Пленница. Родишь мне ребёнка (СИ) - Страница 12

— Твой муж отдал мне тебя чтобы спасти свой бизнес, но это ему не помогло, — сказал он как бы между делом. — Сегодня ему всё-таки пришлось отдать мне и его.

Он не улыбался, только выводил зигзаги вдоль моего позвоночника. Меня охватила паника. Почему он заговорил об этом? Что, если он знает о нашей встрече? Что, если план бывшего мужа провалился?

Сердце забилось лихорадочно, выдох получился судорожным. Захар дёрнул меня к себе, и платье с шелестом упало вниз буквально в долю секунды оставив меня почти нагой.

— Так я и планировал изначально. Он задолжал мне слишком много.

Ко мне вернулась способность говорить.

— Но я ведь тебе ничего не задолжала.

— Он расплатился. В том числе и тобой. И ты тоже расплатишься.

— За что? – перестав понимать его, спросила со страхом.

Он ничего не сказал. Одним движением сорвал с меня трусики и опять вжал в подоконник. Посмотрел в глаза, на губы, на грудь и порывисто расстегнул брюки. Подхватил меня под коленом и отвёл ногу.

— За всё.

На миг я встретилась с ним взглядом и этого оказалось достаточно, чтобы провалиться в пылающую тьму. Захар подался вперёд и взял меня. Сколько бы я ни повторяла себе, что не хочу этого, тело не подчинялось разуму. Я ещё не готова была принять его. Вскрикнула, ухватилась за плечо Захара. Он взял меня за шею. Прижался губами к коже и кончиком языка оставил мокрый след до самой скулы. Подул, стал ласкать за ухом. Медленно подался назад и опять вошёл до предела. Не понадобилось и минуты, чтобы напряжение сменилось теплом. Не осталось и намёка на саднящую боль, только абсолютная наполненность им и предательское желание наслаждения.

Ветер подул сильнее, и я задрожала. Контраст холода и жара вскружил голову, и я тихо вскрикнула с новым проникновением.

Захар глухо зарычал. Схватил меня за волосы и, резко подавшись вперёд, посмотрел в лицо. Мне безумно захотелось почувствовать его губы на своих. Это желание появилось из ниоткуда и обезоружило меня. Я было потянулась к нему, сама не отдавая себе отчёта, что делаю. Захар дёрнул мою голову обратно и ускорил ритм, впился губами в моё плечо, прихватил кожу и рывком развернул меня спиной. Положил грудью на подоконник и опять вошёл. Держал за бёдра и трахал, как делал не раз. И я опять не могла бороться ни с ним, ни с собой.

— М-м-м… — смяла оказавшиеся под ладонями бумаги. Они посыпались на пол, ветер поцеловал меня во влажную шею, в щёку. Захар положил ладонь на мой лобок и нашёл клитор. Надавил кончиком пальца и потёр.

Я застонала и выгнулась в спине. Он прикусил кожу на моей лопатке, лизнул и тоже застонал.

Его щетина была колючей, а стон грудным, сиплым. Входя, он продолжал играть с моей плотью, вторую руку втиснул под грудь и принялся мять. Я извивалась и металась, одуревшая от примитивных, грубоватых ласк. Каждая вена, каждая жила натянулась, я горела и словно в бреду шептала имя Захара вперемешку с ничего не значащим «нет».

— Нет? – прохрипел он у меня над виском, вдруг остановившись.

Я всхлипнула. Прикусила губу, но это не помогло унять желание. Меня разрывало на части от собственного желания.

— Так нет, Вика? – спросил он, гладя клитор по спирали. Поцеловал в шею сзади, едва касаясь.

— Скажи нет. Или да? Ты можешь сказать да.

Он надавил на клитор сильнее, и я снова вскрикнула. Замотала головой, поскуливая от беспомощности.

— Это значит нет? – он подался назад.

— Захар… — проныла я. – Нет…

— Нет?

Опять замотала головой. Он почти вышел. Остановился и качнулся вперёд издевательски медленно, но до упора.

— Или да? Нет или да?

Сдавил грудь и клитор одновременно. Меня начинала накрывать истерика, я больше не могла терпеть.

— Да, — выдавила и сама вильнула бёдрами.

Он не стал медлить. В несколько сильных движений он довёл меня до оргазма. Я только и слышала собственные стоны, проклинала себя и повторяла, что скоро это кончится. Он же держит меня силой, он взял меня за долги, а я… Что это? Стокгольмский синдром?

