Пламя над бездной - Страница 33
Стальной Владыка – убийца, нет, хуже: манипулятор. Однако с момента высадки чужаков Тиратект чуяла в нем смертельный ужас. И к тому были поводы. Даже понимая, что народ, которого так боится Стальной, способен в конечном счете истребить их всех, Тиратект втайне желала чужакам победы. Стальной и его шкуродерники атаковали звездостаю без предупреждения, движимые скорей алчностью, чем страхом. Они убили десятки пришельцев. В некотором смысле это хуже, чем то, что сотворили с нею самой. Тиратект пошла за Шкуродером по собственной воле. Друзья ее предупреждали. О Шкуродере ходили дурные слухи, и не все из них были правительственной пропагандой. Но ей так хотелось за кем-то пойти, отдать себя во имя Чего-то Большего… Ну что ж, ее использовали. Буквально, как инструмент. Тем не менее она бы могла этого избежать, а у стаи со звезд такого выбора не было: Стальной обошелся с нею как мясник.
Значит, теперь Стального понукает страх. За первые три дня он покрыл летающий дом крышей, и внезапно на вершине холма возникло дурацкое подобие крестьянской фермы. Через некоторое время корабль чужаков скроется за каменными стенами. В итоге новая крепость может и превзойти размерами Замок на Тайном Острове. Стальной понимал, что, если кара за злодейство его не настигнет, быть ему самой могущественной стаей в мире.
Именно поэтому Тиратект оставалась здесь и продолжала маскарад. Вечно он длиться не может, рано или поздно на Тайный Остров прибудут остальные фрагменты. Тиратект уничтожат, и Шкуродер оживет полностью. А может, она и до этого момента не дотянет. Два ее элемента от Шкуродера. Хозяин просчитался, думая, что двое пересилят тройку. Вместо этого сознание тройки обогатилось талантами двойки. Она помнила почти все, что случалось с великим Шкуродером, знала все его хитрости и пути измен. Два этих элемента наделили ее прежде невиданной интенсивностью восприятия. Тиратект рассмеялась про себя: в каком-то смысле она обрела то, что по наивности надеялась найти в Движении. Великий Шкуродер совершил именно ту ошибку, какую в гордыне своей полагал немыслимой. Пока двое под контролем, у нее шанс. Полностью бодрствуя, она не испытывала особых трудностей. Думала о себе как о ней, помнила жизнь в Республике четче, нежели переживания Шкуродера. Во сне все менялось, ее мучили кошмары. Воспоминания о пытках неожиданно наливались сладостью. Секс во сне должен успокаивать; для нее же он становился битвой. Она просыпалась избитая, изрезанная, точно отбивалась от насильника. Если эти двое вырвутся на свободу, если сочтут себя им… Дело нескольких секунд – разоблачить маскарад, чуть большего времени – убить тройку и принять в эту управляемую стаю остальные элементы Шкуродера.
Но она оставалась здесь. Стальной намерен использовать чужаков и звездолет, чтобы распространить кошмар Шкуродера на всю планету. План рискованный и уязвимый со всех сторон. Если получится как-то подорвать его и уничтожить проклятое Движение Шкуродера, Тиратект это сделает.
С другой стороны замка лишь западную башню еще озаряло солнце. Морды не показывались в окнах-бойницах, но явно смотрели оттуда: Стальной наблюдал за Фрагментом Шкуродера, за Шкуродером в Ожидании, как тот предпочел себя титуловать. Тот прогуливался по бастионам. Фрагменту ныне подчинялись все командиры стражи. Фактически они оказывали ему тот же почет, что и полному Шкуродеру. В некотором смысле Шкуродер создал их всех, и неудивительно, что в присутствии Хозяина их охватывает такой трепет. Даже Стального. Формируя его стаю, Шкуродер заставлял нарождающегося Стального покушаться на себя; каждый раз, когда Стальной терпел неудачу, самых слабых его элементов подвергали пыткам. Стальной понимал, что вбитое тогда чувство завязло в нем, и боролся с ним. Как ни крути, рассуждал он, Фрагмент Шкуродера в куда большей опасности: противостоя страху, Стальной может попросту не рассчитать сил и поступить жестче, нежели нужно.
Рано или поздно Стальному следует решиться. Если не убить его сейчас, пока остальные фрагменты добираются до Тайного Острова, то Шкуродер соберется вместе. Двух элементов хватает, чтобы контролировать Стального, а вся шестерка легко уничтожит его власть. Хочет ли он смерти Хозяина? А если да, то существует ли безопасный способ… Разум Стального перебирал варианты, а глаза наблюдали за стаей в черных одеждах.
