Питомец (СИ) - Страница 44

— Терг, Мал, — тут же сориентировался командир. — Вонючкой его и вспышкой. Бак, держи дуб на прицеле.

Охотники извлекли из поясных подсумков нечто круглое, размером с теннисные шарики. Синхронный взмах рук отправил шары в короткий полет. За мгновение до касания ими земли, люди прикрыли глаза. Яркая вспышка ослепила нескольких рургов, скрывавшихся среди ветвей дуба, а сонный газ из второго заряда свалил их к подножию лесного великана. Того, кого рассчитывал поразить Гирн, за деревом не оказалось.

— Куда он делся? — спросил Парк, нервно оглядываясь вокруг.

— Фург его знает, — процедил Бак, резко оборачиваясь назад и выпуская стрелу в размытый контур в небе.

Мимо, кто бы ни скрывался за магическим пологом, он успел нырнуть за палатки и сбить прицел. В воздухе сверкнула сталь. Белорыбица метательного ножа, вспоров толстую кожу костюма, глубоко застряла в левом бедре командира. Чертыхаясь и кляня на чем свет стоит всех демонов ада, Гирн упал на землю, тут же откатившись за ближайшее дерево.

— Демон его дери, где он? — рыкнул раненый командир, отползая в канаву между толстых корней.

— Не знаю, — ответил Лор. Жестом приказав напарникам замереть, он оттянул тетиву с наложенной на ней стрелой почти до самого уха. Глаза стрелка превратились в узенькие щелочки, а уши чутко реагировали на каждый звук. Надежды таким образом выследить невидимого противника не оправдались.

Второй и третий ножи прилетели совсем не с той стороны, откуда их ждали. По-детски всхлипнув, Бак выронил лук, схватился за пробитое горло и упал навзничь. Лор же сдавленно зашипел сквозь сжатые челюсти. В его правое плечо по самый кончик хвостового кольца, тихо хрустнув разрываемыми мышцами, вошёл третий нож. Невидимый метатель обладал просто чудовищной силой. Отправив в неизвестность стрелу, впустую тренькнула тетива. Правая рука охотника онемела и перестала слушаться, повиснув плетью. Уронив лук, Лор попытался подцепить ушедший в плоть хвостовик. Струящаяся между пальцев густая темная кровь сделала железо скользким заставляя соскакивать с него грязные пальцы с обкусанными, заскорузлыми ногтями.

Поудобней перехватив рукоять ножа, Дьюи отбросил отпугивающий рургов амулет в сторону. Рубин в центре колдовской цацки перестал светиться. Выдав весь заряд, амулет потерял свою ценность. Через несколько секунд погасли камни в серебряных "оладьях" Терга и Ристара. Со всех сторон послышалось хлопанье крыльев. Десятки рургов, отбросив терзавший их страх, спешили к поляне. Неведомая тварь, убившая Бака, сбросила маскировку. Перед глазами охотников предстал здоровенный рург, черный, как душа последнего висельника. На людей напали страх и слабость. Раскрыв пасть, крылатый убийца выпустил тридцатиметровый язык пламени, одним махом спалив палатки и навес. Чудом было то, что огонь не тронул короба и корзины. Цветной шар, сорвавшийся с правой лапы чешуйчатого великана, убил всех лошадей, привязанных к коновязи.

— Черный…, - прошептал Ристар, — он пришёл за нашими жизнями.

— Отдайте ему яйца и он уйдет, — в отчаянии крикнул Парк.

— Не уйдет, — спокойным голосом, будто ничего не происходит, сказал дядька рыжика. — Я бы на его месте не ушёл.

Десятки, если не сотни рургов, среди которых оказалось полно разъярённых самок, окружили охотников…

Подстегнутые утробным рыком, крылатые демоны всей толпой навалились на ватажников. Подлетая к людям, саженей с трёх, они слаженно выдохнули длинные языки пламени, вынудив ватажников закрыть глаза и отвернуться, сберегая лица руками и капюшонами кожаных костюмов. Ужасный внешне огонь, но не причиняющий особого вреда заговорённым одеждам, бушевал несколько секунд. За отстучавшие четыре удара сердца охотников погребла под собой живая лавина. На каждого человека насело по пять-шесть довольно крупных противников, каждый из которых весил до восьми килограмм. Ни один не устоял. Когда в тебя врезается несколько забронированных чешуей живых торпед, немудрено поцеловать землицу мордой или задом… Рурги облепили атакуемых, вцепившись острыми зубами в руки и ноги, став кандалами и неподъёмными гирями. Несколько прытких летунов повисли на шеях ватажников, чувствительно прикусив кадыки и места, где проходят сонные артерии. До жертв атаки мигом дошло, что стоит рургам сделать пару или тройку быстрых движений челюстями, как жизнь вытечет из них вместе с кровью, которая прыснет из перекушенных артерий, но что-то останавливало тварей от окончательной расправы над деморализованными охотниками, которых морально задавило внезапно превращение из хищника в дичь. Не что-то, а кто-то…

