Пленная птица счастья - Страница 4

– Что там с нашим делом, Игореша? – Ростислав встрепенулся. – Ты порешал с этим головой? Как его там – Зайцев, кажется?

– Зайцев, – подтвердил Игорек.

Сразу сел ровно, затолкал ноги под стул, руки убрал со стола, сцепил ладони на коленях. Тема Зайцева еще паскуднее темы бывшей любовницы Ростислава. Они бились с этим уже третий месяц, и все ни с места. Ростик пригрозил недавно: если он не решит вопрос с главой местной администрации, будет уволен. А как решать? Кардинально?

– Так что с Зайцевым, Игореша? – Ростислав прищурился, соображал, к чему помощник так напружинился. – Надо полагать, ничего нового?

– Да, – коротко кивнул Заботин и съежился. – Непробиваемый он, Ростислав Иванович.

Когда дело начинало гадко пахнуть, Заботин предпочитал официальный тон.

– Та-ак, – протянул Ростислав, и в этом «та-ак» Игорек не зря расслышал угрозу. – Непробиваемый, значит?

– Так точно.

– Ты хочешь сказать, что испробовал все методы воздействия на этого чиновника? – недоверчиво прищурился босс.

– Не все, – честно признался Заботин.

– Говори давай, не заставляй из тебя по слову тянуть, Игореша! Докладывай, докладывай: какие методы использовал, какие планируешь. Какие оставил на крайний случай. – Ростислав повысил голос. – Не зли меня, твою мать! Рассказывай! Ты накопал на него что-нибудь?

– Нет! – не сказал, а выдохнул Игорек. – Нет на него ничего! Кристальный!

– Так не бывает, – сморщился Ростислав и даже повеселел. – Ты же понимаешь, что так не бывает.

– Понимаю. Но не нашел ничего. Я чуть до шахтеров не докопал. Ничего вообще! Обычная судьба обычного человека.

– Обычный, говоришь? Обычный человек из простого тренера вдруг превращается в главу района? Ты чего мне здесь лепишь, Игореша? – Ростислав с силой шарахнул кулаком по столу. – Где это видано, а? Где это слыхано – чтобы честный тренер стал вдруг честным чиновником? Кто-то за ним стоит. Кто-то его двигал. Кто-то помог на выборах. Тебе ли не знать? В общем, если ты ничего не нашел, значит, или не работал ни черта, или ты с ним в сговоре. Что скажешь?

Заботин поерзал на стуле, сунул за узел модного галстука два пальца, чуть ослабил. Стыдно признаться, но, когда Ростик так себя вел, у него, взрослого сильного мужика, запросто кидающего пудовую гирю, начинали трястись колени.

Он не боялся расправы, не в этом дело. Ростик никогда бы не посмел. Он боялся его авторитета. Боялся, что тот перестанет уважать его, Игоря, за непрофессионализм. Боялся перестать быть главным в его свите.

– Ростислав Иванович, у него нет тайн. Я проверил всю его родословную, до начала прошлого века дошел. Все чисто и прозрачно. На выборы его погнал губернатор, который тоже кристальный, которого сами знаете кто назначил. Зачистка. Везде зачистка. Сейчас из всех структур вымывают народ при первом намеке на скандал. Устраивают показательные процессы и все такое. Все просто-напросто боятся.

– Хочешь сказать, что прошли наши времена? – недоверчиво хмыкнул Ростислав. Помотал указательным пальцем, как стрелкой метронома. – Ни хрена, Игореша! Не верю. И у нашего Зайцева есть тайны. Просто его тайны кто-то хорошо охраняет.

– Нет тайн, Ростик. Нет! – Заботин ухватил себя за горло, как будто собрался удавиться. – Не могу же я их выдумать, ну!

Ростислав странно гыкнул. Вытаращился на помощника. Пошевелил губами. И вдруг заорал:

– Ай, молодца! Ай, молодца, Игореша! Подарок с меня за идею.

Соскочил с места, бросился чуть не бегом к дальней стене, в которую был вмонтирован бар. Открыл, погремел бутылками, вытащил из заднего ряда коллекционный коньяк. Захлопнул дверцу и вернулся к столу, за которым ежился его друг и помощник Игорек Заботин.

– На вот с барского плеча тебе. Жалую! – швырнул на колени другу дорогую бутылку в картонной тубе. Стукнул ладонью по плечу. – Ты умище, друг. Понял-то сам, что только что сказал?

