Платформа Беговая. Книга I. Алёша – путь к мечте - Страница 7

Лёша быстро отвёл взгляд и нервно сжал вилку в руке.

– Ну, вы совсем парня засмущали. Он у меня к славе не привык, да и не нужно это ему, – Петрович по-своему расценил пылающие щёки Алексея, – лучше поесть ему дайте.

Ребята опять загалдели все разом, но постепенно разговоры от успехов Алексея в конном спорте перешли к общим темам конюшни, а потом и к проблеме уже закончившейся водки.

– Маха, водку принеси, – Петрович махнул рукой в сторону Маши, которая всё это время томно смотрела на Саню и строила ему странные гримасы, наверное в её понимании которые должны были привлечь его внимание к ней.

– Я принесу, я уже всё равно поел…– сказал Алексей, вставая и быстро выходя из каптёрки. После этого взгляда Назара, он чувствовал себя здесь как на иголках и только и искал повода как бы отсюда уйти.

Лёша быстро подошёл к холодильнику, старенькому ЗИЛу, отданному кем-то для их конюшни, сиротливо стоящему в проходе и вечно заваленному частями конной амуниции и засиженному мухами по всей его когда-то белой дверце с практически сломанной огромной ручкой. Открыв его, он стал отковыривать морозилку, которая опять примёрзла из-за большого количества льда по её бокам. Естественно, что ни у кого руки так и не доходили разморозить этот холодильник, и поэтому приходилось каждый раз буквально с боем открывать эту морозильную камеру в нём. Хорошо, на холодильнике лежал сломанный копытный крючок, которым обычно из копыт лошади вычищали набившеюся в них грязь, песок и землю. Алексей воспользовался этим крючком, ловко подковырнув им замерзшую дверцу, и аккуратно потянул её на себя, боясь, чтобы она не треснула от такого напора. Дверка поддалась, в недрах морозилки лежали бутылки с этикетками, с которых на него смотрел белый орёл. Лёша, достав одну из бутылок, залюбовался этим орлом, настолько он был красиво на ней нарисован.

– Выпить хочешь?

Услышав эти слова за своей спиной, Алексей вздрогнул от неожиданности и быстро развернулся. Покрытая инеем бутылка стала выскальзывать из его рук, чувствуя это, он устремился за ней и столкнулся с другими руками…

Назар ловко перехватил падающую бутылку и замер, смотря на него.

Уже третий раз за сегодня у Лёши перехватило дыхание от взгляда в эти глаза. И сейчас, когда они были так близко, а ещё чужая рука, которая лежала поверх его, и Алёша чувствовал её жар или это из-за того, что он все ещё держал замерзшую бутылку водки, и поэтому горячая рука Назара так обжигала его в противовес инею на стекле с белым орлом.

– Я на орла смотрел… красивый он… – Лёша чувствовал, что, сказав это на выдохе воздуха из лёгких, так и не может вздохнуть, а просто стоит и не дышит.

– Тебя только за смертью посылать… ребята уже заждались, – придав голосу холод, зло проговорил Назар, все ещё чувствуя под своей рукой его горячую руку… или это холод стекала с инеем создавал такой странный контраст…

– Морозилка примёрзла… поэтому я так долго…. – прошептал Лёша на остатке воздуха в лёгких.

Этот холодный голос Назара окончательно выбил его из шаткого равновесия, и теперь он уже не знал, что делать. Он лишь неуверенно потянул руку на себя, видя, как в этих глазах загораются жёлтые огоньки, как у хищника. Да, именно так, такие он видел глаза в зоопарке у волка… но только вот странно, он не боялся сейчас этих глаз. Он просто не знал, что должен делать. Наконец его рука освободилась из-под руки Назара, и Алексей, обретя свободу, отступил на полшага назад, впечатавшись в холодильник.

Назар видел, как парень налетел спиной на холодильник, шарахнувшись от него, и теперь замер в нём, понимая, что в ловушке. Он ещё раз пристально вгляделся в него. То, что это парень, теперь он не сомневался. Лицо ещё совсем мальчишки и эти глаза, даже при неярком свете лампочек в конюшне они всё равно оставались такими же чистыми, как небо. Лицо, как лицо, даже ещё и усы не прорезались, Назар вспомнил, что парню только шестнадцать. Вот поэтому и кожа такая нежная светлая, а щёки так залиты румянцем, ну прямо как у красно-девицы. Этому сравнению он усмехнулся и перевёл взгляд на его губы, обычные…. Хотя нет, как будто по контору обведены чуть ярче, из-за этого они смотрелись выразительно, хотя были и не пухлыми, но какими-то аккуратными… соблазнительными.

