вот я – нет. Улавливаешь разницу?»
– А сама я могу… позвать на помощь?
– Конечно, можете. Прикладываете большой палец правой руки вот к этому самому месту, – он ткнул в черный прямоугольник на браслете, – и автоматически осуществляется вызов «команды». Правда, должен предупредить, это также означает отказ от дальнейшего участия, то есть выбывание.
– Да ну? Даже если моей жизни будет угрожать опасность?
Хлыщ едва заметно пожал плечами:
– Вы знали, на что шли. Таковы правила.
По его улыбке читалось: «А ты что, шлюха, хотела поднять “лимон”, не рискуя своей задницей?»
Соня сделала вид, что не услышала ничего нового, хотя внутри у нее всё дрожало от гнева. «Ну, падлы, – пообещала она мысленно, – если я выберусь отсюда живой, на следующий же день солью всё дерьмо в Интернет. Вовек не отмоетесь…»
Кстати, об Интернете. Понятное дело, все связи с внешним миром для участников исключались. Внутренняя связь – через компьютеры, объединенные в локальную сеть и предоставляемые «командой». У Сони уже руки чесались: поскорее бы добраться до клавиатуры – и отнюдь не для того, чтобы заняться своей «креатурой». Впрочем, надежнее, конечно, по старинке – блокнот и карандаш. Хотя какая тут, к чертям, надежность! Благодаря браслету Соня почувствовала себя лабораторной мышью, вертящей колесико под всевидящим оком Большого Брата…
Да, к концу этого малоприятного разговора у нее почти не осталось сомнений в том, что она снова вляпалась в дерьмо. А с другой стороны, она что – действительно хотела поднять «лимон», не рискуя своей задницей?