Игорек поостерегся вот так сразу признать, что не разделяет восторги Ростика. Понял он, конечно, понял, за что тот зацепился. Но понятия не имел, как это можно провернуть.

Пакет с героином, что ли, Зайцеву в кабинет подбросить? С проституткой сфотографировать? Не прокатит: с проститутками Зайцев не знался, поскольку был счастлив в браке. А в кабинет к нему просто так не попасть – охрана. И люди в охране все верные. Он пытался одного-другого прощупать – бесполезно.

– Хочешь сказать, что скомпрометировать его невозможно? – нахмурился Ростислав.

– Практически. – Заботин обескураженно мотнул головой. – У меня не вышло, Ростик. Единственное, что у меня получилось, – договориться о вашей встрече в неформальной обстановке.

– Иди ты.

– Да. – Заботин глянул на часы. – Встреча через два часа в загородном кафе. Кафе выбирал я лично. Люди там надежные, от уборщицы до директора.

– И что, Зайцев вот так запросто согласился? – Ростик недоверчиво вывернул губы.

– Не запросто. Действовал через десятые руки.

Заботин вздохнул. Вспомнил, в какую сумму обошелся ему этот круг из десяти рук. Пришлось даже свои кровные вложить.

– Главное условие – ты должен быть один. Никакой охраны, никаких телефонов. Тебя обыщут – чтобы никаких подслушивающих устройств и прочего.

– Ты смотри. – Ростислав возмущенно засопел. – Меня, значит, обыщут? Он, выходит, с охраной будет, а я один? Замечательно. Замечательно, Игореша! Так ты устраиваешь наши дела?

– Я сделал все, что мог, Ростислав Иванович. – Заботин обиженно насупился. – На других условиях встречи не будет. Так мне было велено тебе передать.

– Понял я, ну! Чего дуешься?

Он выбрался из-за стола и походил по кабинету, не сводя напряженный прыгающий взгляд с оконных пролетов. Их в его просторном кабинете было целых три.

Заботин проследил за этим скачущим взглядом. Он мог поклясться, что знает, о чем думает его босс и приятель.

Там, за окнами, намечалась весна. Снега почти не осталось. Ветки деревьев поменяли цвет. Сухой, скучно-серый потемнел, заблестел под солнцем. Почки набухли. Вот-вот, неделя-другая – и проклюнется зелень. Весенние ливни вымоют город до блеска.

– Самое славное время года, – задумчиво проронил Ростислав и остановился у среднего окна. – Как думаешь, Игореша, а со мной бы она полетела в Америку?

Так он и думал! Шеф снова вспоминал Стеллу. Он всегда вспоминает ее ранней весной. Все у них началось именно в такую пору – среди оживающих деревьев, на фоне настырно рвущейся молодой травы, в облаке горько-сладкого дыма от костра, в котором горел прошлогодний сорняк с ее участка. Тогда-то Ростислав ее и увидел. Молодую, гибкую, сильную, с растрепавшимися на ветру волосами, с граблями в руках. Увидел, поздоровался, услышал звук ее голоса – и пропал. Навсегда пропал, как он потом уверял Заботина. Влюбился крепко, но из семьи не ушел. Не сумел, как сам говорил. Не смог бросить постаревшую верную жену, любимую дочку, дом, устоявшуюся жизнь.

Не захотел, понял потом Заботин. Не хотел наблюдать, как Стелла с годами начнет превращаться в такую же старую верную жену. Не захотел новых детей. Не захотел строить со Стеллой ту самую жизнь, к которой привык.

Стелла была умной девушкой, поняла все быстро. И бросила Ростика. Укатила с бывшим ухажером в Америку. Посчитала его более перспективным.

– Что молчишь, Игореша? Со мной бы она полетела в Америку?

– Нет, – буркнул он и встал.

– Почему это нет? – оскорбился вдруг Ростик.

– Потому что ты сам бы туда не полетел. Ни с ней, ни без нее.

– Почему же?

– Потому что тебе делать там нечего. У тебя здесь дел невпроворот. Поехали, поехали, друг, не тормози. Мне еще кое-что по дороге надо тебе сказать.

Ростик смотрел на него рассеянно. Когда он вспоминал Стеллу, в груди с левой стороны начинало ныть и покалывать. И накатывала такая тоска, что хотелось заползти куда-нибудь в дальний угол с бутылкой, надраться до слюней и с наслаждением повыть. Громко и долго.

Но Заботин прав. В Америку он бы ни с ней, ни без нее не полетел. Здесь дел невпроворот.