Пленница - Страница 14

Алекс облизала губы. Она приказала Мураду оставить их наедине, но тот отказался, заявив, что это ему запрещено. Сереброглазый раб встал в дальнем углу комнаты. И хотя он скромно потупился, Алекс нисколько не сомневалась, что от его внимания не ускользала ни одна мелочь.

— Мистер Нильсен, — начала она. — Слава Богу, вы пришли. Меня зовут Александра Торнтон.

— Полагаю, что вы уже знаете, что я — Свен Нильсен, консул Дании в Триполи, а также уполномоченный американского правительства, в связи с прискорбным отсутствием здесь американских официальных лиц. Насколько мне известно, вы американка, — с улыбкой произнес гость. — Как вы себя чувствуете, миссис Торнтон?

Алекс зажмурилась. Вместе с учтивой речью в ее сердце проник луч надежды.

— Ужасно.

— Знаю. Однако нельзя не признать, что в чем-то вам повезло: вы попали к Джебалю, а он известен своей добротой.

— Мне наплевать на его доброту! Это невыносимо. Я желаю получить свободу. Я — гражданка Америки! — Она понимала, что будет гораздо проще отыскать Блэкуэлла, если она сможет свободно передвигаться по Триполи — вместо того чтобы сидеть взаперти в качестве рабыни и наложницы Джебаля. — Вы не могли бы помочь мне, мистер Нильсен? Не могли бы уговорить Джебаля просто отпустить меня, если он действительно такой добряк?

— Это пошло бы вразрез с восточными обычаями, миссис Торнтон. Здесь так не принято. На Востоке право принадлежит сильному, и власть держится на грабежах, выкупе заложников и торговле рабами. Можно сказать, этот образ существования они впитывают с молоком матери. — Нильсен прошел в глубь комнаты и плюхнулся на кушетку. — К тому же эти варвары сплошь и рядом нарушают заключенные договоры — хотя это не имеет значения, ведь у Америки, в отличие от Англии и Франции, нет договора с Триполи об обмене пленными. Увы, мы не в Европе и даже не в Америке. Триполи — страна дикарей, ее основа — кровь, смерть и фанатичная вера. Мало того — Америка находится в состоянии войны с Триполи, официально это, конечно, не объявлено. — Нильсен кинул в рот свежий финик. — Тем не менее паша всей душой ненавидит и вашу страну, и ваших соотечественников.

Алекс приуныла.

— Означает ли это, что вы отказываете мне в помощи?

— Миссис Торнтон, отныне вы принадлежите Джебалю. Он выложил за вас весьма изрядную сумму. Все, что в моих силах, — заявить официальный протест.

В голове у Алекс проносились вычитанные ранее подробности: первые годы войны проходили настолько спокойно, что триполитанцы сплошь и рядом насмехались над американским военным флотом; однако очень скоро, сразу после назначения Пребла, им пришлось изменить свое мнение.

— Но ведь я уже замужем, — солгала Алекс.

— Им это известно, — пожал плечами Нильсен. — И им на это наплевать.

Мурад поднял глаза. Алекс успела заметить блеснувшее в них сострадание, но в следующую секунду раб потупился и отошел в угол комнаты.

— Хорошо, я заявлю протест. И постараюсь уговорить Джебаля вас отпустить. Но боюсь, не в моей власти повлиять на его решение. Есть лишь один надежный способ.

— Какой?

— Выкуп. Эти люди невероятно алчны. Если ваш муж окажется достаточно богат, паша забудет о том, что вас хотел купить Джебаль. Он наверняка предпочтет золото.

Алекс смотрела на Нильсена невидящим взглядом. Она подумала о своем счете в банке… в двадцатом веке.

— Нет. Он не богат. — Она вздохнула.

— Мне очень жаль, — повторил Нильсен.

Алекс машинально кивнула. Равнодушным взором она скользнула по столику, ломившемуся от изысканных сластей, фруктов и сыра. Она совсем вымоталась. Ей нужно хоть немного поспать. Возможно, так и было предначертано, и ей суждено пережить ужасы плена и рабства. Но по крайней мере она находилась в девятнадцатом веке, в Триполи, там же, где и Блэкуэлл. Воспоминания об этом утешили ее.

Тихо подошел Мурад и протянул ей бокал ароматного напитка. Алекс невольно почувствовала к нему благодарность. Почему-то она не сомневалась, что он искренне сочувствует ее горю.

