Письма к даме, но не о любви: Пётр Чаадаев (СИ) - Страница 2

ТРЕТИЙ. А ещё оказалось, что первое письмо Чаадаева вовсе не было вызовом николаевскому режиму! Единственная фраза, касающаяся характера русских правителей, звучала там так:  «Сначала – дикое варварство, потом грубое невежество, затем свирепое и унизительное чужеземное владычество, дух которого позднее унаследовала наша национальная власть»... Только одна фраза.

В действительности пафос письма Чаадаева был направлен прежде всего против   Русской православной церкви и славянофилов. Так почему же прореагировало правительство, а не они? Почему же они промолчали?... А они не промолчали, просто нам в школе об этом не рассказывали!

«Митрополит новгородский и санкт-петербургский Серафим написал о статье Чаадаева Бенкендорфу, что все, «что для нас, россиян, есть священного, поругано, уничижено, оклеветано… с оскорблением как для народной чести нашей, так для правительства и даже для исповедуемой нами православной веры» (1). После чего и началось расследование...

Славянофилы пошли другим путём. «Хомяков Алексей Степанович (1804-1860), признанный глава славянофильства, вслед за прочтением стал готовить уничтожающее громовое опровержение. Но только разнеслась весть о наказании Чаадаева, он своему намерению не дал хода, утверждая при этом, что «и без него уже Чаадаеву достаточно неучтиво отвечали». Отказ от блистательной победы над сильным противником следует оценивать как нежелание публиковать на него очередной «донос». Поэтому Хомяков подготовил для «Московского наблюдателя» более корректное опровержение, зато и не предполагающее правительственных наказаний, названное А. И. Тургеневым «слабым», «частным», «домашним», вовсе не похожим на ту жесткую полемику между противниками-приятелями Чаадаевым и Хомяковым, которая велась в культурных салонах» (2).

ЧЕТВЁРТЫЙ. Также мне пришлось расстаться с мифом о суровом наказании Чаадаева и причастных к публикации людей, редактора журнала «Телескоп» Н.И.Надеждина, который был отправлен в ссылку, и цензора А.В.Болдырева, который был уволен.

Факт того, что Чаадаева признали сумасшедшим за свободомыслие, практически у всех биографов и публицистов вызывал и вызывает порицание и гнев. Но задумывались ли они, что на самом деле Николай I защитил тем самым Чаадаева от расправы возмущённых сограждан? Ведь его могли вызвать на дуэль или просто подстеречь и избить. А «больного» не тронули! К тому же медико-полицейский надзор за Чаадаевым закончился всего через год.

Что же касается редактора журнала и уволенного и оставленного без пенсии цензора...

Первый «вернется из ссылки в 1838 году. Он проживет еще 18 лет. Будет редактором «Одесского альманаха», «Географических известий» и «Журнала министерства внутренних дел» (3). Второй стараниями своего высокопоставленного благодетеля «будет прощен и получит заслуженную пенсию» (3).

И вот, наконец, когда я закончила разбираться с предысторией и окунулась в текст произведения, меня встретило ОГРОМНОЕ РАЗОЧАРОВАНИЕ. Это был не философский трактат, это была ПРОПОВЕДЬ! Но более всего меня разочаровало, что я не нашла в Письмах ответ на свой первоначальный вопрос: как Чаадаев представлял себе судьбу России, если бы она приняла католичество в 10 веке.

Так о чём же на самом деле писал Чаадаев?.. В основном это было восхваление католичества, России же было посвящено только первое и частично второе письмо. Но удивительнее было другое, то, что сегодня, цитируя к месту и не к месту его произведение, публицисты, а за ними и читатели, видят в этой работе те смыслы, которых там отродясь не было!

Вот, например, его сожаление о том, что русичи приняли христианство от Византии, а не от Рима: «Что мы делали о ту пору, когда в борьбе энергического варварства северных народов с высокою мыслью христианства складывалась храмина современной цивилизации? Повинуясь нашей злой судьбе, мы обратились к жалкой, глубоко презираемой этими народами Византии за тем нравственным уставом, который должен был лечь в основу нашего воспитания».

И как это понимается сейчас? Так, что Чаадаев был прав, незачем было с Византией связываться! Вон Запад какой прогрессивный, у них там всё есть! Именно с Западом и нужно было «дружить»! Но откроем учебник истории Средних веков: «Переход от античности к средним векам в Западной Европе сопровождался на первых порах упадком культуры... В начале средних веков Византия была самой культурной страной Европы. Короли, князья, епископы других стран и более всего Италии приглашали из Византии архитекторов, художников и ювелиров. В Константинополь отправлялись любознательные юноши для изучения математики, медицины, римских законов. У византийских мастеров учились архитекторы и художники европейских стран» (4).

Так что князь Владимир вовсе не ошибся! Просто со временем ситуация изменилась, Византия была захвачена турками-османами, а на Западе началась эпоха Возрождения.

А ещё интересно, почему по мнению Чаадаева Византию другие народы Европы глубоко презирали, а по мнению историков (4) — уважали  и ценили за высокий уровень культуры? Или они её сперва уважали, а потом, как папа с патриархом разругались, резко начали презирать, забыв чему у неё научились?..

Но и это не всё. Для Чаадаева выбор Византии, а не Рима, был плох вовсе не из-за прагматических расчётов. Он искренне считал, что в католичестве есть нечто высокодуховное, чего нет в православии. И именно этим он объяснял прогресс Запада, совершенно игнорируя социально-экономические факторы и историю!

Да и сейчас люди, которые плохо учились в школе, считают, что на Западе живут лучше потому, что они там какие-то особенные — умнее нас, трудолюбивее, добрее.

Но так ли это? Или просто надо вспомнить, на чём основывается западная культура?

Ведь европейцы - в отличие от нас - начинали не с нуля, а с наработок цивилизаций античности, именно на достижениях Древнего Рима и Древней Греции были построены наука, культура, право и философия современного западного мира. И Россия тоже в итоге не осталась в стороне, присоединившись к этому источнику, но просто на несколько веков позже.

И тогда возникает вопрос, если интенсивное развитие западной культуры так сильно завязано на языческой античности, то при чём здесь католичество, да и само христианство вообще?

Впрочем, Чаадаев ценил на Западе в первую очередь не культуру: «... слабость нашей веры или несовершенство наших догматов до сих пор держали нас в стороне от этого общего движения, где развилась и формулировалась социальная идея христианства». Учитывая, что Чаадаев никогда не утруждался в своей работе давать дефиниции, я так и не прояснила для себя до конца, что означала в его устах формулировка «социальная идея христианства»: то ли это был отказ от рабства, то ли отказ от сословного деления общества, то ли отказ от абсолютизма во власти, или всё вместе взятое. Но одно я поняла точно, он приписывает всё это не социально-экономическим причинам, не естественному ходу развития общества, а проповедям католических священников в храмах и пропаганде христианской любви! Что ж, религиозный человек может себе это позволить...

Но на восхвалении католичества Чаадаев не останавливается и обвиняет православную церковь в социальной пассивности и в том, что она допустила крепостное право на Руси, не выступив против воли царей по этому вопросу и не запретив им этого делать своим моральным авторитетом: «... сколько различных сторон, сколько ужасов заключает в себе одно слово: раб! Вот заколдованный круг,