Питомец (СИ) - Страница 46

Эйса шестая. Ложь и правда во спасение

*****

По горам, по долам. Нынче здесь — завтра там!

Признаюсь со всей ответственностью и склоняю голову перед сермяжной правдой грифа из известного советского мультфильма, с широких экранов заявившего, что лучше день потерять, зато потом за пять минут долететь. Эх, жизнЯ моя жестянка! Отвык я ходить ножками, отвык. Всё больше крыльями работал, поглядывая на пешеходов и четвероногий транспорт с высоты птичьего полёта. А что касаемо грифа, упомянутого выше, то десять минут полёта приравнивались половине дневного перехода. Проверено на себе. Другие мнения не принимаются. Страусов не спросили… Я вот понять не могу, как девчонки умудрялись добраться до моего урочища и ни разу не взвизгнуть от усталости? Зато сегодня они отыгрывались на бедном рурге за все прошлые и будущие страдания, отсыпая ему жалобы полной мерой. Что интересно, в ментальном плане эти кровопийцы и мелкие мерзавки не испытывают к вольному (да-да, я уже каюсь и бью челом всем богам, чтобы они избавили меня от этих язв во плоти) проводнику ни капли жалости и сострадания. Себя и друг дружку жалеют, а на черную "ящерицу" в голове каравана ноль внимания, а у меня и лапы ломит, и хвост отваливается. Отмахать на своих четверых по землице пятнадцать верст это вам не комару на солнце чихнуть, тут думать надо! Хотя чего думать? Сейчас бы в тенёк, под кусток, на шесток и молчок…, и соснуть бы часиков ндцать. В конце-концов в приличных странах люди предаются послеобеденной сиесте. Чем я хуже тех людей? Хотите сказать — то люди, а я на человека ни разу не похож? Злые вы, уйду я от вас, главное определиться с направлением, куда топать.

Когда от девчонок за спиной потянуло нехилой жаждой убийства, причем в роли жертвы выступал ваш покорный слуга, ему, то бишь мне, пришла в голову замечательная со всех сторон мысль. Следуя за загоревшейся в мозгах лампочкой, я объявил привал на час. Всё, аллес капут! Опять недовольны. Чего вам, кровопийцы? Часу не хватит? Соскочившие с седел юные мегеры готовы были погрязнуть во грехе рургоубийства, расчленив одного крылатого индивида на сотню его мелких сородичей. Делать нечего, под давлением обстоятельств и угрозы убийства время привала увеличилось в два раза.

Минут пять Ириста, со сморщенным как печеное яблоко лицом, ходила по поляне у горного ручья, растирая руками ягодицы. Девушка впервые в жизни провела половину дня в седле и теперь страдальчески растирала мозоли на очаровательной пятой точке. Бросив в мою сторону злобный взгляд, она осторожно провела рукой по внутренней части бедер. Печеное яблоко сменилось кислой физиономией, которое вместо юной наездницы без всяких слов сказало, что одними ягодицами не обошлось.

В отличие от старшей товарки, Лилина дневной переход перенесла намного легче, сказывался опыт верховой езды, причем не в женском седле, а в мужских штанах. Лири ничего не сказала, от малышки тянуло чувством голода.

