Плавание в Византий - Страница 10

— Другая Елизавета, говоришь?

— Просто вторая королева с тем же именем, ничего общего с первой. Она будет править спустя много-много лет после королевы-девственницы, в те дни, которые ты назвал бы грядущими. Я это знаю наверняка.

Англичанин, нахмурившись, уставился на него.

— Ты видишь будущее? Ты прорицатель, да? Или колдун? А может, ты один из тех нечистых, которые меня сюда забросили?

— Ни то, ни другое, ни третье, — спокойно сказал Филлипс. — Такой же заблудший, как ты.

Чарльз вошел в загородку и присел у чана. Обе женщины смотрели на него с легким изумлением. Не обращая на них внимания, он спросил у Уиллоби:

— Ты хоть имеешь представление, где очутился?

Англичанин довольно верно угадал, что в Индии.

— Сдается мне, этот мавроподобный народец — какие-то хиндустанцы, — сказал он.

Это уменьшало шансы Филлипса втолковать Уиллоби, что с ним произошло на самом деле. Англичанину и в голову не пришло, что он далеко не в шестнадцатом веке. И конечно же, он даже не подозревал, что мрачный город, в котором он находится, — явление прошлой эпохи, даже более отдаленной, чем его собственная.

«Есть ли хоть какой-то способ объяснить ему все это?» — размышлял Филлипс.

Бородач в этом мире три дня. Убежден, что его перенесли сюда демоны.

— Они пришли за мной, когда я спал. Меня сцапали адские прихвостни — один Господь знает за что — и в мгновение ока перебросили в это знойное царство из Англии, где я мирно почивал среди друзей и родни. В аккурат, когда я отдыхал после очередного морского похода. Знаешь Дрейка, славного Фрэнсиса, моего тезку? Тысяча чертей, вот всем морякам моряк! Мы снова должны были выйти в море, он и я, но вместо этого я очутился здесь… — Уиллоби придвинулся поближе и произнес: — Позволь спросить тебя, провидец, как это возможно, чтобы человек заснул в Плимуте, а проснулся в Индии? Чертовски странно.

— Верно, — согласился Филлипс.

— Но кто умеет веселиться, тот горя не боится. Верно подмечено? — Фрэнсис кивнул в сторону женщин. — По крайней мере, даже в варварском краю нашел себе я утешение, балуясь с этими вот португалками…

— Португалками?

— А кто ж они по-твоему, если не португалки? Кто держит побережье Индии, как не Португалия? Ну, смотри, здесь два типа людей — смуглокожие и другие, белотелые — полновластные хозяева, возлежащие в этих купальнях. Ежели они не хиндустанцы — а я так мыслю, что нет, — значит, они, само собой, португальцы. — Он рассмеялся, притянул женщин к себе и принялся потрясать их грудями, словно гроздьями фруктов, — Ну, вы это или не вы, голенькие папистские шлюшки?

Женщины захихикали, но не ответили.

— Нет, — сказал Филлипс. — Это Индия, но не та Индия, которая тебе известна. А эти женщины не португалки.

— Не португалки, — озадаченно повторил Уиллоби и потрепал себя за бороду. — Вынужден признать, мне поначалу они тоже показались довольно странными для португалок. Я не слыхал из их уст ни одного слова по-португальски. Довольно странно и то, что они бегают в этих купальнях нагие, как Адам и Ева, да еще и дозволяют мне щупать их женщин, что, Господь свидетель, в их краю неслыханно. Но я подумал, что это ведь Индия и они решили здесь жить по-иному…

— Нет. Я тебе говорю, этот народ не португальцы и даже не из числа любого европейского народа, тебе известного.

— Прошу, пожалуйста! А кто ж они такие?

«А вот теперь следует действовать тактично. И осторожно».

— Не будет таким уж преувеличением считать их некими духами… а то и демонами. Или же чародеями, выколдовавшими нас оттуда, где нам надлежит быть. — Он помолчал, подыскивая такие понятия, чтобы Уиллоби мог хоть примерно осознать размах мистерии, в которую их втянули. Затем глубоко вздохнул. — Они перенесли нас не только через моря, но и через годы. И тебя и меня закинуло далеко-далеко в грядущие дни.

Фрэнсис Уиллоби окинул его недоуменным взглядом.

— В грядущие дни? В еще не наступившую годину, что ли? Как так, не понимаю!

