Плакса (СИ) - Страница 92

Он обхватил мое лицо ладонями и прижался лбом к моему лбу.

– Лисичка, – наши кончики носов почти соприкасались. – Ты не должна была этого говорить.

– Знаю, но я так давно ждала подходящего момента. И теперь мне кажется, что он никогда не наступит, а я хотела, чтобы ты знал, что я тебя люблю.

У наших ног послышался скулеж Грея и этот тоскливый звук окончательно меня добил. Я разрыдалась в голос, пряча лицо в руках. Леша обхватил меня за плечи и крепко прижал к себе, успокаивающе поглаживая по спине и волосам.

Наверное, я должна была чувствовать себя полной размазней, но я, возможно, в последний раз, наслаждалась объятиями любимого человека. Я обхватила его за талию и крепче вжалась в его тело, запоминая, как приятно чувствовать себя окутанной его защитой. Вдохнула полной грудью, жалея о том, что я не могу навсегда остаться рядом с ним. Жить в нем.

Если я уеду, расстояние между нами растянется в тысячи километров. И это пугало, но мне тоже нужно покопаться в себе. В том, что делать со своей жизнью дальше. Вместе у нас не получилось с этим разобраться, но, может, врозь получиться.

Упаковывание вещей, оказывается, довольно медитативный процесс. Марик складывал вещи в коробки, а я их заклеивала скотчем. Мама с папой последнюю неделю были заняты вопросами закрытия кофейни. Нужно было оформить кучу бумаг, чтобы в дальнейшем продать помещение, выплатить всем работникам зарплату и куча других вещей, которыми мама сказала не засорять свой мозг. Как только они разберутся со всеми этими вопросами, мы закажем перевозку вещей и уедем. Папа сказал, что им еще нужно пару дней, чтобы уладить все вопросы и с нашей квартирой, тоже. Они договорились с Лисовскими, что первое время они присмотрят за ней. А после родители решать, что с ней делать: продавать или сдавать в аренду.

Я подняла голову и обвела взглядом нашу гостиную. Вдоль стены, увешанной фотографиями, была протянута гирлянда, мягкий свет которой красиво подсвечивал рамки. Большой диван, на котором мы в нашем с Мариком детстве, всей семьей смотрели мультфильмы. Кресло, в котором мама частенько дремала, а я укрывала ее пледом. Через стену моя розовая спальня, в которую я влюбилась с первого взгляда и до этого момента ничего не меняла, кроме кровати. И то, лишь потому, что с детской выросла. Рядом с моей комнатой – спальня Марика, увешанная кучей дипломов и медалей, которые он заработал упорным трудом. Все хорошее и плохое, что с нами здесь случалось, отпечаталось в этих стенах. И прощаться с этим значило, нет, не забыть, а оставить все здесь. Забрав с собой в новую жизнь лишь коробки с вещами и приятное чувство ностальгии.

– Лисси, ты чего? – Марик пощелкал пальцами перед моим лицом.

– Просто задумалась, – я посмотрела на брата. – Ты все коробки принес?

– Почти. Остались твои вещи.

Марик сходил в мою комнату и принес оттуда пару коробок с вещами, поставив передо мной.

– Я думал, ты одежду в чемодан упакуешь, – сказал он, роясь в коробке.

– Самые необходимые вещи я в него и положу, а вот те, что не сильно нужны, упаковала в коробки.

- Умно, – Марик вытащил из коробки свою старую хоккейную джерси. – Ты все еще хранишь эта старье? Ей уже давно можно полы мыть.

– Во-первых, полы у нас есть чем мыть, – я вырвала из его рук вещь. – А во-вторых, это твоя первая джерси. Помимо того, что в ней очень комфортно, это еще и память, как-никак.

Марик несколько секунд всматривался в мое лицо, а затем расхохотался, схватившись за живот. Ей богу, не хватало только, чтобы он перевернулся на спину, как колорадский жук и задрыгал лапками.

– Что смешного я сказала?

– Это не моя джерси.

– Как это – не твоя? А чья?

Марк забрал из моих рук джерси и, вывернув ее наизнанку, ткнул мне в лицо вышитыми на ней буквами А.Л. Мне не нужно было даже спрашивать, чьи это инициалы. Я итак знала ответ. Алексей Лисовский.

