Письмо никому - Страница 46

Егор не успел навести справки. В квартиру к учительнице они зашли сразу, как только нашли дом. Потому, бил в лоб:

— Мы представляем одну организацию. Можно сказать — органы. Мы занимаемся одним чрезвычайно запутанным делом. И есть мнение, что неким образом вы попали в его…

Скажем — орбиту. Да, определенно — «в орбиту». Вы ничего не хотите нам сказать?..

— Хочу, — согласилась учительница. — Я хочу увидеть ваши документы.

Замечательно, — подумал Антон, — а студенческий билет сойдет?..

Но Егор сделал вид, будто бы последней фразы не услышал.

— Скажите, а ничего странного, подозрительного с вами не происходило?

— Со мной странное и подозрительное происходит каждый день. И это мой сосед! Он подозревает всех! Я с ним сама становлюсь параноиком. Это ведь он вас наслал на меня?

Егор покачал головой:

— К вашему сведению мы не имеем ничего общего с вашими соседями. И это дело также не имеет.

— Мда?..

— Может быть, с вами недавно случались какие-то абстрактные нелепости?

— Послушайте! Я ненавижу этот холод, этот дурацкий город в две улицы, ненавижу эту работу, хотя и работаю неполный год! Этот сосед, эти ученики, которым только фиги коровам крутить. Дверь фломастером обрисуют, ручку зубной пастой обмажут! Напихают какие-то странные бумажки, вещи мне в почтовый ящик.

Учительница говорила громко, быстро, зло. Казалось еще немного — завизжит, закричит, но Егор уловил самое главное.

— Странные вещи? Какие, например?

Женщина вдруг успокоилась, посерьезнела:

— Да что могут эти малолетние преступники туда набросать? Чаще всего, конечно, презервативы, — последнее слово она произнесла как закоренелая старая дева, покраснев на какое-то мгновение. — Затем угрозы, вроде как банда собирается со мной расправиться. Потом карикатуры.

— А взглянуть можно?..

София Иосифовна посмотрела на них серьезно, строго, как невыспавшаяся, недовольная жизнью учительница смотрит на нерадивого ученика. И хотя Егор был старше ее, но от этого взгляда по спине пробежали мелкие и мерзкие мурашки.

— Может, все же покажете мне свои документы? — спросила она.

Егор улыбнулся печально и покачал головой:

— Мы принадлежим к таким секретным органам, что нам не положено открывать свое incognito.

Ну да, — про себя согласился Антон. — Орган настолько секретный, что мы сами не знаем, что в нем состоим.

— В таком случае, не смею вас задерживать. Думаю, вы не из органов, а из психушки. И вам самое время зайти к моему соседу. Если вы не санитары, то значит с ним родственные души.

Когда вышли из подъезда, Егор заключил:

— Жил да был человек-еж. Только колючки у него росли вовнутрь.

Затем сидели на лавочке. Задумчиво тянули купленное за углом пиво.

— Нет, ну в самом деле… Ну не мог же я ей в лоб сказать — а не приходила ли к вам шифровка?.. Глупости это…

Егор оправдывался, хотя Антон не говорил ни слова — сомнительно, что переговоры он провел бы лучше.

— Хотя, думаю, бумага у нее, — чуть остыв продолжил Егор. — Именно это и есть «странные вещи в почтовом ящике».

— Что будем делать? Еще один неподражаемый обыск в твоем исполнении?

— Не уверен…

— Почему?

— Патамушта! Потому что имеем дело с женщиной. Неизвестно, что у нее на уме. Может, эту бумагу она сбросила в унитаз. Может, она спрятала ее в школе, в тетради ученика, и по забывчивости раздаст шифровку вместе с контрольной. Или носит ее в сумочке, вшила в чашечку бюстгальтера…

— Поймать ее и обыскать? Обшмонать?..

Вероятно, где-то это даже принесло ему удовольствие, но Егор был категоричен:

— У Маршака даже есть книга по этому поводу «От трех до пяти». В смысле: лет тюрьмы общего режима.

— Не у Маршака, а у Чуковского.

— Вообще-то, будет не у Чуковского, не у Маршака, а у прокурора. Мои обыски хороши тем, что хозяева никогда не узнают, что я обыскал их.