Гирн — единственный, кого твари показательно игнорировали, занимался раненой конечностью. Здраво рассудив, раз его не тронули, то он им зачем-то нужен, охотник не дергался понапрасну. Помочь своим мужчина не мог, весь вид дышащих через раз, распластанных на земле друзей говорил, что бывшая добыча крепко держит их причинные и прочие места, а раз нет возможности пособить товарищам, то неплохо заняться собой. Прикусив нижнюю губу, атаман быстро перетянул ногу ремнём, после чего извлек из бедра непредусмотренный природой металл. Сунув узкое лезвие метательного ножа в рукав (оружие лишним не бывает), Гирн, кряхтя, встал на колено, нос к носу столкнувшись с выросшим перед ним будто из-под земли здоровенным черным рургом. Передняя левая лапа твари метнулась к рукаву охотника, куда недавно был спрятан окровавленный инструмент убийства. Горящий на кончике зубастой морды огонёк, готовый в любой момент превратиться в двадцатиметровый язык адского пламени, без слов предупреждал об опасности лишних телодвижений. Охлопав замершего пленника, крылатый монстр ловко, будто каждый день тренировал искусство обыска, избавил того от кривого засапожника и широкого кинжала, спрятанного в специальных ножнах на спине между лопаток. Гирну оставалось беспомощно материться про себя, скрипеть зубами от досады и, с удивлением, разглядывать чешуйчатого пленителя.

За тридцать шесть лет работы в гильдии, куда Гирн вступил еще совсем сопливым пацаном, он насмотрелся всякого, но ни разу старому, хлебнувшему лиха ватажнику, не встречались дикие звери, опоясанные грубо подогнанными перевязями под метательные ножи, топорик и короткий меч. Ножны под топорик и клинок крепились на перекрещивающихся ремнях, вокруг тела поверху и понизу опоясывающих крылья. Крепеж совершенно не мешал полету и третьей паре конечностей. Короткий кожаный ремень с кармашками под метательные ножи цеплялся к главной портупее медными карабинами, располагаясь наискосок на широкой груди могучего создания. В то же время патронташ с ножами закреплял в единый ансамбль верхнеплечевой и подкрылочные ремни. Замысловатая вязь, несмотря на корявую работу шорника, оказалась достаточно функциональна, чтобы не стеснять движений владельца не только в небе, но и на земле. Бросив на рурга еще один взгляд из-под насупленных кустистых бровей, охотник пришел к неожиданному для себя выводу, что неизвестный мастер не просто так сработал так, а не иначе — толстая кожа и носимое оружие, ножны которого прилегали к телу хищной скотины, играли роль дополнительной брони и защиты от стрел. Отдельного внимания удостоился кинжал на левом предплечье твари, опытный взгляд не мог не признать оружие профессионального охотника.

Оторвавшись от разглядывания амуниции, Гирн оценил стать противника — развитые, будто они человеческие, кисти передних лап. Атаману пришла в голову шальная мысль, что гибкие пальцы, закрытые черной наборной перчаткой из чешуек, которые были блеклыми от пыли и грязи на кистях и предплечьях, выше приобретая антрацитовый блеск, не могут принадлежать неразумной твари. Такие ловкие руки могут быть только у мастерового, а не у скотины бессловесной. Какой бы смертельной не была угроза, но меркантильный интерес спрятанного глубоко в душе торговца вылез наружу. Рург был сказочно хорош, за такого имперский зверинец отвалил бы золота по весу твари и не прогадал бы ни монетки. Затраты окупятся на одних показах за какой-то месяц. Красивый экземпляр — больше метра в холке и трёх с половиной в длину от кончика носа до кончика хвоста. Перекатывающиеся бугры сильных мышц под наборной кольчугой чешуи и четко очерченных пластин, закрывавших широкую грудь, откуда подогнанный природой поток естественной брони перетекал на шею. От вилки хвоста, до головы, вдоль всей спины и шеи тянулись полированные шишаки гребня, шишки намного меньшего размера в три ряда вправо и влево от позвоночника усиливали защиту спины. Взгляд охотника перетекал с лап на крылья, с крыльев на шею, оттуда медленно всплыл к голове, увенчанной парой прямых рогов, направленных назад, потом коснулся жемчужных зубов в приоткрытой пасти, проводил в небо струйки дыма из ноздрей и неожиданно споткнулся на разуме, которым светились глазища с узкими вертикальными зрачками. Между пальцев на передней лапы зверюги мелькнул небольшой серый шар, размером с земляной орех. Призрачный шарик в одно мгновение превратился в тонкий луч, который протянулся от когтистой кисти до лба ватажника. Внезапно осознав, что тварь напротив обладает разумом, Гирн икнул. Страх, густым леденящим утренним туманом проник в душу мужчины. Вымораживающий комок нехорошего предчувствия поселился на спине, сковав осенней изморозью лопатки. Бывалого охотника испугала бездна, царящая в глубине зрачков рурга. Тьма тут же выпрыгнула из омутов, в которые превратились глаза разумного монстра. Как не сопротивлялся атаман, чужая воля оказалась сильнее. Рург, не особо церемонясь, сносил барьеры в чужом разуме, игнорируя естественные защитные стены рассудка двуногой жертвы, ментальный удар пробил их, словно дикий тур пробивающий плетень из ивовых прутьев. Гирн застонал, одежда на его спине прилипла к телу, а лоб покрылся градинами пота. Воздуха не хватало, стало трудно дышать. Задыхаясь, охотник схватился за горло, ослабил шнурок, стягивающий горловину костюма — не помогло. Спустя несколько секунд его легкие горели огнём. Ломая все представления об окружающем мире, в голове мелькали различные картины, транслируемые чужим разумом. Силы быстро покидали бывалого егеря. Захрипев, он перестал хвататься за горло, уперся в землю руками, вздрогнул всем телом, и повалился на бок.