– Я взяла ее из твоего шкафа, – сказала я, все еще не понимая, почему эта вещь Леши.

– В тот день, когда он не пришел на игру, я ужасно на него разозлился, – Марк провел рукой по шее. – Если помнишь, мы с ним даже не общались некоторое время. И я тогда заявился к нему домой и потребовал, чтобы он вернул форму, так как недостоин даже чтобы она у него была.

Я, потрясенная тем, что говорит Марик, уставилась на него, словно у него внезапно выросла вторая голова.

– Основную джерси с номером и фамилией я отдал тренеру, а эту тренировочную забыл дома, по возвращению увидел ее, разозлился и закинул вглубь шкафа. А ты, видимо, нашла ее.

– Почему ты мне раньше не сказал? Ты же видел, что я ее ношу.

– Я думал, ты знаешь, – брат пожал плечами. – К тому же, ты носила ее крайне редко и к тому моменту мы с Лисом между собой уже все уладили.

Я кивнула, хотя в голове не укладывалось. Я, действительно, не часто ее носила, но, какова вероятность, что из шкафа брата я вытащила единственную вещь, не принадлежащую ему?

И внезапно я вспомнила, что в наш восемнадцатый день рождения я была в ней. Что после расставания с Ваней, утром, когда пришел Леша, я решила надеть ее. Как комфортно и защищенно я себя чувствовала, думая, что это вещь моего брата. Когда как на самом деле она принадлежала Леше. Горло сжалось и я сглотнула, отгоняя это жгущее чувство.

– Надо вернуть ее ему, – сказала я. – Ты же сегодня с Лешей встречаешься?

– Да, – Марик как-то странно на меня посмотрел. – Может, ты лучше сама это сделаешь?

Я покачала головой.

– Не могу.

– Ты же сказала, что вы во всем разобрались.

– Сказала.

– И?

– И все.

– Что это значит?

Я заклеила коробку и поставила рядом с другими.

– Вы расстались или нет? – продолжал спрашивать Марик.

– Наверное, нет. Не знаю, можно ли это назвать расставанием.

– Что «это»?

Я встала с пола и подошла к окну, обхватив себя руками за плечи.

– Леше нужно время, чтобы разобраться со своими чувствами.

– В каком смысле? – Марик подошел ко мне и, аккуратно взяв за плечи, развернул к себе лицом.

– В прямом. Эта статья сильно по нему ударила, я обманула его доверие, возможность вернуться в профессиональный хоккей. Слишком много всего было для одного дня.

– Уже прошла неделя, как минимум.

– У каждого свой темп.

– Он нападающий, Лисси, а им непростительны заминки. Секунду повозил шайбу и все, считай, профукал ее.

– Жизнь – не хоккей, – возразила я, закатив глаза.

– Только не для хоккеиста. Какой игрок на льду, таким он и должен быть в жизни. Если он сомневается, вместо того, чтобы действовать, то нехрен ему тогда делать в профессиональном клубе. Пусть дальше катается в своей любительской команде и наматывает сопли на клюшку.

– Не говори так, – я ткнула брата кулаком в плечо. – Он твой друг.

– Да, и именно поэтому я ему это повторю слово в слово, – Марк убрал мою руку от своего плеча и обнял меня, положив подбородок на мою макушку. – Я люблю тебя, Лисси. И если Лис не может любить тебя так, как ты того заслуживаешь, то пошел он.

Я вздохнула. Неделю назад, когда я призналась Леше в любви, от него я не услышала этих трех слов. И я солгу, если скажу, что признаваться любимому человеку в любви, а в ответ ничего не услышать было совсем не больно.

Ждать от него этих слов было бы глупо, когда он прямым текстом сказала о том, что ему нужно разобраться в своих чувствах. И, хоть это не похоже на полноценное расставание, сейчас я проживала именно его.

С каждым днем, что мы не общались, надежда, что все наладиться, угасала, как падающая звезда. А я… Я просто привыкала к мысли о том, что это конец. Что нас больше нет. Но мне не в чем было себя упрекнуть. Я сделала все что могла. Теперь ход оставался за Лешей.

– Спасибо, – я вздохнула. – Ты скоро уходишь?

– Да, сейчас соберусь и пойду, – Марик взял меня за плечи и сделал шаг назад, прерывая объятия. – Встретимся в баре в шесть?