Письма на воде (СИ) - Страница 12

А потом они вместе ели ещё тёплую курицу с рисом и засахаренные фрукты, сидя на самом краю нагретого солнцем гладкого лба скалы в дружелюбном молчании, лишь изредка обмениваясь короткими мирными фразами, и Ван Со было так хорошо, как никогда прежде. Он и не знал, что можно делить с кем-то трапезу и получать от этого простое и такое искреннее удовольствие. Неужели подобное возможно?

Хэ Су больше не боялась, не отворачивалась и улыбалась, протягивая ему на крохотной ладошке кусочки персиков, яблок и мандаринов. И делала она это настолько непринуждённо и доверчиво, что Ван Со хотелось смеяться. Просто от того, что она сидит так близко, изредка касается его плечом, передавая еду, что на щеках её сладкий фруктовый сироп, что вокруг – только небо и никого, кроме них.

Рядом с Хэ Су ему было тепло и пахло весной. И не хотелось, чтобы это заканчивалось…

Но на Сонгак незаметно опустились серые зимние сумерки, и пора было возвращаться во дворец. Ещё не хватало, чтобы сестру жены Ван Ука начали разыскивать по всей округе, беспокоясь, не сделал ли что-нибудь с ней ненормальный четвёртый принц!

А четвёртый принц шёл позади Хэ Су и всерьёз изводился вопросом: помочь ей нести корзину или нет. С одной стороны, сыну правителя Корё не пристало подносить вещи кому бы то ни было ниже по статусу, а с другой – Су так забавно кряхтела и вздыхала, то и дело запинаясь за подол и временами волоча корзинку по земле, что Ван Со становилось её жалко. Однако он опасался, что с этой строптивой девчонки станется огреть его корзиной – и что тогда? Ещё, чего доброго, их кто-нибудь заметит, ведь Хэ Су только-только каким-то чудом избежала наказания за взбучку десятому принцу, а уже колотит корзиной четвёртого…

Даже засыпая, Ван Со улыбался. Впервые за долгое время его не провожали в сон безрадостные мысли. И причиной тому была похожая на озорную синицу маленькая бойкая девчонка, которая всё сильнее нравилась ему.

На следующее утро четвёртый принц отправился бродить по поместью восьмого. Ему не было дела до красоты и уюта садов Ван Ука: он искал Хэ Су. Он не знал зачем, просто для того, чтобы увидеть.

И он увидел.

Увидел, как принцесса Ён Хва бьёт палкой привязанную за руки Хэ Су, словно провинившуюся служанку. И за этим истязанием наблюдают его братья, как за представлением заезжих циркачей.

Ван Со успел перехватить лишь третий удар сестры:

– Достаточно, – он спокойно и твёрдо смотрел в глаза принцессы, игнорируя её негодование и неуверенный окрик Ван Ука, который слишком припозднился в своём порыве защиты: от ударов Хэ Су сжалась, ожидая продолжения наказания.

Только этого он не допустит.

– Здесь я слежу за порядком, – попробовала возразить ему Ён Хва, оправившись от изумления. – Отпусти.

Ван Со перевёл взгляд на Хэ Су, которая смотрела на него распахнутыми от боли и унижения глазами и безмолвно умоляла о помощи.

– Она принадлежит мне, – проговорил Со, неотрывно глядя на неё.

Его слова повергли всех присутствующих в такой шок, что в упавшей им на головы тишине было слышно, как в соседнем дворе бьётся о камни ручей, а на крепостной стене дворца о чём-то переговариваются стражники.

– Что… ты сейчас сказал? – переспросила принцесса, придя в себя раньше других.

– Я сказал, – не поворачиваясь к ней, повторил Ван Со раздельно и чётко – так, чтобы это услышали и уяснили себе все, кто ещё не понял, – что она моя.

Боль в глазах Хэ Су смешалась с изумлением. Она смотрела на Ван Со так, словно он… Словно он прилюдно назвал её своей. А он так и сделал. Он так решил ещё вчера, а что подумают об этом остальные, ему было глубоко наплевать.

Ван Со даже нравился испуг Хэ Су в ответ на его возмутительное заявление. Зато её хрупкого тела больше не касалась палка, пригодная только для нерадивых служанок и шкодливых собак.

