Племя вихреногих. Книга 2 (СИ) - Страница 80
— Никто больше что-то не бывал. А фантазия у него… очень хорошая, знаешь…
— А, — Антон вздохнул.
* * *
В лагере их встретили десятки напряженных взглядов. Скрыть "процедуру" всё равно было невозможно, поэтому про неё знали здесь все. И никто не одобрял, хотя и понимал необходимость. Файму, впрочем, привычно игнорировала недовольные взгляды. К этому ей, похоже, было не привыкать… но взглядами всё на сей раз не ограничилось. Среди Бродяг поднялся возмущенный ропот — они (правду сказать, малость запоздало) боялись неправедного и жестокого возмездия со стороны Хорунов. Файму вдруг шикнула и болтовня, как по приказу, смолкла. Но смотреть на них четверых не перестали. С уважением… и со страхом. Или с возмущением — это, ясное дело, со стороны Нурнов. Но Файму спокойно принимала все взгляды, даже не двинувшись с места. Она — явно совсем не случайно! — стояла в столбе падавшего сквозь кроны солнечного света и сияла, словно статуя. Такой сочный, темно-золотой цвет кожи, очень резко выделявшийся на фоне темной зелени, встречался Антону нечасто… даже здесь. Но даже цвет служил всего лишь… так сказать, фоном для… формы. Очень красивой, правду говоря…
— Всё, товарищи, — наконец привычно-оптимистичным голосом сообщила Файму. — Хоруны… нейтрализованы. На… достаточно длительный срок, — а может, и навсегда. Так или иначе, но наши дела здесь закончены. Собираемся и выходим на юг. К Столице. На поиски восприимца Ключа.
Возражений, как нетрудно догадаться, не последовало — оставаться рядом со свободными теперь Хорунами, будь они хоть тысячу раз "нейтрализованы", никому не хотелось. Хотя Нурны, конечно, заранее сказали, что ни к какой Столице не пойдут — им не слишком-то хотелось вновь общаться с суровой "Аллой Сергеевной", ну и бросать своё селение, постройка которого стоила им не одного года трудов, они не собирались. Боевые порядки их племени во время боевых походов как правило включали и девчонок — но сейчас, ввиду крайней опасности предстоявшей им битвы, они остались дома — и Нурны скучали по ним…
Антон, впрочем, вполне мог их понять — несмотря на целую толпу мельтешивших перед глазами прекрасных дев (включая саму Файму и Ирису) он всё же здорово тосковал об Ирке, и чем дальше — тем больше, потому что Ирку он знал много лет, а их двоих всего какую-то неделю. К тому же, обе эти девы, правду говоря, изрядно пугали его, и чем дальше — тем больше…
— Мы не пойдем с тобой, — сказал Йэрра, грозно насупив брови. — Ты бесчестно поступила с пленными, — но, говоря всё это, он ухитрился изобразить на лице одновременно и усмешку, и гневную гримасу. В голове у него, похоже, был сейчас полный бардак — что ничуть не удивляло Антона. Сердиться на деву столь прекрасной наружности любому парню было… трудно. Даже если она делала жуткие на самом деле вещи… а может быть, как раз поэтому. Люди очень любят тех, кто делает эти жуткие вещи ЗА них, подумал вдруг мальчишка. Позволяет ИМ остаться чистенькими и сияющими…
— Но если ты… твоё племя придет к нам — мы будем рады тебя видеть, — явно невпопад к уже сказанному добавил вдруг Йэрра.
— Не сомневаюсь, — ответила Файму, улыбаясь такой риторике. И у неё чувства сейчас явно были… сложные, невольно подумал Антон. Вождь Нурнов сам выглядел, как дар свыше всему женскому роду, и симпатия Файму к нему была явно не наигранной, как он сначала подумал…
— Знаешь… я хотел бы скрестить с тобой мечи… хоть ты и девчонка, — вздохнул Йэрра, всё ещё глядя на неё. — Или копья.
— Гм, — ловким движением босой ноги Файму подбросила и так же ловко поймала лежавшее, как оказалось, в траве копьё, — то самое, с блестящим стальным наконечником. — Не боишься?
Йэрра усмехнулся.
