Пленник (СИ) - Страница 32
Я, словно завороженная, следую за ним, держа его на мушке, а палец на чувствительном курке.
- Не здесь, пожалуйста, не нужно будить детей, - еле слышно шепчет Мин Чан. - Пожалуйста, сюда. - Его спокойный, абсолютно собранный, без признаков паники голос почти гипнотизирует, и мы выходим вслед за ним на улицу, в темную ночь, подходим к двум большим мусорным контейнерам, стоящим возле пустынной ночной дороги сразу за оградой домика.
Здесь можно говорить чуть громче. Здесь мы не разбудим его детей.
Мин Чан опускает руки и стоит, не шевелясь. Я не вижу в его глазах даже следа страха. Только поразительное спокойствие и глубокий ум.
- Это Вольтури? – спрашивает он у меня, осторожно взглянув на моего спутника.
Я мрачно киваю, не в силах ответить вслух. Горло снова жжет кислота. Она жжет и мои глаза.
Я вдруг понимаю, что делает Мин Чан. Оберегает семью от чудовищного зрелища поутру. И чистота его самопожертвования опустошает меня, выворачивает наизнанку, вытаскивает наружу все мои черные деяния и бросает мне в лицо. Мы словно две противоположности, я зло, он – абсолютное добро.
- Пожалуйста, не убивайте жену и детей, они ничего не знают, - шепчет азиат, медленно опускаясь на колени и убирая руки за голову, как на казни. Он так похож на Эдварда в этот момент.
Я не выдерживаю перенапряжения и громко рыдаю, позволяя слезам скатиться по щекам.
- Он никому не расскажет! – Глядя на Аро, я взываю к снисхождению. – Пожалуйста, отпусти его!
Лицо Аро не меняется. Он подходит к контейнеру и откидывает крышку. Смотрит на азиата и равнодушно, непреклонно говорит:
- Полезай сюда.
Рыдания разрывают грудную клетку, хотя я знаю, что нельзя кричать.
- Я не могу, я не могу, - повторяю я, с ужасом глядя, как Мин Чан беспрекословно повинуется приказу.
- Только не убивайте жену и детей, - все время повторяет он.
- Давай, Изабелла, - подталкивает Аро, и я, отчаянно рыдая, поднимаю пистолет, который дрожит так, будто хочет выпрыгнуть из пальцев. Я ненавижу сейчас его грубую стальную силу всей душой.
Мин Чан смотрит мне прямо в глаза, его губы двигаются, словно в молитве:
- Это ничего, Изабелла, главное – не трогай жену и детей! Проследи, чтобы с ними ничего не случилось. Они не должны пострадать. - В глазах нет страха, и это сокрушает меня. Когда он кивает, подбадривая меня сделать то, что должна, я нажимаю на курок…
И отворачиваюсь, чтобы не видеть содеянное…
«Глок-19» с металлическим лязгом падает вниз, а ноги подкашиваются. Крышка контейнера захлопывается, и бесстрастный голос Аро приказывает мне подняться.
- Скоро рассвет, Изабелла, - строго говорит он. – Осталось всего три человека. Ты же не хочешь бросить дело на половине? Где твоя решимость, которая с самого начала покорила меня?
Я безудержно рыдаю.
- Эдвард ожидает тебя, - сурово напоминает мне Аро, тем самым призывая собраться. – Разве не ради него ты все это затеяла? Разве ты передумала и хочешь, чтобы он был наказан за преступление?
Я отчаянно мотаю головой, но не потому, что соглашаюсь с доводами Аро, а потому что прекрасно понимаю: это не обещание пощадить. Это ловкий обман, выдуманный лишь для того, чтобы принудить меня доделать начатое.
Для чего ему это, мне непонятно, ведь самостоятельно он сделает это быстрее, без колебаний и ошибок. Но, вероятно, я отличное развлечение в его скучной жизни, и он не желает так скоро со мной расставаться. Он хочет еще поиграть.
- Убей меня, - прошу я, спотыкаясь, когда Аро ведет меня по улице, грубо держа за плечо.
- Всему свое время, - отвечает он, помогая мне устроиться на сидении автомобиля. Машина с визгом трогается прочь.
Мимо проносятся дома, я бездумно смотрю на них, но не вижу. Перед глазами лицо Мин Чана, до последней минуты защищавшего семью, храбро смотревшего в лицо смерти, погибшего лишь по той причине, что он слишком много знал. Он не молил трусливо о пощаде, не кричал о помощи, не пресмыкался. Не спасал свою жизнь любой ценой, как это делаю я.
Стыд жжет меня, будто кислота разливается по всем внутренностям.
«Никакая страсть не стоит того, чтобы ради нее убивать». Теперь я понимаю истинное значение этих слов. Теперь я на одной стороне с Эдвардом. Я больше не боюсь. Не хочу спасать свою жалкую, пустую, непримечательную жизнь за счет убийства невинных людей. Эта цена слишком высока, и очень жаль, что я не поняла этого прежде, чем взяла в руки пистолет и направила его на агентов.
Не представляю, как посмотрю в глаза Эдварду, когда вернусь… Что теперь он обо мне подумает?
Если случится чудо и Аро отпустит нас, я никогда себе не прощу того, что совершила…
Если стану вампиром, мне снова придется убивать? Я этого не хочу…
Не понимаю, что произнесла это вслух, до тех пор пока Аро не отвечает мне, наклонившись к уху:
- Ты переменишь свои взгляды, Изабелла. Тебе понравится убивать. Я вижу потенциал. У тебя даже сейчас неплохо получается.
Я с отвращением гляжу на него. Линзы исчезли, и на меня смотрят алые глаза монстра. Я вижу свое отражение в них, как будто моя крошечная копия купается в море крови. Так символично. Я тоже монстр. Чувствую себя испачканной прикосновением к этому плотоядному миру. Хочу все забыть. Умереть.
- Еще не время, - повторяет Аро, и я понимаю, что он слышит мои мысли через прикосновение: его холодные пальцы крепко держат мое запястье. – Остался агент Доурси. Совсем чуть-чуть до конца.
Я приободряюсь. С одной стороны, нет смысла больше соглашаться на то, что делаю: Аро все равно убьет меня. Так пусть сам свершает свое несправедливое правосудие, я подожду в машине. С другой, я настолько опустошена, что действую будто робот. Отчасти это обусловлено бессонной ночью и тем, что я почти сутки не ела и не пила, - человеческие возможности ограничены, усталость дает о себе знать.