Ему не нужно было ничего объяснять: он и без того понял причину происходящего, увидев в руке Ён Хвы шпильку для волос, которую собирался подарить матери, но где-то обронил несколько дней назад, не особо сожалея о потере. Видимо, Хэ Су нашла эту шпильку и велела Чхэ Рён незаметно вернуть её в его покои, но служанку застала принцесса, скорая на расправу и, что скрывать, охочая до неё.

Ван Со нехорошо улыбнулся и, отпустив руку Ён Хвы, добавил:

– И шпилька эта тоже моя, – он специально вновь выделил слово «моя». Эффект, который произвела его первая фраза, неверно истолкованная присутствующими, позабавил его, поэтому он не отказал себе в маленьком удовольствии подразнить их ещё. – И только мне решать, что делать с этой девушкой, разве нет?

Дальнейшее его интересовало мало. И то, как за Су вступился вдруг оживший Ук, почему-то молчавший всё это время и позволивший принцессе избивать свою родственницу. И то, как подскочил Ван Ын, начав что-то лепетать в защиту Хэ Су, всё явно выдумывая на ходу. И то, как скрипела зубами Ён Хва, не в силах достойно снести подобное унижение на глазах братьев и служанок.

Ван Со достаточно было видеть, как Хэ Су освободили и она ушла, придерживая под руку свою служанку, которой досталось гораздо больше. Дождавшись, когда разойдутся все остальные зрители этого гадкого представления, он молча протянул руку, требуя у принцессы свою шпильку.

– Неужели тебе жалко эту девку? – негодующе выдохнула Ён Хва. – Ты ведь не из тех, кто стал бы останавливать меня без причины. Неужели у тебя появились какие-то чувства к ней?

В ответ на это Ван Со скривился в скупой фальшивой улыбке:

– Ён Хва, прости, что я вмешался.

Никакого чувства вины, разумеется, он не испытывал, объяснять принцессе ничего не собирался и жалел лишь о том, что появился здесь слишком поздно.

Но на этом неприятные утренние встречи и разговоры для него ещё не закончились. Когда чуть позже он задумчиво шёл по саду, разглядывая шпильку, вернувшуюся к нему столь необычным образом, путь ему неожиданно преградил Ван Ук, который явно не просто так наслаждался свежим воздухом неподалёку.

– Ты сказал, что она твоя, – холодно проговорил восьмой принц, глядя на Ван Со с открытой неприязнью. – Я ждал тебя, чтобы заверить, что ты ошибаешься. Здесь ничего не принадлежит тебе.

Каждое слово последней фразы Ван Ук отчеканил, намеренно повторив интонацию четвёртого принца, когда тот говорил о Хэ Су.

Ван Со словно ударили по лицу: он побледнел и отступил на шаг. А восьмой принц, довольный его реакцией, с подчёркнутым превосходством в голосе и во всём облике продолжил:

– И Ён Хва, и Хэ Су – мои. Не смей вести себя так по отношению к моей сестре и сестре моей жены.

Сказав это, Ван Ук ушёл, явно чувствуя победу за собой.

Однако, проглотив комок обиды, Ван Со упрямо сжал губы, не замечая, как шпилька впивается в его ладонь.

Ну нет, братец. Не в этот раз.

Да, Су, отчасти Ван Ук был прав. У меня не было ничего своего. Но только до этого дня.

Я назвал тебя своей ненамеренно, однако эта мысль настолько обогрела меня, что я действительно почувствовал – ты принадлежишь мне.

А ведь так оно и было на самом деле: ты стала моей, когда исчез твой страх, когда ты открыто взглянула на меня, когда сдержала меня, раненого и рыдающего, у молитвенных башен, когда протянула мне на ладони первый кусочек персика там, на горе. С каждым этим моментом ты всё больше становилась моей, прорастая изнутри, чтобы остаться во мне навсегда.

Ты – моя. Моя!

Я повторял это снова и снова и верил в это, весь наполняясь каким-то новым чувством, названия которому в ту пору я ещё не знал.

Но ты уже была моей. И ничьей больше, слышишь?

И днём позже Ван Со всё так же искал встречи с Хэ Су, нимало не заботясь о том, что об этом подумают другие и даже она сама. Ему просто необходимо было видеть её. Что тут сложного и непонятного?

Он подстерёг её, когда она гуляла одна в саду. Глядя себе под ноги, Хэ Су случайно налетела на него, ударившись лбом о его грудь. Признаться, принц и сам специально не стал уклоняться, но что в этом было такого?