Плач волчицы - Страница 115

Они свернули с идущего вдоль залива шоссе на узкую грязную дорогу, уходившую в самые топи. Ветви хлестали по окнам ползущей по затопленной колее машины. Поросль была такой густой, что свет передних фар едва пробивался сквозь нее. Лорел казалось, что она, как в коконе, заключена в темном салоне «блейзера», в немыслимом мире, где под пленительные звуки Моцарта убийца-маньяк рассказывает ей историю своей жизни.

Она попыталась припомнить, куда они сворачивали, пыталась сообразить, далеко ли они заехали, но все хаза» лось ирреальным — время, расстояние, происходящее. От неестественной, неудобной позы у нее затекли руки, в пальцах словно покалывали иголки, и каждый толчой болью отдавался у нее между лопатками.

Она искоса взглянула на заднее сиденье, где лежал Джек, и сердце у нее едва не выпрыгнуло, когда он мopгнул левым глазом. Значит, он был жив. Не так уж это много, но уже есть за что зацепиться.

— Удивляешь ты меня, Лорел, — сказал Данжермон. Он замедлил ход, переезжая через ручей. Когда они въехали на то, что можно было бы назвать твердой почвой, Данжермон повернул к ней узкое, освещенное лампочками на приборной доске лицо.

— На самом деле, я не думал, что ты заберешься ко мне в дом. Даже когда ты лгала Кеннеру, я думал, что ты «верна законам».

— Плевать я хотела на законы, — огрызнулась Лорел. — Я верю в справедливость. И мне все равно, каким образом ее добиваться.

Он улыбнулся, явно довольный, и вновь повернул голову, глядя на дорогу, — она свернула и шла теперь вдоль берега.

— Я был прав. Ты куда сильнее, Лорел, чем даже сама думаешь. На самом деле это совсем некстати, что я застал тебя с уликой против меня. Я предвкушал длинную игру.

Ему словно опять хотелось провести ее через то, что она испытала в Скотт-Каунти — обвинения, недоверие, отчаяние — и все это лишь для его удовольствия. Лорел хотелось обложить его последними словами за то, что он смел называть жизнь и смерть игрой. Мысленно она поносила его за то, что он смеялся над тем, чему присягал, но что толку было высказывать все это вслух? Он-то верил, что он выше всего этого — выше закона, выше общественных правил. И разве теперь у него были причины думать иначе? Он обдурил всех, он ускользал от наказаний после тяжкого преступления раз за разом.

— Что ты собираешься с нами сделать? — решительно осведомилась Лорел, полагая, что лучше точно знать, чем строить догадки.

— Я собираюсь привести шерифа на место ужасного происшествия — самоубийства, о котором я узнал от частного лица, пожелавшего остаться неизвестным. Бедняга Джек дошел, наконец, до точки. Не смог вынести, что натворил с тобой, взял пистолет и выстрелил себе в голову.

Ну, что касается раны в голову, то ее Данжермон уже нанес. А она умрет так же ужасно, как и ее предшественницы, накрепко связывая имя Джека с серией убийств. Данжермон предусмотрел все, ни одной детали не упустил.

— Большой славы это разбирательство тебе не принесет, — заметила она.

— Да, очень жаль. Но все равно, я составлю отчеты для местной и общенациональной прессы, и как окружному прокурору мне придется, естественно, выступать в судебных прениях.

— Естественно.

— Не принимай это так близко к сердцу, Лорел, — заметил он, выруливая к ветхой лачужке, приткнувшейся между деревьями и едва видной за ветвями. Он заглушил мотор и взглянул на нее. — Ты и не могла бы выиграть, Лорел. Ты не смогла бы остановить меня.

Она молчала, видя его так близко в узком пространстве машины и вспоминая, как он смотрел на нее за обеденным столом в доме, где она выросла.

Ты ведь веришь в зло, правда, Лорел?

Да, она верила в зло, и теперь, без сомнения, она смотрела ему прямо в лицо.

Сначала он вытащил из машина Джека и отволок его за сторожку, так что она не могла его видеть. Лорел яростно пыталась избавиться от тряпки, стянувшей ей руки, и лихорадочно озиралась в поисках хоть какого-нибудь оружия. Данжермон вернулся быстро и повел ее впереди себя, толкая в спину, по илистому берегу к старому катеру, покачивающемуся на волнах.

