Пленительные женщины. Одри Хепберн, Элизабет Тейлор, Мэрлин Монро, Мадонна и другие - Страница 13

Через два года в карьере Марлен снова наметился спад, и студия «Парамаунт», выплатив ей компенсацию в 200 тысяч долларов, разорвала с нею контракт.

Однако пресса не упускала Марлен из виду, и она не уставала давать все новые поводы для сплетен. Оставшись без строгого надзора Штернберга, Марлен начала крутить романы. В середине тридцатых среди ее любовников называли актеров Брайана Акерна и Мориса Шевалье, который ради Марлен развелся с женой, известную лесбиянку Мерседес д’Акоста, Дугласа Фербенкса-младшего и Джона Гилберта, который только что расстался с Гретой Гарбо, – 9 января 1936 года он умер в своей спальне на руках у Марлен, которая, опасаясь скандала, велела служанке уничтожить все следы ее пребывания там. Еще в 1934 году на корабле, плывущем в Европу, Марлен познакомилась с Эрнестом Хемингуэем: он был сражен с первого взгляда, и с первой же совместной ночи начался их многолетний роман-дружба: редкие встречи, оживленная переписка, долгие задушевные телефонные разговоры. Марлен вспоминала: «Наша любовь продолжалась много, много лет (почти тридцать) без надежд и желаний. По-видимому, нас связывала полная безнадежность, которую испытывали мы оба». А он написал ей: «Я забываю о тебе иногда, как забываю, как бьется мое сердце».

Как это ни странно, Хемингуэй был для Марлен скорее другом и объектом заботы, чем возлюбленным, – как потом бывало нередко. Она читала его рукописи (он говорил друзьям: «Я ценю ее мнение выше, чем мнения профессоров, поскольку думаю, что Марлен знает о любви больше, чем кто бы то ни было»), давала советы, направляла, вдохновляла и ободряла. «Марлен настолько замечательная и талантливая женщина, что все, что она ни делает, оказывается безусловно правильным», – писал он. Не только Хемингуэй ценил ее ум не меньше, чем ее красоту; только журналисты предпочитали изображать Марлен Дитрих как неразборчивую сексуальную охотницу, «рукотворное чудо кино» или женщину в мужских брюках. Известнейший американский драматург Ноэль Кауард, преклонявшийся перед талантом Марлен, как-то сказал: «Она могла бы стать величайшей… Но, увы! – интеллект не украшает женщин…»

Параллельно отношениям с Хемингуэем Марлен начинает другой роман: в 1935 году в Венеции она знакомится с писателем Эрихом-Мария Ремарком, прославившимся своим романом «На западном фронте без перемен». Следующая их встреча произошла через два года, и, говорят, Ремарк тогда сразу же признался Дитрих не только в любви, но и в том, что он импотент; Дитрих обрадовалась – наконец она сможет предаваться только любви, без секса: «Это было изумительно. Он не тянул меня в постель. Я была рада тому, что мы могли просто сидеть и разговаривать… И, засыпая, все же любить друг друга». Марлен приехала в Париж, чтобы быть рядом с Ремарком, но отношения не сложились: он страдал, что ему приходится делить Марлен с другими – с мужем, с дочерью, с работой, с любовниками, – и все дальше уходил от нее в свои запои и свои романы. В вышедшем в 1946 году романе «Триумфальная арка» легко узнается история их с Марлен любви…

В 1939 году Марлен вернулась в США, где начала съемки в фильме «Дестри снова в седле» – довольно стандартном вестерне, где Дитрих была отведена роль девушки из салуна. Однако фильм неожиданно получился на редкость удачным; Марлен в новом образе умной, зрелой женщины с опытом и чувством юмора была чрезвычайно убедительна. О ней снова заговорили как о великой актрисе, а параллельно обсуждали ее романы с партнерами по фильмам – Джеймсом Стюартом, Джорджем Рафтом, с которым они снимались в «Рабочей силе»… Марлен приписывали связь с Чарли Чаплином, сенатором Джозефом Кеннеди (считается, что Марлен переспала с тремя Кеннеди – Джозефом и его сыновьями Джо-младшим и Джоном – президентом США), Фрэнком Синатрой… Марлен только замечала: «Если бы я так усердно, как обо мне говорят, раздвигала ноги, – когда бы я делала карьеру?»

Наконец, в 1941 году начался самый громкий ее роман – с французским актером Жаном Габеном.