— А ты попробуй. Приятель, нас смыло за борт, и теперь мы оба в одной шлюпке. И для того чтоб мы могли помочь друг другу, тебе необходимо уяснить…

Мотая головой, англичанин пробормотал:

— Увы, друг мой, я нахожу твои слова полнейшим вздором. Сегодня есть сегодня, завтра будет завтра. И как же может человек шагнуть из одного в другое, чтоб завтра превратилось вдруг в сегодня?

— Понятия не имею, — ответил Филлипс.

На лице Уиллоби отчетливо читалась внутренняя борьба. Но вряд ли он осознавал хоть смутно, хоть в самых общих чертах то, к чему его подводил Чарльз.

— Зато я знаю вот что… Твое столетие и все, что в нем было, исчезло, прошло. Как и мое, хоть я и родился на четыреста лет позже тебя, во времена второй Елизаветы.

Уиллоби презрительно хмыкнул:

— Четыреста…

— Ты должен мне поверить!

— Не-е!

— Это правда. Твоя эпоха — для меня уже история. А моя и твоя — история для них… Древнейшая история. Они называют нас «гости», но мы здесь пленники. — Филлипс вдруг понял, что весь дрожит от возбуждения, пытаясь втолковать все это Уиллоби. Он сознавал, насколько дико, должно быть, все это звучит для англичанина Елизаветинской эпохи. Ему и самому стало казаться, что он несет полную чушь. — Они выдернули нас из наших эпох… выкрали, словно цыгане в ночи…

— Окстись, приятель! Ты бредишь!

Филлипс помотал головой. Он вьггянул руку и сильно сжал запястье пирата.

— Клянусь тебе! Послушай!

Женщины пристально за ним наблюдали, шушукались, прикрывая рты руками, и похохатывали.

— Спроси у них! Пусть ответят, какое на дворе столетие! Думаешь, шестнадцатое? Спроси у них!

— Побойся бога! Какое может быть столетье, коль не шестнадцатое!

— Они тебе ответят: пятидесятое!

Рыжебородый посмотрел на Чарльза с сожалением.

— Приятель, ох, приятель, как же тебя угораздило тронуться умом! Пятидесятое, гляди! — Он рассмеялся. — Дружище, а теперь меня послушай. Есть лишь одна Елизавета, жива-здорова и сейчас на троне в Вестминстере. А это — Индия. Год одна тысяча пятьсот девяносто первый от Рождества Христова. Так что давай, приятель, уведем корабль у этих португальцев, вернемся в Англию, ну а оттуда ты, даст бог, отправишься в свою Америку…

— Но Англии здесь нет.

— Э-э, сказать такое и не быть безумцем?

— Известные нам города, народы — все исчезли. Эти люди живут как волшебники, Фрэнсис. — «Бессмысленно что-то утаивать». — Они колдовством вызывают города из далекого прошлого, возводя их то тут, то там ради своей утехи, а потом, когда они им наскучат, разрушают их и начинают все сызнова. Здесь нет Англии. Европа безлюдна, безлика, пуста. Знаешь, какие здесь есть города? Лишь пять на весь мир. Египетская Александрия. Тимбукту в Африке. Нью-Чикаго в Америке. Величественный город в Китае… И этот город, так называемый Мохенджо-Даро, который гораздо древнее и Греции, и Рима, и Вавилона.

На что Уиллоби спокойно произнес:

— Совсем ты забрехался. Сначала говоришь, что мы в далеком завтра, потом, что мы обосновались в каком-то городе давно минувших лет.

— Всего лишь чары! — в отчаянии произнес Чарльз. — Подобие древнего города, которое эти люди сотворили, чтобы развлечься. И мы с тобой здесь тоже — ты и я, — чтоб развлечь их. Просто развлечь.

— Твой разум явно помутился.

— Тогда пойдем со мной. Поговоришь с людьми у общего бассейна. Спросишь у них, какой нынче год. Спросишь про Англию. Спросишь, как ты здесь очутился. — Филлипс снова схватил Фрэнсиса за запястье. — Мы должны стать союзниками. Если мы будем действовать сообща, то, возможно, узнаем, как отсюда выбраться и…

— Оставь меня, приятель.

— Прошу…

— Оставь меня! — заорал пират, отдергивая руку. Его глаза пылали гневом. Встав во весь рост, он, казалось, в гневе ищет оружие. Женщины, съежившись, отпрянули подальше, но в то же время упоенно взирали на вышедшего из себя детину. — Вон! Убирайся в свой Бедлам! Оставь меня, безумец! Оставь меня!