Плацдарм непокоренных - Страница 8

Когда капитан добежал до гребня, за которым, на каменистой равнине, начинались хуторские дворы, яростная атака немцев уже захлебнулась, но в разных точках плато – в развалинах домов, между скалами, на склонах небольших ущелий – пристрелка все еще продолжалась.

На сей раз немцы, судя по всему, не собирались отходить под прикрытие первого вала – как это они обычно делали после каждой неудавшейся атаки, опасаясь того, что русские могут проникнуть им в тыл по подземным ходам. Сейчас они продолжали концентрироваться в небольших укрытиях, очевидно, рассчитывая на поддержку роты, расположившейся на правом берегу реки.

– Эй, как вы там чувствуете себя?! – ободряюще крикнул Беркут, обращаясь к нескольким бойцам, не совсем удачно притаившимся в руинах дома и сарая. Немецкий пулеметчик, засевший на вершине валуна, заставлял их втискиваться в присыпанную мокрым снегом щебеночную грязь, пресекая любую попытку подняться. С высоты его «сопки» эти руины просматривались как на ладони, и только камни, из которых когда-то были сложены строения, да «негордое» ползание пока что спасало бойцов от его пуль.

– Как на приеме у архиепископа, – послышался голос Мальчевского. Но где притаился сам младший сержант, он так и не понял. – Этот «тутанхамон египетский», что на валуне засел, второй час тосты произносит, а пить не дает! Ты там с ним не можешь чокнуться?

– Он прикрыт от меня выступом!

– Ага, устроился, сволочь, как у верблюда на горбу, старообрядец христогосподний!

– Ох, и словарь же у тебя богатый! – не удержался капитан, чтобы хоть как-то морально поддержать его. После удачного отражения очередной атаки он чувствовал себя куда увереннее, чем должен был бы чувствовать комендант тающего на глазах и, по существу, гибнущего гарнизона.

– Германские солдаты! Слушайте меня! Я – лейтенант Хейнштоф, который попал в плен! – прокричал во всю свою голосовую мощь Беркут. – Командир русского гарнизона предлагает вам отойти на исходные позиции! Если через двадцать минут вы этого не сделаете, их штурмовые группы появятся у вас в тылу! И начнут истреблять вас! Всем отходить на исходный рубеж! Повторяю: всем германским солдатам предлагается отойти на исходный рубеж!

Андрей отлично понимал, что этот странный ультиматум не способен заставить немцев отойти. Но в то же время не сомневался, что он внесет сумятицу в их настроение. А значит, даст хоть какую-то передышку его бойцам. Только бы они сумели воспользоваться ею.

– Эй, лейтенант Хейнштоф, или как там тебя!

Несколько мгновений Беркут отыскивал глазами того, кто вступил с ним в переговоры, пока наконец не наткнулся на гребешок тулии офицерской фуражки, несмело высовывающейся из-за выступа почти рядом со стволом пулемета.

– Слушаю вас!

– Если ты владеешь русским, то передай их командиру, что это я даю ему двадцать минут! Чтобы он мог сдать весь свой вонючий гарнизон!

– Поговори с ним еще, поговори! – Скосив глаза вправо, капитан увидел Калину. Он узнал ее по тому, как, не по-мужски виляя бедрами, Войтич восходила на склон каменной ложбины. И при этом странно, на вытянутых руках, держала винтовку. – Отвлеки, я сейчас…

– Хорошо. Я передам это коменданту, – Беркут видел, как Калина заползает по желобу. Там, наверху, она окажется в удобной седловине. – Он рядом со мной. Но кто вы?! Как вас представить?

– Я – обер-лейтенант. Командир группы, которая…

В треске стрельбы, доносившейся со стороны основной штольни, Беркут не уловил выстрела, произведенного девушкой, однако ясно услышал отчаянный крик немецкого офицера, медленно поднимающегося из-за уступа. Один из пулеметчиков попытался перехватить его, чтобы обер-лейтенант не полетел вниз, но тотчас же сам опрокинулся на спину, грохнув каской по стволу пулемета.

– Ты говори с ними, капитан, говори! – донесся до Андрея азартный голос Калины. – Там еще третий. И несколько человек подбегает! У меня тут с ними последнее, кровавое танго…

– Не высовывайся, засекут! – предупредил ее Беркут. – Мальчевский, проскакивай сюда! Прикрой! – и, выхватив из кармана лимонку, бросился к пулеметному гнезду.