Габен бежал из занятой немцами Франции в Голливуд, где надеялся начать новую жизнь. Узнав о его приезде, Марлен телеграфирует мужу: «Сюда приезжает великолепный Габен. Выясни это. Я должна его заполучить». И заполучила – как практически любого мужчину, которого хотела.

Марлен с детства любила все французское; Габен ненавидел все американское. Она стала для него любовницей, переводчиком, агентом и даже кухаркой – Габен не переносил американскую кухню, а Марлен отлично готовила. Их роман был самым страстным и мучительным в жизни Марлен. Габен ревновал ее, устраивал ей сцены, не пускал на съемки, даже бил. Он настаивал на женитьбе, детях – и Марлен, впервые в жизни, была готова развестись с верным Руди. Она вспоминала: «Жан был самым чувственным, самым нежным из всех, кого я встречала, и самым жестоким. Но он всегда был прав».

В 1943 году Габен внезапно бросает США и вступает во французскую армию. Этим же летом дочь Марлен Мария вышла замуж. Почувствовав себя одинокой, Марлен бросается в работу. Она снимается в нескольких фильмах, собирает деньги на военные нужды, успевая ездить в Европу, чтобы там выступать перед солдатами с песнями из своих фильмов и чтением стихов Гёте. Марлен Дитрих, неотразимо привлекательная в солдатском комбинезоне и с сигаретой, навсегда ввела в моду стиль милитари.

Всего за время войны Марлен Дитрих дала более пятисот концертов – в Северной Африке, Сицилии, Бельгии, Англии, Франции, Чехословакии… В Италии она перенесла воспаление легких, в Арденнах отморозила ногу – дело шло к ампутации, но Марлен воспротивилась: «Если мне суждено умереть, я должна уйти из жизни совершенной!» Ее заслуги были отмечены французским орденом Почетного легиона и американской медалью Свободы.

В Берлин Марлен въехала вместе с американскими танками. Ей надо было похоронить мать и найти сестру, о которой говорили, что она была в концлагере Берген-Бельзене. Они с мужем действительно там были – но не как заключенные; они держали кафе для солдат охраны… Узнав об этом, Марлен навсегда «забыла» о сестре и ее семье. В поздних интервью Марлен всегда говорила, что она – единственный ребенок. А на вопрос, что заставляло ее, чистокровную немку, бороться против Германии, отвечала – чувство приличия. «Я чувствовала себя ответственной за войну, которую развязал Гитлер. Я хотела, чтобы она поскорее закончилась».

В конце 1945 года Марлен приезжает к Габену в Париж. Марлен быстро оказалась своей среди парижской богемы: ее близкими друзьями становятся Эдит Пиаф, Жан Кокто, молодой генерал Джеймс Гэвин… Габен и Марлен вместе снимаются в фильме «Мартен Руманьяк» – к сожалению, картина получилась неудачной. Неудачей закончился и роман: Габен давно уже начал охладевать к Марлен, ревнуя к ее славе, и когда Марлен пришло приглашение из Голливуда, Габен заявил ей, что если она уедет – это будет навсегда… Она не поверила. А вскоре узнала – он женился на Доминик Фурье, похожей на Марлен, только на десять лет моложе. До конца своих дней он не произносил ее имени, а она до самой его смерти считала себя его женой. Когда он умер в 1976 году, она заявила: «Похоронив Жана, я овдовела во второй раз». За год до Габена скончался верный Руди Зибер…

Марлен, которой было уже под пятьдесят, продолжала сниматься, демонстрируя с экрана свою победу над возрастом. Только самые близкие знали, чего ей это стоило. Ее грудь подтягивалась вверх с помощью клейкой ленты, та же лента помогала, натягивая кожу к вискам, убрать морщины, тело обматывалось метрами эластичных бинтов; под тончайшими платьями от Диора и Шанель Марлен носила целлулоидную «грацию», делающую ее фигуру совершенной. Марлен никогда не позволяла себе показаться на людях не в идеальной форме – даже за газетой она выходила при полном макияже и на каблуках, даже разносчика из магазина встречала в элегантном парижском туалете. Объем ее талии до самой смерти не превышал 52 сантиметра. Но снимали ее все меньше и меньше – сказывались изменения, произошедшие в общественном сознании после войны. Теперь в моде были другие типажи, другая сексуальность, другие лица – более естественные, более молодые, менее искушенные… После долгого простоя она снялась у Хичкока, а затем в картине «Ранчо, пользующееся дурной славой» – еще один вестерн; критика расхвалила картину, но сама Марлен осталась недовольна, осознав, что ее время в кино уже закончилось.