Подталкиваемая его тычками, она взобралась на борт и присела на валявшийся на дне кусок темной парусины, рядом с Джеком. Потянувшись, Лорел провела пальцами по его башмакам и выше, по голой коже, чтобы хоть как-то взбодриться от его близости, и наткнулась на распухшую ранку.

Тем временем Данжермон был поглощен мотором. Щелкнул замок, мотор ожил, и лодка стала удаляться от берега.

Черная вода мерцала, как стеклянная, под светом месяца. Голые стволы деревьев выступали из воды, прямые и темные, покачиваясь над топями. Совсем близко громыхало, и облака прорезала розовая молния. Где-то на юге, машинально подумала Лорел, судорожно поглаживая опухшую ногу Джека. Со стороны Гольфстрима надвигалась гроза.

Гроза, мелькнула неясная мысль у Джека. Или этот грохот в его голове? Господи, голова его сейчас напоминала перезрелый арбуз, по которому треснули молотком. Он с невероятным усилием разлепил глаза и попытался сообразить, где он находится. Лодка. Он различал ее скрип, чувствовал, как струится под ним вода, вдыхал сочный запах влажных буйных болотных трав.

Борясь с желанием застонать, он чуть приподнял голову и пытался осознать, кто находится рядом. Женщина. Нет, две. Одна. Очертания расплывались и множились, сливались и снова двоились. Сильное напряжение истощило его силы, и он, теряя сознание, откинулся назад.

— Болото кажется мне подходящим местом, а ты как думаешь, Лорел?

Лорел. Он опять очнулся, слабея от головокружения. Лорел. Опасность. Данжермон. Он отрывочно припомнил их драку, но от этого воспоминания боль стала нестерпимее. Данжермон связал его. У него, должно быть, сотрясение мозга. Но хуже всего то, что он совершенно обессилел, что, даже придя в сознание, он все равно словно и не существует. Напрягая свой изнемогший мозг, он попытался пошевелить пальцами, сгибая их и разгибая. Они двигаются, решил он.

Потом он прислушался, обрывки разговора стали долетать до него, как из плохо настроенного радиоприемника.

— …лучший из возможных путей, — произнес Данжермон, его голос, глухой и гулкий, словно доносился из длинного туннеля.

— …только хищники… бессмысленное убийство…

— …возбуждение охотника…

— …садист поганый…

Он едва не улыбнулся на эти слова Лорел. Встанет перед тигром и плюнет ему в морду, прежде чем он ею позавтракает. Он не уставал восхищаться ее мужеством. Она не отступила перед Данжермоном. Но он все равно убьет ее.

«Пока я тут лежу и бездействую».

Насмешливое лицо Блэкки качнулось перед его глазами: «Эх ты, Джек, ни на что ты не годен. Каким был, таким и остался».

Ему показалось, что лодка под ним завертелась. К горлу подступил комок тошноты. Крепясь изо всех сил, он отогнал прочь видения, открыл глаза и с трудом сосредоточил взгляд на спине Лорел, а в голове его раздавался такой громкий бесконечный грохот, что он удивлялся, почему его никто больше не слышит. Собравшись с силами, чтобы привстать, он готовился сделать рывок, когда мотор заглох и лодка причалила к пристани. Потеряв равновесие, он снова свалился, застонав от удара о дно.

Лорел едва сдержалась, чтобы не обернуться на слабый стон. Лучше было не выдавать себя. Если Джек пришел в себя, ей бы не хотелось, чтобы об этом узнал и Данжермон. Даже такое сомнительное преимущество было для них крайне важно. Она громко застонала, ворочая шеей в стороны, как будто ее свело судорогой. Привязывая лодку, Данжермон лишь мельком взглянул на нее.

Они двигались навстречу грозе, а гроза надвигалась на них. Теперь она грохотала над самой головой. Небо раскалывалось и трещало, первые крупные капли дождя упали на них, когда, схватив ее за предплечье, Данжермон поволок ее за собой по шатким мосткам причала. Гнилые доски скрипели и прогибались, но выдержали даже тогда, когда он поворачивался и подгонял ее, стаскивая на берег, к утлой лачуге, шатающейся на ветру, в нескольких ярдах от причала.

Дождь усилился. Молнии прорезали небо, полыхали в тучах. Вздохнув, Лорел подставила лицо струящимся сверху дождевым потокам, но Данжермон втолкнул ее на крыльцо и, ковырнув в замке ключом, распахнул дверь.