Залег Андрей как раз в тот момент, когда пулемет снова ожил. Очередь прошла у его головы, а высекаемые пулями каменные искры прожигали кожаные перчатки и впивались в руки.

Переждав пулевую истерику немца, капитан чуть приподнял голову и видел, как девушка на какое-то мгновение поднялась на колено, выстрелила и вновь залегла, но лишь для того, чтобы передернуть затвор и осмотреться.

Почти в то же мгновение, когда прозвучал следующий ее выстрел, Беркут рванулся к пулемету, залег уже метрах в десяти от него, сжавшись под небольшим валуном… но очереди не последовало.

«Неужели сумела снять второго пулеметчика? – не поверил своему везению Андрей. И тут же услышал голос Калины:

– К пулемету, капитан! Они подползают! К пулемету!

«Она еще и командует!» – холодно вскипел Беркут. И все же понимал: девушка права. Если немцы опять оседлают эту высотку, выбить их оттуда будет почти невозможно. Андрей бросился к скале.

Левее хутора, воспользовавшись замешательством немцев, к каменному барьеру, полукругом охватывающему хутор, бежали еще несколько бойцов, во главе с Мальчевским. У самой скалы капитан наугад метнул на ту сторону лимонку, переждал взрыв и, поднявшись на уступ, схватился за ствол пулемета. Почти в то же время к ручкам его потянулся подползший на четвереньках вермахтовец. Переметнувшись через покатую вершину скалы, Беркут ударом сапога выбил «шмайссер» из рук привставшего на колени немца и, выстрелив ему в грудь, упал у пулемета, сразу же поворачивая это грозное оружие в сторону «первых ворот» Каменоречья, где показалась новая волна серо-зеленоватых шинелей.

– Не кипишись, – жаргонным лагерным словечком охладила его Калина, оказавшаяся уже почти рядом с Андреем, чуть в стороне от скалы. – Ударишь, когда подойдут ближе. И посматривай, что там позади меня! – распоряжалась так, словно принимала командование на себя.

– Ты и в самом деле ведешь себя, как снайпер?

– Может, и не снайпер, но лучше меня никто из всей охраны лагеря не стрелял.

На фоне заснеженного гребня, черный «бюст» немца возник, словно полигонная мишень. Калина хладнокровно сразила его и яростно, по-мужски что-то прокричала. Во время всплеска этих эмоций она все же успела дослать в ствол патрон и, как только чуть левее гребня возникла другая полуфигура, с той же убийственной меткостью подсекла и ее…

Однако дальше немцы нахлынули волной и, поудобнее пристроив пулемет, Беркут тоже вынужден был подключиться к бою, очень сожалея, что не сможет проследить за тем, как эта демоническая женщина будет вести себя дальше. Тем более что слева от него уже заработали автоматы группы Мальчевского.

– Соберите оружие! Я прикрою! – раздался голос Калины, когда уцелевшие немцы отошли за первый вал. – Только не мельтешите перед мушкой!

– Слушай, капитан, как тебе эта Кровавая Варвара, что у тебя под боком? – восхищенно уставился на Калину младший сержант, остановившись на минутку возле Андрея. – Хорошего «племянничка» пригрел старик. Жаль, что я поздновато подметил, что что-то там не то…

Врезавшись в камень позади Мальчевского, пуля с заупокойным воем срикошетила прямо у его головы.

– Куда же ты целилась, христодевственница проклятая?! – в ужасе завопил Сергей, поняв, в какой близости от заветного мужского места прожгла сукно эта подлая бабья пуля.

– Если бы целилась, ты бы уже не хрюкал.

– Да я тебя, стерву, сейчас так причешу! – поднял он ствол автомата.

– Закрой парашу, вояка хренов! – презрительно осадила его Калина, отпрянув однако за выступ валуна. – Не то вторую пулю я всажу тебе в глотку.

– Прекратить! – вмешался капитан. – Мальчевский, к бойцам! Собрать оружие и боеприпасы! Войтич, – грозно, по-командирски, назвал ее по фамилии, – справа, позади тебя – немцы. Помоги той группе!

Калина медленно, слишком медленно, неохотно переставила карабин на выступ правее себя.