Назар быстро отвёл взгляд на плечи и общий вид этого стоящего перед ним этого Лёхи. Худой, костлявый подросток-доходяга. Одет бедно, всё заношенное, застиранное, шейка худенькая и в растянутом вороте майки видны выступающие ключицы.

– Можно я пойду…

Назар вздрогнул от его голоса и оторвал свой взгляд от созерцания этих ключиц.

– Вали отсюда.

Он резко отвернулся от парня и быстро вернулся в каптёрку. Алёша наконец вздохнул, чувствуя, что чуть не потерял сознание от отсутствия воздуха в своих лёгких, и опять вздрогнул, услышав шаги, которые гулким эхом разносились по проходу. Повернув голову, он увидел Ефима, это был друг Назара, поэтому он его тоже знал. Они всегда приезжали вместе, а вот сегодня видно Ефим где-то задержался и только сейчас шёл в каптёрку присоединиться к их компании.

Проходя мимо так и застывшего в открытом холодильнике Лёшки, Ефим бросил на него лишь один взгляд, от которого Алексей покрылся холодным потом и опять забыл дышать. Но Ефим просто прошёл и, зайдя в каптёрку, закрыл за собой дверь, и сразу оттуда раздались приветственные возгласы.

Эти крики и шум вернули Лёшу к жизни. Он наконец отлип от холодильника и закрыл сначала морозилку, сильно вдавив её дверцу в выступающий лёд, а затем и сам холодильник. Ефим всегда пугал его своим грозным видом, вечно небритый с трехдневной щетиной. Он был старше Назара, но почему-то Назар был главным, хотя тому и было двадцать пять, а Ефим был лишь на роли его зама. Хотя какая Лёше разница, он вообще старался всё это время им всем на глаза не попадать, а вот сегодня явно не его день.

Он быстро пошёл по проходу к выходу и на очередной шум из каптёрки обернулся. В голове промелькнула странная мысль о том, что Ефим мог видеть его и Назара, вот так, стоящими друг напротив друга. Ведь с прохода конюшни прекрасно виден этот холодильник. Эта мысль почему-то напугала Лёшу. Хотя он и не мог понять, почему? Ведь он просто доставал водку, а Назар забрал её и сам отнёс… Но почему-то он чувствовал себя как обманщик, причём самого себя. Хотя опять странно… ну и что, что Назар стоял и держал его руку. Да и не держал он её, а просто так вышло….

Только вот Ефим, если он это видел, что он подумает, что это было? Алёша опять попытался отогнать от себя эти мысли, которые были для него столь странны и непонятны. Он вообще не мог понять, почему он так из-за всего этого распереживался. Вроде они просто стояли, просто говорили… Но почему же так всё непросто, как он сам себя хочет уверить.

Чтобы окончательно не извести себя этими непонятными ему мыслями, в которые он погружался, он взял тачку для навоза, навозные вилы и пошёл в денник Быстрого, решив, что подбивка навоза в денниках перед вечерним кормлением лошадей пойдёт ему на пользу.

***

Весь оставшийся вечер Назар пил и краем уха слушал разговоры пацанов. Его мысли почему-то были далеки от всего происходящего за столом. Даже приход своего кореша Ефима не вернул его в действительность. И зачем он только вышел за этой водкой? Да он и сам не знал… Но когда увидел, что Лёша встал из-за стола и вышел, он, выждав пару минут, вышел вслед за ним. Дальше всё пошло как-то не так… неправильно… не по-пацански. Назар чувствовал, что ему муторно в душе. Но вот только почему? Напугал парня своим видом? Ну, конечно напугал, тот чуть холодильник не снёс. Хотя разве напугал… Эти глаза, когда парень смотрел на него, там не было страха, там было непонимание и наверное вопрос, что это.. Только вот и сам он не мог сказать, что это… Нехорошие мысли возникали в его голове, от которых его аж передёрнуло. Да, у него так внутри никогда всё не ухало ни к одной девке… а здесь пацан… Назару стало мерзко и противно от себя, от того, что он это осмыслил и осознал. Но затем он вспомнил, сколько он уже выпил. Вот точно с выпивкой нужно завязывать. Он зло посмотрел на уже практически пустую бутылку водки на столе с этикеткой, с которой на него смотрел орёл. В ушах прозвучало: «Я на орла смотрел… красивый он…» и эти глаза, такие чистые, детские и внимательно-настороженные.