Письма к детям - Страница 25

Наше с тобой знакомство длилось каких-нибудь 2 часа, не так ли? Как странно, что мы с тобой все еще друзья! Я подумываю о том, чтобы написать оду, которая начиналась бы словами:

Не беда, что знаком я с тобой

Два часа, иль каких-то сто двадцать минут.

Ведь с тех пор мы друзья,

И немало нас ждут...

и т. д. и т. п., только не знаю, как придать ей должный пафос. Мне почему-то кажется, что не следует писать о том, что «твой локон, увы, поседел!»

Любящий тебя Ч. Л. Доджсон

Люси Уолтере

Крайст Черч, Оксфорд 17 марта 1888 г.

Дорогая Люси!

Когда я спрашиваю себя, чем может быть вызвана столь резкая перемена в отношениях, чем я мог столь сильно обидеть тебя, чтобы после письма от 8 февраля, подписанного «Любящая Вас», получить письмо от 15 марта, подписанного уже «Искренне Ваша», повторяю, когда я спрашиваю себя, то причина на первый взгляд кажется окутанной тайной. Тем не менее жизненно важно установить, в чем состоят мои прегрешения, и, если это возможно, принести за них свои извинения, ибо требуется лишь самое поверхностное знакомство с тройным правилом, чтобы понять, что наша переписка будет продолжаться по нисходящей («С неизменным почтением», «С уважением»), пока наконец ты не напишешь мне в третьем лице («Мисс Люси Уолтере свидетельствует свое почтение и т. д.»).

Десять часов напряженных размышлений открыли мне глаза. Как я теперь вижу, мой (почти) неисправимый промах состоял в том, что, получив очень милое письмо от тебя с приглашением побывать в Херко-меровой школе искусств в Баши (Хертфордшир), я последовал дурному совету и ответил моей двоюродной сестре Энни.

Признаю, что это было с моей стороны очень дурно и жестоко. Единственное, чем я могу, как мне кажется, поправить дело,— это выбрать несколько писем, полученных мной от других людей, и ответить на них тебе.

Не удивляйся поэтому, моя дорогая Люси, если получишь от меня послание вроде следующего:

«Дорогая Люси! Верно ли, что бедная восковая кукла упала и разбила себе нос? Если так, то мне ее очень жалко...»

Или, например, ты получишь такое письмо:

«Дорогая Люси! Присланный вами на пробу образец вина мною одобрен. Пришлите, пожалуйста, шесть дюжин и обеспечьте сохранность при доставке...»

Или, например, такое письмо:

«Дорогая Люси! Если часы, оставленные у вас для ремонта, не будут возвращены мне в течение месяца, то я буду вынужден обратиться к моему нотариусу с просьбой...»

Ясно, что я получил письма от маленькой девочки, от поставщика вин и от часового мастера, а ответы им всем прислал тебе. Могу ли я надеяться на то, что после того, как ты получишь дюжину или около того таких писем, то сочтешь их вполне достаточной компенсацией за совершенное мной преступление и постепенно вернешься к тем дружеским отношениям, которые так долго существовали между нами?

Всегда любящий тебя Ч. Л. Доджсон

Племяннице Менелле Доджсон

Крейст Черч, Оксфорд 10 мая 1888 г.

Дорогая Нелла!

КАК! Ты не хочешь ждать 18 лет? Странно!

Ведь как только пройдет 17 лет 11 месяцев и 3 недели, тебе останется ждать лишь одну неделю. А что такое неделя? Поскольку решить столь трудную загадку почти невозможно, я скажу тебе ответ (только, пожалуйста, не говори никому): неделя — это семь дней!

Часовщик сообщил мне, что на изготовление часов ему потребуется 18 лет и 5 дней, но я сказал: «Нельзя ли побыстрее?» — и дал ему понять, что тебе очень не хотелось бы ждать еще и 5 дней. Узнав об этом, часовщик пообещал приложить все усилия, чтобы закончить часы к концу восемнадцатилетнего срока.

Иметь собственные часы будет очень удобно: если Эдит когда-нибудь бросит свои часы в тебя, ты сможешь бросить свои часы в нее. И те и другие часы разобьются, а поскольку новых часов я тебе не подарю, все кончится ко всеобщему удовольствию...

Любящий тебя дядя Чарлз Л. Доджсон

Эдит Нэш

Лашингтон Роуд. 7, Истберн 10 августа 1888 г.

Дорогая Эдит!

Это очень жестокая шутка с твоей стороны сообщить мне, что ты в Дувре, когда тебе прекрасно известно, что я всегда отдыхаю в Истберне! Думаешь, примчаться в Дувр, чтоб взглянуть на тебя, так же легко, как перейти Лашингтон Роуд? А я проделывал это раз или два, ты помнишь? Совсем другое дело приехать в Дувр и остаться там хотя бы на короткое время.

