Питерщики. Русский капитализм. Первая попытка - Страница 1

Русскому капитализму дали три шанса. Рыночные отношения бурно развивались в стране с середины прошлого века, после освобождения крестьян. Строились железные дороги, быстро росли города, а на их окраинах – краснокирпичные здания фабрик. По темпам роста экономики Россия стояла на одном из первых мест в мире. Закончилось революцией 1917 г. Ленинский НЭП продолжался каких-нибудь семь лет. Разрушенную, умиравшую от голода страну накормили, дали пожить, и тут наступил сталинский великий перелом: коллективизация и индустриализация. На наших глазах столь же быстро и столь же противоречиво проходит третья попытка построения капитализма в России.

В этой книге мы пытаемся описать первый русский капитализм. Время действия – три последних царствования: Александр II, Александр III, Николай II. Место – Санкт-Петербург.

Итак, начинаем 1860-ми. Как писал Борис Пастернак:

Савва и Викула Морозовы – москвичи. Но колоссальный кризис, прежде всего аграрный, гонит деревенское население и в Петербург. Сначала дворян: Родионы Раскольниковы и Настасьи Филипповны еще недавно жили в своих имениях. А за барами ринулись в столицу и оставленные без хозяйского пригляда бывшие крепостные.

«Великие реформы» 1860-х обогатили немногих и не лучших. Материальное неравенство растет, капиталы утекают на Запад, большинство горожан превратились в люмпенов. И все это на фоне безудержного демонстративного потребления. Город классических ансамблей Карла Росси за несколько лет превращается в какой-то северный Константинополь.

Анна Ахматова:

Петербург растет как на дрожжах. Численность населения за 65 лет возрастает в пять раз. И прежде всего за счет деревенских мужиков, выгнанных из деревни нуждой. Петербург Евгениев Онегиных и Макаров Девушкиных все больше становится городом Ванек Жуковых. К началу XX века на 80 % – это город приезжих, на две трети – мужиков.

Городская инфраструктура решительно не подготовлена к такому бурному росту. Стоимость аренды жилья не по карману подавляющему большинству «питерщиков». Трамвай в городе появляется только в 1907 г. (уже есть в Жмеринке и Киеве), метро нет. Поэтому в Петербурге практически отсутствует так называемая «горизонтальная сегрегация», когда социальные классы разделены между разными районами. В городе существует вертикальная сегрегация. В одном и том же доме в лицевой части, на бельэтаже – барские квартиры, выше и ниже, в дворовых флигелях – своеобразные «номера», где жильцам сдаются комнаты. И, наконец, в подвалах и в задних комнатах трактиров, лавок, ремесленных мастерских вповалку спит по ночам «молчаливое большинство» – «питерщики».

Понятно, что такой социальный динамит рано или поздно должен был взорваться. И это случилось скорее поздно, чем рано по одной причине. Большинство «питерщиков» и в городе жили как в деревне. Земляческий принцип трудоустройства, проживания и общения, тесные непрерывающиеся связи с родной деревней создавали своеобразный купол, переходную зону. В столице, в конце концов, оседали наиболее успешные и приспособившиеся. Так было у ремесленников и торговцев.

Другое дело – промышленные рабочие. Они быстро переставали быть деревенскими и становились заводскими. Для них окружающий город, пахнувший кофе и хорошими духами, в гвардейских мундирах и нарядах по последней парижской моде оставался чужим и враждебным. Они его и разрушили.

Какие механизмы помогали или препятствовали превращению крестьян в петербуржцев? Как работал «социальный лифт» в стране, где статус в значительной степени определялся общественным положением? Как деревня врастала в город? Этим вопросам и посвящена книга.

В главе 1 рассказывается о петербургских олигархах, частью вышедших из простонародья, а частью – из дворян, иностранцев, инородцев. Государство и бизнес – главные опасности и пределы роста в стране, где «булат» всегда побеждал «злато».

Глава 2 – о петербургских старообрядцах и единоверцах, выходцах из русских крестьян – относительно небольшой конфессиональной группе, занимавшей важное положение в столичном деловом мире.

Глава 3 – собственно о «питерщиках»: откуда они шли в Петербург, сколько их было, где они селились.

Глава 4 – крестьяне в петербургской торговле и трактирном промысле.

Глава 5 – крестьянско-земляческие ремесленные группы.

В главе 6 рассказывается об официальных земляческих обществах, представлявших в Петербурге интересы уроженцев различных губерний и уездов.

Наконец, глава 7 – о тех, для кого социализация в городе шла не через земляческие братства, а в заводских цехах. Промышленный пролетариат, социальный класс, взорвавший империю и Петербург.

Эта книга вышла из двух источников. Очерки о Василии Кокореве, Степане Овсянникове, братьях Елисеевых, Николае Путилове, семье Нобелей и Самуиле Полякове – переработанные сценарии телевизионного документального сериала «Булат и Злато», вышедшего на канале ТВЦ в 2005 году. Я работал над ним с моими соавторами – продюсером Александрой Матвеевой, редактором Риммой Круповой, режиссером Валерием Спириным и режиссером монтажа Еленой Копалкиной.

Вторая, основная часть – предмет долгих занятий автора. Частично результаты этих исследований были опубликованы в исторических сборниках «Невский Архив», «Английская набережная, 4» и в журнале «Неприкосновенный запас». В этой работе мне помогали мои ученики и соавторы Владимир Тарантаев и Алексей Хитров, которых я горячо благодарю.

Знаменитый русский предприниматель Василий Александрович Кокорев родился в 1817 г. в Солигаличе – старинном городе на севере Костромской губернии. Местные жители называли свою родину «концом света». Здесь почтовый тракт упирался в тупик; дальше до Вологды шли непроходимые хвойные пущи. Герб Солигалича – три белые солонки на золотом поле – указывает на солеварение – промысел, дававший горожанам основной доход.