Стальной привык играть по-крупному. Он рожден для крупной игры. Страх, смерть, победа – составляющие его жизни. Но никогда прежде ставки не были столь высоки. Шкуродер почти обратил в свою веру крупнейшую нацию континента, мечтал править миром… Стальной Владыка посмотрел через протоку на холм, где рос новый замок. В нынешней его игре завоевание мира станет тривиальным следствием победы, а уничтожение мира – вероятным следствием проигрыша.
Стальной вскоре после нападения наведался внутрь летающего корабля. Почва вокруг звездолета все еще исходила паром и с каждым часом, казалось, нагревалась все больше. Крестьяне с материка судачили о демонах, проснувшихся под землей; от советников Стального поступали идеи немногим умнее. Белокурточникам приходилось обматывать тканью сапоги, чтобы подойти ближе. Стальной проигнорировал струи пара, с презрением отверг сапоги и прошелся под изогнутым корпусом. Снизу эта штука более или менее походила на обычный корабль, если не считать выдвижных стоек. Почти у центра виднелось что-то вроде сиськи, и расплавленная земля под этой сиськой булькала. Ряды сгоревших гробов выстроились вверх по склону. Несколько тел изъяли для вскрытия. В первые часы советники фонтанировали безумными теориями: предполагали, скажем, что богомолы – бегущие от битвы воины и явились похоронить своих мертвецов…
И никто не осмелился толком сунуться внутрь.
Серая лестница была из какого-то материала прочнее стали и легче перышка. Но это именно лестница, пускай даже ступеньки слишком высоки для обычного элемента. Стальной полез наверх, оставив внизу Шрека с присными.
Сунул одну морду в люк и тут же отдернулся. Акустика внутри была жуткая. Теперь он по достоинству оценил жалобы белокурточников. Как чужаки это вообще выносят? Один за другим он пролез в отверстие.
Эхо отзывалось воплями, хуже, чем от голого кварца. Стальной принудил себя успокоиться, как часто делал в присутствии Хозяина. Эхо стало тише, но сохранялось впечатление, что в помещении носится ревущая орда. Даже лучшие белокурточники не выдерживали тут дольше пяти минут. При этой мысли Стальной выпрямился. Дисциплина! Молчание не всегда значит покорность; охотиться тоже можно молча. Он оглянулся, не обращая внимания на ворчливые шепотки мыслей.
Голубоватые полосы поперек потолка изливали свет. Привыкнув к нему, Стальной увидел то, что уже описывали гонцы: внутри две комнаты, а не одна. Он стоял в более просторной (на складе?). Через люк в дальней стене можно было попасть во вторую. Стены без стыков, сходятся под углами, отличными от внешних углов корпуса: возможно, там потайные пространства. По комнате гулял ветерок, но было куда теплее, чем снаружи. Еще никогда Стальной не бывал в месте, исполненном такого зла, такой мощи. Конечно, это акустический трюк. Если повесят звукопоглотители, установят боковые отражатели, такое чувство исчезнет. Но…
В комнате стояли гробы, которые пощадил пожар. Место провоняло телесным запахом чужаков. В темных углах завелась плесень. Это до некоторой степени успокаивало: чужаки дышат и потеют, как все живые существа, и при всем могуществе не в состоянии держать берлогу в чистоте. Стальной прошелся вдоль гробов, установленных на рельсовых стойках. Тут, вероятно, было тесно, пока чужаки не вывезли часть гробов наружу. Неповрежденные гробы являли собою шедевры искусства. Из щелей по сторонам каждого гроба шел теплый воздух. Стальной понюхал: запах сложный, немного тошнотворный, но это явно не запах смерти. И пропитавший все запах пота богомолов исходил тоже не отсюда.
В каждом гробу сверху имелось окошко. Какая честь для останков одного элемента! Стальной прыгнул на один из них и посмотрел вниз. Труп превосходно сохранился; в синем свете он казался замороженным. Склонив вторую голову над краем ящика, Стальной получил двойное изображение существа внутри. Оно было куда меньших размеров, чем те двое, убитые при атаке. Даже меньше, чем пленник. Некоторые советники Стального полагали, что это щенки, быть может, даже новорожденные. Предположение имело смысл: пленник ни разу не издавал мыслей.