— Нет. Но, извини, не сейчас…
* * *
А ведь я их, наверное, никогда больше не увижу, вдруг подумал Антон. Найу уже рассказал им, что Ключ даже сам по себе приносит владельцам удачу — во что очень легко верилось. То, что они уцелели в том жутком подгорном городе, встретились с Маахисами и Нурнами — и, наконец, победили самих Хорунов, иначе, как чистой удачей объяснить было нельзя. А значит, и поиски этого… восприимца вряд ли выйдут долгими. Скорее всего, он отыщется уже среди немалого — четверть жителей всей Ойкумены! — населения Столицы, или, на худой конец, где-то поблизости. И сюда, в северные леса, они уже никогда не вернутся. Пойдут на восток, в таинственный Город Снов — где, так или иначе, кончатся их приключения. А жаль. Нурны при близком знакомстве оказались не такими уж и плохими ребятами — не говоря уж о том, что они пошли за них в бой, ничего не потребовав взамен…
Серый тоже, как оказалось, думал о Нурнах — но несколько в иную сторону.
— Зря мы с ними расстались, — вдруг сказал он. — Могли бы на Куниц поход устроить. Взяли бы их за жабры насчет этого их шамана и как следует потрясли на тему как и что…
— Я вам тут сейчас поход за розгами устрою, — пообещала Файму. — Не знаю, как у вас, а у нас нельзя так делать.
— Это почему? — хмуро спросил Сергей.
— А у вас дома на соседей нападают? Ну вот…
Антон ошалело помотал головой. Ему такое вот с трудом уже представлялось… и хорошо, наверное, что до такого всё же не дошло…
Он покосился на пристроившегося сбоку Найу. Хранитель Драконовой Флейты (тайны выделки Драконовой Флейты, поправился мальчишка), вышагивал рядом с хмурым видом — явно хотел что-то сказать и не решался…
— Не кисни, — наконец посоветовал ему Антон. — Хоруны, конечно, горазды грозить… но с ними всё уже.
— Не всё, — хмуро сказал Найу. — Безвозвратный Город остался же. И в нем — Хоруны. Треть племени где-то. Пойдут искать своих. Найдут. Убьют. И мы на кого-то в самый неожиданный миг наткнемся, — парнишку передернуло.
— Плевать, — ответил Антон. — Видишь же, какой у нас отряд? Нам Хоруны теперь — тьфу. Даже если попадется пара-тройка. Мигом пошлем их… на хутор бабочек ловить. Придем в Столицу, "Аллу Сергеевну" эту свергнем, поднимем ребят, пойдем на этот Безвозвратный Город — и вообще Хорунов квакать отучим. Тогда полная свобода наступит. Броди по миру, где хочешь, и не бойся.
— Свобода — это право сильного безнаказанно творить зло, — всё ещё хмуро сказал Найу. К нему пристроился такой же хмурый Юока — главный следопыт и охотник племени.
Антон удивленно взглянул на него — от дикарского вида мальчишки не это ожидаешь услышать. Потом всё же вспомнил, что Найу — не те тринадцать лет, на которые он выглядит. На самом-то деле — он едва ли не ровесник земных пирамид…
— Это у вас дикость была, вот, — наконец, нашелся он. — Куницы всякие замшелые, которые ничего, кроме первобытно-общинного строя, не застали. Вот и сидят в своём лесу, как сычи, и зенками на всё только лупают… И другие не лучше. Нурны эти, Виксены…
Найу вздохнул.
— Если люди ведут себя так — у них есть на то причина, верно? Они здесь не первый век живут. Да, не очень хорошо. Но зато понимают, что борьба за справедливость — это, в лучшем случае, перемена местами страдающих и жирующих, от которой общая сумма страданий не меняется. В худшем и куда как более частом — энтузиазм наивных идеалистов направляют в своих личных целях циничные кукловоды.
Антон вздохнул. У Найу дома, наверное, тоже был отсталый буржуазный строй, подумал он. Вот он и страдает до сих пор фигней… то есть, чернейшим писсимизмом…
— Ну и кто же нас в корыстных целях направляет? — уже так же хмуро спросил он. — Хозяева, что ли? Или, может, Маахисы?
— А почему нет? — очень тихо сказал Найу, покосившись на шагавшую впереди Файму. Она то исчезала в тенях, то вдруг ярко вспыхивала золотом в лучах падавшего сверху света, словно какое-то лесное божество. Картинка, за прошедшие дни уже привычная, но всё равно, радующая глаз… — Вот вы хотите эту "Аллу Сергеевну" свергнуть. Считаете, что от неё тут всё зло. Я её, правда, не видел, но пусть. Может, и свергните. Только на её месте Файму тогда будет. И вот её вы уже не сковырнете. Даже не захочете. А если вдруг и захочете — вас никто уже не поддержит. Люди очень любят жестоких правителей — если они жестоки не к ним…