Захар глухо застонал и прижался ко мне. Он пульсировал внутри, кончал, а я дрожала и тихо всхлипывала от удовольствия и ненависти к себе. Психопатка двинутая, такая же, как и он.

— Да, — он ткнулся носом мне в волосы. Хорошо…

Тела были влажные, распалённые. Я приоткрыла глаза и увидела в стекле наше отражение, но оно сразу же исчезло – Захар поднял меня. Я привалилась к подоконнику. Меня качало, как пьяную, ноги дрожали. Он взял с пола платье, отдал мне. Член его не стоял, но и так был огромным. Я невольно задержала взгляд на паху. Без капли стыда Захар надел брюки и поправил ремень стоя напротив. Потом подошёл к шкафу в углу и достал с нижней полки альбом. Кинул на стол.

— Захар, — позвала я, поняв, что он вот-вот уйдёт.

Он остановился.

— Ты так сильно хочешь ребёнка? Настолько сильно?!

Не ответив, он взялся за ручку. Открыл дверь, но не вышел – посмотрел на меня снова.

— Я так сильно хочу тебя.

Я касалась обложки альбома, но не решалась открыть его. Заходя в кабинет, я была уверена в желании докопаться до сути, увидеть погибшую жену Захара, теперь же меня обуял неясный страх. И всё-таки я открыла альбом. На первых фотографиях был только Захар. Он и словно бы не он: волосы длиннее, улыбка, пожалуй, ещё наглее, чем теперь. Одетый в чёрную кожаную куртку, он стоял, привалившись к байку, рядом с ним ещё двое мужчин. Перевернула страницу и… Я сразу же поняла, что это она.

Сколько лет этой фотографии? На губах Захара всё та же наглая улыбка, и волосы у него такие же, как и на прошлых снимках, только рядом девушка. Захар приобнимал её за талию, а она смотрела прямо в камеру.

После всего услышанного, я думала, что мы с ней похожи, как две капли воды. Но нет. Нечто неуловимое в чертах лица, цвет волос, глаз, рост: вот, пожалуй, и всё.

Как под гипнозом, я вытащила снимок.

— Разве мы с тобой похожи? – спросила тихо и качнула головой. – Чем?

Сколько ни вглядывалась, понять так и не смогла. Вернула фотографию на место.

С каждой перевёрнутой страницей Захар становился старше, а их совместных фотографий с женой меньше. Снимков с мужчинами в кожаных куртках под конец тоже не осталось. На последней фотографии жена Захара была одна. Она сидела в саду на скамейке и, задумчиво смотря в сторону, держала в руках розу. В длинном, до щиколоток тёмном сарафане, с безучастным выражением лица, она была похожа на восковую фигуру. Что-то смутило меня, но что именно, я поняла только присмотревшись. Животик. Совсем ещё небольшой, и всё же заметный в профиль.

Зашумел ветер, окно вдруг хлопнуло. Настолько громко, что я вздрогнула. Показалось, что кто-то смотрит на меня, и я развернулась к двери. Она была приоткрыта. Подошла и раскрыла шире, но за ней никого не оказалось.

— Это просто сквозняк, — сказала тихо, пытаясь отогнать сомнения. – Сквозняк.

Прижала платье, которое всё ещё держала в руках. Сзади опять хлопнуло окно, ветер прошёлся по ногам. Сквозняк. Причём не только в комнате, но и у меня внутри.

***

Утро выдалось на редкость блёклое. За несколько часов, что я провела в зыбкой дрёме, выспаться не вышло. Меня так и преследовал образ девушки в длинном тёмном сарафане. Юра ни словом не обмолвился, что она была беременна. Хотя, о чём я? Если бы я не спросила его про аварию, он не рассказал бы и про это.

Когда я спустилась к завтраку, Захар уже допивал кофе.

Посмотрела на время: я ничего не перепутала.

— Позавтракаешь без меня, — прекратил он мои сомнения. – Я сегодня занят.

Я заметила висящий на спинке соседнего стула пиджак.

— Снова уезжаешь?

— Да.

Он поднялся из-за стола. От того, как Захар посмотрел на меня, стало жарко. Я инстинктивно сделала шаг назад, и его губы изогнулись. Нагло, не как на последних фотографиях в альбоме, а почти как на той, где он был в кожаной куртке.

— Вернусь завтра, — сказал он, взяв пиджак. – Алёна принесёт тебе новое платье. Мне нравится снимать их с тебя.