Плач по мечте - Страница 32

— Посиди тут на лавке. Я быстро, — прервал размышления Артема Давид, — мама просила у клиентки вещи взять на перешив.

С этими словами Давид перебежал дорогу и скрылся в недрах подъезда низенького двухэтажного здания. Артем сел на скамейку, закинул в рот пригоршню семечек и прикрыл глаза.

— Привет, красавчик, — услышал он знакомый голос. На скамейке сидела сильно накрашенная рыжеволосая женщина. Та самая, на плече который Артем проснулся однажды после пьяного угара, — чой-то не заходишь совсем? Забыл меня? Али кого лучше нашел?

Артем честно попытался вспомнить имя женщины, но не смог.

— Занят я был, — мрачно ответил он, бросив быстрый взгляд в сторону подъезда, куда убежал Давид. — Чего тебе?

— Да ничаво, — равнодушно пожала плечами женщина, — думала, мож, зайдешь. Посидим, выпьем. У меня и самогонка есть. Потом, мож, еще чаво получится. Уж больно ты мне приглянулся, — женщина томно вздохнула и положила свою руку с длинными красными ногтями на коленку Артема.

— Слушай, иди уже, а? — Артем снова посмотрел на подъезд, из которого уже шел в его сторону Давид. — Я зайду как-нибудь. Обещаю. Только иди!

— Готово! — весело сказал подошедший к ним Давид. — Теперь можно домой идти. А кто это с тобой? — он с любопытством посмотрел на рыжую даму.

— А я вот знакомая твоего друга, — улыбнулась женщина. — Ой, какой же ты хорошенький, — женщина провела когтистой лапой по щеке Давида. — И целуешься, небось, хорошо. Вон какие губки сладкие!

— Наверно, — улыбнулся ей Давид.

— Да уйдешь ты? — уже не скрывая раздражения, сказал ей Артем.

— Уже ухожу. А ты приходи, чль, — рыжая повернулась к Артему. — И шаломщика свово приводи, — она развернулась к ребятам спиной и медленно пошла по дорожке, мерно покачивая бедрами.

Настроение было испорчено. Артем толкал по дорожке тележку и мрачно смотрел под ноги.

— Артем, ты за меня стесняешься? — спросил вдруг Давид.

Артем остановился и повернулся к другу.

— Нет, Давид. Я не тебя стесняюсь. А ее.

— Почему? — задал свой любимый вопрос Давид.

— Понимаешь… она из моей прошлой жизни. И она грязная. А ты чистый, и я не хочу, чтобы грязь прилипла к тебе и испортила, — и это было правдой. Артем не хотел, чтобы Давид увидел его в компании этой рыжей шалавы. Он не пил водки, потому, что не хотел, чтобы Давид видел его пьяным. Он не ругался матом, чтобы слух Давида не касалась грубая речь. — И вообще, — закончил он мысль, — давай-ка прибавим шагу. Мама, наверно, уже курицу варит и ждет муку.

Позади барака, стояла старая печка, обложенная позеленевшим от старости кирпичом. На ней женщины кипятили белье или грели воду для мытья. Сейчас на печи стояла большая алюминиевая кастрюля, прикрытая деревянной крышкой.

Бульон был жидким и не очень наваристым, но запах, который он распространял по округе, был просто сказочным. Это был запах настоящего куриного бульона. Помимо самой «виновницы торжества», большой курицы, в нем варилась одна морковка, луковица и несколько зубчиков чеснока. Получив муку, Роза высыпала ее в большую миску, вбила туда же пару яиц, кинула щепотку соли и влила тонкой струйкой воду.

Ровно в три часа все жители барака расселись за большим столом, на краю которого стояла кастрюля с супом. Все по очереди передавали свои миски, и Роза большим половником наливала в них бульон с клецками.

Скорее это были клецки с бульоном. От натуральных яиц они были яркого желтого цвета, и только мука придавала им немного серого оттенка.