Пить, петь, плакать: пьесы - Страница 3

А, черт! Если бы у нас было окно, можно было бы догадаться по небу. Сегодня такой пасмурный, туманный день...

Командир. Дронова приходила. Опять в кого-то втюрилась, кочерга несчастная. К тому же, она, кажется, намылилась рожать...

Комиссар. Надо было дать ей поесть. Селедку...

Командир. Селедку? (Смеется и обнимает Комиссара.)

Командир и Комиссар обнимаются дружески, похлопывая друг друга. Потом отступают и молча смотрят друг на друга.

Комиссар. Да, попали мы с тобой в историю... Черт побери, который час, а? Я в полшестого с одним мужиком сговорился встретиться. У ларьков на Минаевском рынке. Он мне топор обещал.

Командир. Псих! Да Минаевский рынок снесли давно!

Комиссар. Значит, на Рогожском.

Командир пытается собрать по кусочкам разбитый аппарат. Что-то прилаживает, подбирает с полу.

Командир. А зачем тебе топор?

Комиссар тихо смеется и закрывает лицо руками. Командир долго смотрит на него.

Командир. Ты, Комиссарушка, болен...

Комиссар. Да, я давно хотел сказать тебе. Ты не волнуйся, но... И пойми, пожалуйста... Я больше не могу летать. Меня тошнит.

Командир. Брось, брось. Мы должны летать. Нам надо все время лететь. Главное, не останавливаться... О, смотри-ка, гудит! (Подносит трубку к уху Комиссара.)

Комиссар набирает 100.

Голос в трубке. ...ское время... дцать часов... сть минут...

Командир. Западает что-то...

Комиссар. За топором я опоздал, это точно.

Командир (стоя лицом к заколоченному снаружи окну). Уже вечер. Осенний московский вечер. Синий-синий конец серого дня.

Комиссар (также глядя в забитое окно). Сумеречный час... Зажгли огонь на стрелке башенного крана!

Командир. На ящиках у метро продаются опята. И еще белые осенние цветы. От них горький запах...

Комиссар. Во дворах и подворотнях уже темно, а небо...

Командир. Небо еще остается светлым.

Комиссар. Спокойной ночи, малыши! Добрый вечер, Москва!

Командир. Главное, все время лететь. Лететь и лететь. Не останавливаться...

Точильщик работает. Искры летят. Вот он выключает свой станок. Складывает ножи и ножницы в портфель. Взваливает станок на спину и уходит, хромая.

emp1

На сцене все белое и блестящее. Компьютеры, мониторы, принтеры. За столом среди нагромождения всяких последних достижении электроники сидит какое-то инопланетное Существо, одетое в космонавтское обмундирование. На голове скафандр с антеннами. Оно опутано проводами. Кругом все мигает, пикает. Человек ли это? Робот ли?

Через сцену идет Дронова в длинном черном пальто, с белыми осенними цветами в руках. Останавливается перед Существом.

Дронова. Я хочу жить! Но я не могу жить без вас. Я люблю вас... Предлагаю вам руку и сердце и обещаю беречь вас, защищать изо всех сил и помогать вам жить...

На скафандре Существа загораются лампочки, что-то пикает, антенны поворачиваются, и слышится нечеловеческий, электронный голос.

Существо. Приходите в следующем квартале!

Конец первой части

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Та же квартира. Комиссар и Командир в комнате. Командир бинтует Комиссару голову. Комиссар охает.

Командир. Может, поедем в больницу?

Комиссар. Все нормально...

Командир. Что мы делаем, а? Бред, марево, болезнь...

Комиссар. Ничего. Скоро все это кончится. Знаешь, я даже рад, что мы так решили.

Звонят в дверь.

Командир. Открыто же!

Опять звонят.

Командир. Нучто там еще!

Уходит за кулисы, где тут же слышится его изумленный возглас. Следом за кулисы уходит и Комиссар и восклицает попеременно «е-мое» и «Боже мой». Командир и Комиссар вносят на руках тело Дроновои. Полы черного пальто болтаются, капает вода. Несут Дронову на диван, укладывают.

Я так и знал...

Комиссар. Значит, топиться ходила...