Взяв на себя функции кашевара, я приказал старшей даме расслабить подпруги у лошадей и снять с заводных кобылок поклажу, в ответ получив нечитаемый взгляд. Нечитаемый потому, что в нем было намешано столько, что без полулитры за неделю не разобрать. По крайней мере, моя эмпатия выбросила белый флаг и попросила хозяина больше так не делать. Пришлось глушить чувства из-за громадной вероятности заработать сенситивный шок… Лилина отправилась за водой, следом ей предстояло отработать наряд на кухне, выражавшийся в чистке местного заменителя картошки. Сложенный шалашиком сушняк весело заполыхал от одного плевка и в котёл посыпались: порезанное мелкими кусками копченое мясо, дроблёный и заранее отваренный горох, из погребца была извлечена и пошинкована зелень, потом в кипящее варево была добавлена соль. К середине процесса туда же отправился последний ингредиент — типа картофель, очищенный и отмытый бывшей хозяйкой. Через десять минут над поляной поплыл обалденный аромат супа с копчёностями, а на примятую траву потекла слюна, капающая изо ртов голодных девчат. Дошло до того, что мелкий торнадо, воплотившийся в образе малышки Лири, схватился за ложку и не отводил от котла голодных глаз. Однако, вот что животворящие свежий воздух и пятичасовая прогулка делают! А я в прошлой жизни вечно не знал, как и чем дочек накормить. Буду знать на будущее, вдруг пригодится. Всего-то навсего, выпнуть на улицу и гонять до седьмого пота. Аппетит после этого зверский. Вон как трескают, за уши не оттянешь, и малышка Лири ни в чем не уступает старшему поколению. Поняв, что супа мне не видать, как тех органов, за которые я собрался оттягивать дам от котелка, ваш покорный слуга разорил погребец, избавив холодильное нутро от пары килограмм отборного окорока. Перекусив чем крестьяне послали, моё тело почти независимо от разума плюхнулось в густую тень, отбрасываемую кроной дерева с листьями, похожими на кленовые. Девчонки правильно интерпретировали незримые плакаты и таблицы: "Не кантовать" и "с горки не спускать". Они решили, что неплохо будет последовать примеру черного рурга. Вскоре до моих слуховых отверстий донёслось тихое посапывание в шесть дырочек. Лилина прикорнула на снятых с заводных лошадей баулах, а Ириста и Лири в обнимочку дремали на запасной попоне, расстеленной в тени под вторым "кленом". Эй! А кто лошадей кормить и поить будет?! Сами поели, а транспорт не обихожен и не заправлен. Растолкав Лилину и указав ей на четвероногих скакунов, я, провожаемый братом-близнецом взгляда, которым меня наградила Ириста менее часа назад, смылся с поляны. А что я? Я — ничего! Нет, лошади меня не пугаются, привыкли уже, но очень не любят. Параноидальные создания — вечно подозревают меня в гастрономических интересах (ну, да, некто иногда не прочь закусить свежиной), поэтому при общении со мной Савраски норовят либо куснуть, либо приголубить копытом. А последнее подковано и бьют они больно, мешки овсяные.

Накрыв "небесного агнца" (это обо мне, если вы не поняли) парой ругательных выражений, от которых покраснели бы и портовые грузчики, любящие крепкое словцо, Лилина принялась за работу. Вскоре уморенные лошадки повеселели, всем видом показывая девушке полную готовность к продолжению пути, но я решил немного продлить время привала. Тридцать минут особой погоды не сделают. В любом случае и при любых обстоятельствах у нас корячится ночевка в лесу. К людям мы выйдем не раньше завтрашнего полудня. Всему виной невысокий перевал, обойти который нет никакой возможности, а перед перевалом пара сопок. Такие вот пироги с котятами. Вдоль берега лететь до жилья минут десять, от силы — пятнадцать, жаль скалы непроходимы для лошадей, да и не всякий человек возьмется их штурмовать. Это в прежнем мире альпинизм и скалолазание входят в перечень развлечений, а тут дураков тратить время и деньги на всякую хрень днём с огнём не сыщешь. Есть важней дела.

Положенное время закончилось. Растормошив кимарящих девчонок, я помог им увязать баулы и, чтобы не видеть и не ощущать весь спектр чувств страдающей от потертостей Иристы, снова выдвинулся в авангард, периодически взлетая над лесом и проводя воздушную разведку. Два часа — поход нормальный, никаких… Вот ты, черт, накаркал. Метрах в трёхстах впереди, где натоптанная тропа спускалась в узкий лог между сопок, затрещали сороки. Чему вы удивляетесь? Обычные сороки, ничем не отличающиеся от земных родственниц водились и здесь, криком и треском предупреждая обитателей чащобы об опасности. Что-то или кто-то там есть. Носом тянуть бесполезно, ветер, как в трубу, задувает от нас в сторону расщелины. Взлететь, посмотреть? Вот когда начинаешь жалеть, что разогнал крылатую свиту добывать хлеб насущный. Мелкие, слопав объедки и последнюю рыбину, не насытились. Недолго думая, я отправил их деревню, совсем не подумав о том, что остаюсь без глаз и разведки. Зная вассалов, можно быть уверенным, что девяносто восемь процентов из них устроились сейчас где-нибудь в укромном месте и переваривают съеденное, а два процента доедают то, что оставила после себя остальная когорта. Вопрос: лететь, не лететь? Не факт, что за это время на девчонок никто не нападёт. Очково оставлять их одних, сам-то я отобьюсь от любого местного хищника, прошло то время, когда мелкий рург шкерился в дуплах и под корягами, теперь от меня спасаются в укромных норах и пещерах. У-у-у, я крут! Иногда, местами…