— Я готов переправить для вас любую корреспонденцию. — Нильсен встал. Алекс только вздохнула. — Миссис Торнтон, позвольте полюбопытствовать, как это вас угораздило оказаться в плену здесь, в Триполи?

— Это довольно странная история, — после секундного колебания отвечала Алекс. — Вы не поверите, если я расскажу правду. — Тут до нее дошло, что неплохо было бы сочинить какую-нибудь правдоподобную ложь. Ладно, потом. Сейчас врать уже не было сил.

— Прошу вас, дайте знать, когда сочтете себя готовой рассказать ее. Уверен, что Джебаль не станет препятствовать нашей новой встрече. Даже когда вы примете ислам.

— Но я не хочу принимать ислам, — возмутилась Алекс. — Это… гадко.

— Неужели вы по-прежнему намерены отказаться от предложения Джебаля, когда я разъяснил всю безнадежность ситуации? — растерялся Нильсен.

Алекс вскочила — и едва не упала: Мурад поддержал ее.

— Да как вы смеете пихать меня в койку к этому дикарю? Вы же знаете, что он собирается сделать меня наложницей!

— Боже мой, да разве же я уговариваю вас стать наложницей?

— Тогда я ничего не понимаю!

— Вижу, что не понимаете. Разве Джебаль ничего не сказал?

— А что он должен был мне сказать? — сердито спросила Алекс.

— Он намерен сделать вас своей женой.

Алекс застыла.

— Своей второй женой, — пояснил Нильсен. — А вы и не знали? По сути дела, вам оказана огромная честь. Он не на шутку в вас влюбился, миссис Торнтон.

Тут Алекс словно оглохла, хотя датчанин говорил что-то еще. Она с трудом заставила себя соображать. Итак, Джебаль собрался на ней жениться. А Ксавье Блэкуэлла казнили в июле 1804 года за связь с женщиной-мусульманкой, женой сына паши.

— Миссис Торнтон? Вам дурно?

У Алекс все плыло перед глазами. Мурад поддерживал ее за локоть. Оба — и консул, и раб — с сочувствием смотрели на нее, но мало-помалу она приходила в себя.

О Господи!

Судьба… Так вот какова ее судьба, так вот что ей предначертано… Стать любовницей Ксавье Блэкуэлла.

Но что же дальше?

Она оттолкнула Мурада и схватила Нильсена за руку:

— Здесь находится еще один американец, капитан морского корабля Ксавье Блэкуэлл. Скажите, где его держат?

— Я ничего не знаю об этом человеке, — удивился консул.

— Не может быть! Ведь его захватили вместе со всем экипажем и держат здесь в плену. Его судно называется «Жемчужина». Его затопили, прежде чем оно попало в руки к паше. Капитана зовут Ксавье Блэкуэлл, и он где-то здесь, в Триполи. Я же знаю!

— Какой-то капитан с целой командой, попавший в плен? — покачал головой Нильсен. — И он увел у паши из-под носа такую грандиозную добычу? Миссис Торнтон, если бы такой человек оказался здесь в плену, об этом знал бы не только я, об этом знал бы весь город, да что там, весь мир!

Алекс не верила. Нильсен наверняка лгал. Блэкуэлл здесь, в Триполи. Иначе просто быть не гложет. Если только она не появилась слишком поздно. Если только его уже не успели казнить!

— Миссис Торнтон?

— Какое сегодня число? — дрожащим голосом спросила Алекс, с ужасом глядя на Нильсена.

— Ох, конечно же, первое марта, — совсем опешил датчанин. — Понедельник, если вам угодно.

— Какого года?

— Тысяча восемьсот второго, — запинаясь, отвечал Нильсен.

Тысяча восемьсот второго! В глазах у нее потемнело, в голове стоял ужасный шум, сердце готово было вот-вот разорваться. Тысяча восемьсот второго! А Ксавье Блэкуэлла захватили в плен в тысяча восемьсот третьем, в июне! Все верно, она переместилась во времени, но попала в Триполи на год раньше!

Бостон, 17 марта 1802 года

Шторы на окнах библиотеки особняка Блэкуэллов плотно задвинуты.

Ксавье Блэкуэлл стоит возле выложенного зеленым мрамором камина. В комнате царит полумрак. Хотя он знает, что снаружи, за стенами дома, вовсю сияет солнце — ни прелесть весеннего дня, ни птичий гомон не интересуют капитана.