Командир. Как она тут оказалась? Яуза-то вон где...

Из карманов пальто Дроновой падают антоновские яблоки. Много. Стучат по полу, рассыпаются.

Комиссар. В Яузе утонуть нельзя.

Командир. Раствориться – запросто. А утонуть...

Комиссар. Дышит. Живая.

Командир. А... (Показывает пальцем на живот Дроновой.)

Оба наклоняются к животу, пытаясь что-то расслышать.

Входит девушка-коротышка в куртке поверх грязноватого белого халата. В руке – портфель. Из портфеля торчит топор.

Девушка. Ой. А к вам тут не заходила такая беременная с велосипедом?

Комиссар (снимая с Дроновои башмаки). Какая именно?

Командир (накрывая Дронову пледом). Дело в том, что беременные к нам что-то зачастили. Так и льнут.

Комиссар. С утра вскочат, на велосипед – и к нам.

Командир. Заезжают прямо на седьмой этаж выселенного дома.

Комиссар. С плакатом на торце.

Девушка. Ой. Фу. Да нет. Она не на велосипеде. Она только купила. Эля, из бакалейного. Ей восемь недель осталось. Идем по улице, а с грузовика «Дружков» продают. Мальчуковых. Ну, она и взяла. У нее как раз мальчик, ультразвуком слушали... Как вы странно смотрите...

Комиссар. Это что у вас в портфеле?

Девушка. Ой. Да топор. (Вынимает.) Меня Арсен Гамлетыч из мясного послал до точильщика добежать. А со мной Эля тоже пошла. А пока я с точильщиком, она делась куда-то. В переулке все дома позаброшенные, двери позабитые. Только вот у вас... Я по всем этажам, а ее нигде нет...

Комиссар. Девушка, милая. Отдайте мне этот топор. Подарите, продайте втридорога. А то давайте меняться.

Девушка. Ой. Да зачем он вам?

Комиссар. Зачем задумчивому юноше топор, ха-ха-ха. Вы что, Достоевского в девятом классе не читали?

Командир. Топор нужен мне. Крест хочу смастерить матери на могилу. А то этот хиппи престарелый, тятенька мой, никогда не додумается.

Девушка. Ой. А у вас мама умерла?

Комиссар. Да не верьте вы ему. Матери у него действительно нет. Но ее никогда и не было. У таких, как он, не бывает матерей. Такие, как он, заводятся сами по себе. От экологического, так сказать, запустения. Из радиоактивных осадков.

Девушкаглядит ошарашенно.

Командир. Продаете вы топор или нет?

Девушка. Ой. Я лучше пойду...

Комиссар. Стойте. За топор даю авто. «Сааб». Правда, он красный. Ну, перекрасите...

Командир. Да погоди ты... Давайте лучше знаете, что? Вы нам – топор, а я на вас – женюсь!

Девушка хихикает.

По рукам! Только я на вас не женюсь. Вот мой друг, пожалуй, женится. Он на всех женится, кто его ни попросит.

Комиссар. Выходите за меня, я вам бигуди подарю.

Девушка хихикает.

Девушка. Воздух у вас какой-то тяжелый. Открыли бы окошко. (Оглядывается.)

Комиссар. Э, нет. Вот это не надо! (Пальцем грозит.)

Командир. Окно у нас в торце. А на торце нашего дома висит плакат.

Комиссар. «Слава „МММ“! Не забудьте выключить телевизор!»

Командир. И мы гордимся этим.

Комиссар. И никакие окошки нам ни к чему.

Девушка. У вас что, совсем нет окна?

Комиссар. Как видишь, родная.

Командир. Жили-были Командир и Комиссар в темной комнате с огромным окном.

Комиссар. Ну, голубушка. Давай сюда топор, и бежим под венец.

Девушка хихикает, качает головой.

Командир. Да вы не смотрите, это мы сейчас в неглиже. На самом деле мы башлевые ребята. У меня – публичный домишко тут, на углу Подкопаевского, а мосье Комиссар неплохо зарабатывает киллером по вызову. Правда, он безручь, нескладь и никого не может как следует убить. Вечно только весь перепачкается...