Он подумал еще немного и кивнул:

— Пошли. Если остыну еще немного, то замерзну.

— Куда пойдем?..

— Эта барышня сама указала нам нужный путь. Сходим к ее полуумному соседу.

Старик не интересовался медициной и в отместку медицина совершенно не интересовалась им.

Даже карточки в местной поликлинике у него не имелось, и случись скоропостижная кончина, любопытному патологоанатому пришлось бы доставать свой инструментарий, стерилизовать его. Кстати, а отчего патологоанатомы стерилизуют свой инструментарий? Чтоб тот не размножался? Или чтоб не занести покойному инфекцию? Впрочем, оставим эти разговоры на случай, если кто-то где-то иногда у нас порой обедает.

Да и его полуумность была фактором субъективным и сомнительным, ибо мозг, особенно головной — предмет темный. А наука, что его изучает, — еще более темная.

Конечно, современный психиатр, вооруженный томами своих корифеев, определил бы у старика паранойю. Его же предшественник, начала конца первой половины прошлого столетия, наверняка бы вовсе не нашел у старика болезней, заявив что данный индивид просто бдительный и сознательный советский гражданин.

А что поделать — на пенсии было скучно и старикашка просто наблюдал за своими соседями. Можно даже сказать, что шпионил, следил. Отблеск в линзах мощного бинокля видели слишком многие, чтобы делать вид будто ничего не происходит.

Но старик был где-то счастлив — он всю жизнь проработал вохровцем, сторожил людей и разное имущество — как движимое так и не очень. Наверное, в этом было его призвание — смотреть на мир сквозь прицел и бинокль, кричать, стрелять в воздух. Впрочем, последнее ему удавалось редко, а вот пришибить кого при побеге вовсе не сложилось. В его смену так никто и не бежал, очевидно, потому, что знали: этот только того и ждет, чтобы рвануть затвор.

Оказалось, что соседи, на самом деле, гораздо интересней, гораздо подозрительней, чем живущий за колючкой зек.

Зачем, скажем, в цветочном магазине парень из соседнего подъезда покупал расфасованную землю. На кой это делать, если вокруг полным-полно совершенно бесплатной земли — разгреби снег, просей мусор. И даже если в этом пакете земля, а не взрывчатка, что это он там у себя дома высевает? Не мак ли?..

Особенно странной была учительница, которая жила этажом выше. Жила скрытно, ибо не шумела. Зачем она приехала в Ветровальск? Ну и что из того, что в городе нет ничего секретного? А вдруг появится. И отчего у нее гардины вечно на окне закрыты? Странно, что она была незамужняя, к ней не ходили ни другие девушки, ни, что более странно, парни. Вероятно, — думал старик, — она какая-то больная. Или она вовсе мужчина!

Двух парней во дворе он заметил почти сразу, как те появились во дворе. Смотрел на них из-за шторы, через армейский бинокль, но так и не сложил о них какого-то мнения. Худые, молодые — вероятно, по жизни много бегают.

И когда после звонка, он увидел через дверной глазок этих двоих у квартиры, понял — эти люди не просто так. Если они стучатся в его дверь, значит, они его не боятся.

— Добрый день, — спросил тот, кто постарше. — Мы по поводу вашей соседки…

— Какой? Сверху?..

— Да.

Этим коротким ответом старик был покорен до глубины души:

— Входите. Я давно знал, что за ней рано или поздно придут! А вы откуда? Егор одними глазами показал на потолок:

— Оттуда.

Это было чистой правдой — еще полчаса назад они, действительно, были этажом выше.

Прошли в зал. Старик шикнул на вяжущую в кресле бабку:

— Чая нам!

И прикрыл за нею дверь.

Егор осмотрел вокруг. Меж стеклами серванта была зажата черно-белая фотография немолодого человека в военной форме, в неизменной шапке-ушанке с жестяным гербом.

— Вы в каком чине ушли в отставку?.. — спросил Егор.

— В звании капитана.

— Товарищ капитан, вам придется снова стать на защиту государственных интересов. Нам нужна ваша помощь!

Старик поднялся из кресла, постарался выпятить грудь, стать выше. Даже попробовал молодцевато свести каблуки. Но поскольку обут был в тапочки, получалось это не очень.