Но предположим, что я буду в Дувре 20-го или 21-го и предположим, что мне захочется сходить в театр на «Как вам это нравится?» Шекспира. Возникает очень важный вопрос:

— Позволят ли тебе пойти со мной в театр?

Если ты ответишь «да», то возникает более важный вопрос:

— Захочешь ли ты пойти со мной в театр?

Если ты ответишь «да», то возникает еще более важный вопрос-

— Пойдешь ли ты со мной в театр?

Если ты ответишь «да», то возникает самый важный вопрос:

— Вырос ли твой крохотный умишко до достаточно больших размеров, чтобы Шекспир тебе понравился?

Ведь в Шекспире смысла несравненно больше, чем в той пьесе («Корневильские колокола»?), на которую я водил тебя в Девонширский зеленый театр.

Как ты думаешь? Достаточно ли ты взрослая («большая»), чтобы наслаждаться Шекспиром?

Самые лучшие пожелания твоим родителям и привет Барбаре.

Любящий тебя Ч. Л. Доджсон

Эдит Рикс

Лашингтон Роуд, 7, Истберн 15 августа 1888 г.

Мой дорогой, старинный и незабываемый (хотя и несколько забывчивый) друг!

(Разве это не прекрасное начало?) Посылаю тебе книжку (великолепное средство для сильной головной боли и бессоницы). Она напомнит тебе о друге, к которому ты некогда питала (быть может, несколько наигранную) привязанность.

Я пробыл здесь в полном одиночестве около 3 недель, наслаждаясь сознанием того, что могу гулять, не встречая ни одного знакомого лица, и могу ни с кем не разговаривать! Поэтому всю свою интеллектуальную мощь я сосредоточил на своей книге (повести) и смог за это время основательно продвинуться.

Однако я основательно устал от того, что у меня не было ни одного друга детского возраста. Поэтому я познакомился с девочкой лет двенадцати, которая живет через несколько дверей от меня. Я надеялся, что моя новая знакомая — единственная девочка в семье. Каков же был мой ужас, когда я узнал, что она одна из шести сестер, старшей из которых около двадцати пяти лет! (Я никогда не умел разговаривать с девушками старше двадцати.) Но, по-видимому, это хорошая семья.

О Эдит, если бы ты могла приехать и побыть немного здесь! Думаю, что твоих опасений относительно миссис Гранди можно было бы избежать, организовав 2-3 визита, наносимых последовательно. Истберн был бы одним из них. Если миссис Гранди заглянет и спросит, где ты, ей просто будет сказано: «Мисс Эдит нет дома, она совершает раунд визитов». Противная старая сплетница вряд ли настолько въедлива, чтобы допытываться: «А где она сейчас?» Во всяком случае, если она такова, то вполне заслуживает, чтобы ее довольно резко оборвали! Возможно, мне удастся уговорить Эдит Варне нанести еще один визит (ты будешь шокирована, когда узнаешь, что ей в этом году исполнится двадцать лет!). Есть неплохой шанс за то, что ко мне в гости приедет еще один мой маленький друг Иза Боумен. Но если бы ты приехала, то, разумеется, все визиты были бы распределены так, чтобы не помешать твоим планам.

Любящий тебя дядя V. Л. Доджсон

Эллен Найт

Лашингтон Роуд, 7, Истберн 1 сентября 1888 г.

Дорогая Нелли!

Одного большого письма вполне достаточно. Я подпишусь под ним своим настоящим именем. Другим именем я пользуюсь в своих книгах по одной простой причине: я не хочу, чтобы меня знал кто-нибудь, кроме моих друзей. Мне кажется, что ты и я непременно будем друзьями. Даже когда я вошел в вагон и сказал: «Пожалуйста, не вставайте из-за меня! Ложитесь на свое место!» — а ты ответила: «Нечего тут командовать! Занимайтесь-ка лучше своими делами!» — то и тогда я только подумал: «Ничего! Вскоре мы познакомимся поближе!» Даже когда я предложил тебе головоломку, а ты сказала: «Не хочу! Терпеть не могу головоломок!», даже тогда я подумал: «Должно быть, что-то выводит ее из терпения! Долго это не продлится!» Самое большое разочарование я испытал, когда обратился к тебе со словами: «Ты только посмотри, Нелли! Сидней решил головоломку!», а ты ответила: «Ничего подобного! Да он за всю свою жизнь не решил ни одной головоломки!» Вот тут я почти оставил надежду. Но затем я подумал: «Пошлю-ка я ей что-нибудь, либо сдобную булочку из пекарен Челси, либо книжку! Может быть, тогда она не будет такой грубой!» Потребовалось 3 или 4 мясяца, чтобы решить, чему именно следует отдать предпочтение: булочке или книжке. Хотел бы я знать, одобрила ли ты мой выбор? Может быть, тебе больше по вкусу пришлась бы сдобная булочка?