Пища богов (СИ) - Страница 6

До знакомства с Михаилом Василий не питал особых чувств к блюдам из человеческой плоти. За прошедшее с тех пор время он стал убеждённым приверженцем каннибальской кухни, поскольку она лежала в основе бизнеса Михаила.

Василий прикрыл глаза, представив себе, с каким наслаждением он будет поглощать жаркое из членов, маринованные анусы, политый лимфой салат из рубленой женской матки, и нежнейшее филе младенца. Представил величественную фигуру любовника, сидящего напротив с бокалом кровавицы в руке, наблюдая за тем, как насыщается его молодой партнёр. Таких отношений, как с Михаилом, у Василия не было ещё ни с кем. Ни один из его предыдущих ёбарей - спортсменов, предпринимателей, деятелей искусства и чиновников среднего звена - не проявлял к Василию такого трогательного участия. Михаил же трогал его именно в тех местах, где это доставляло пиндосу максимальное удовольствие. А в том, как он организовывал их совместный досуг, было нечто поистине волшебное. Особенно Василию запомнился вечер, когда Михаил арендовал для их совместного ужина кратер Тихо. Пиндосу подумалось тогда, что таких денег не заработаешь, даже триста лет напролёт торгуя жареной человечиной. Не раз с тех пор он ловил себя на мысли: кто же такой на самом деле его бессмертный возлюбленный, способный одним щелчком пальцев менять человеческие судьбы? Задать ему этот вопрос напрямую Василий не решался, а ждать, когда Михаил сам прольёт свет на загадку своей личности, было равносильно дуэли с Вечностью. Оставалось довольствоваться застольными беседами, зачастую перераставшими в пространные монологи гомункула. Василию нравилось слушать истории, которые рассказывал за едой Михаил. Истории о жестоких распрях в мире большого бизнеса, забавные случаи из жизни известных персон, и какие-то совсем непонятные, но от этого не менее притягательные древние сказки. В такие моменты Василий полностью расслаблялся, позволяя голосу Михаила вести себя к подёрнутым голубой дымкой дальним скалистым горам. Закончив рассказ, гомункул брал Василия под руку, вёл в будуар, и дарил ему самые изысканные ласки, какие пиндос когда-либо знал.

Бывало, впрочем, что Михаил прерывался на полуслове и надолго замолкал, исподлобья глядя на Василия и тяжело дыша. Побелевшие пальцы гомункула стискивали подлокотники кресла, и те, не выдержав, с хрустом ломались. С воплем ярости Михаил переворачивал стол и за ногу тащил Василия в туалет, где жестоко насиловал, макая головой в унитаз.

Несмотря на эти безумные эскапады, Василий не торопился разрывать отношения. Во-первых, потому, что вряд ли сумел бы найти другого такого спонсора. Во-вторых, из страха перед возможной местью, которая могла оказаться пострашнее Михаиловых припадков ярости. И, наконец, всё чаще он, скрепя сердце, признавался себе, что его собственные чувства в данном случае представляют собой нечто большее, чем ехидство присосавшейся к жирной заднице незадачливого купальщика голодной пиявки. До конца разобраться в их природе Василий не мог. Но ему и не нужно было этого делать, чтобы понять: Михаил значит для него больше, чем все мужчины Содома, вместе взятые. И не только в силу своей неимоверной щедрости.

Выбравшись из ванны, Василий тщательно обтёрся махровым полотенцем и облачился в облегающий комбинезон из серебристого латекса. Достал из стенного шкафчика три хрустальных флакона - с кровью, слюной и спермой своего любовника. Эти субстанции Василий использовал для придания объёма своей причёске.

Вытряхнув на платиновую расчёску по три капли крови, слюны и спермы, пиндос подошёл к зеркалу и уложил волосы на дамский манер. Приклеил над верхней губой искусственную мушку. Подумав, слегка надрезал ножницами мочку левого уха - последний хрип моды в содомской богемной тусовке.

Принадлежавший Михаилу элитарный ресторан "Бокасса" располагался на вершине Эвереста. Путь туда был неблизок, но для чего, спрашивается, существует сверхскоростной транспорт? Спустя всего полчаса Василий прибыл на место.

Прямо на него смотрела высеченная в породе громадная голова древнего императора Бокассы. Её зубастый рот служил входом в занимавший просторную пещеру ресторан. На уходящих в глотку ступенях стоял, опираясь на массивную трость, человек, одетый в чёрное. Душа у него тоже была чёрной. Это Василий знал наверняка, ибо встречал его не кто иной, как Михаил.

Быстрым шагом Василий пошёл к нему. Михаил следил за его приближением мрачным тяжёлым взглядом. Левый глаз Михаила был чёрным и вращался по часовой стрелке. Правый глаз был красным и вращался навстречу левому. Из широких ноздрей Михаила вырывался белёсый пар.

- Здравствуй, любимый! - взбежав по ступеням, Василий прижался к широкой груди гомункула, услышав на мгновение, как в ней наперегонки бьются девять сердец. - Я так по тебе соскучился!

Наклонившись, Михаил приник к губам Василия, запустил язык ему в горло и облизал стенки пищевода.

- Крысиный шашлык, виски "Rayden", "медок" и кровавица, - констатировал он, неодобрительно качая головой. - Никакой гармонии.

Взяв Василия за руку, Михаил повёл его внутрь. "EAT OR BE EATEN!" - полыхнуло неоном в глазах Бокассы. Тихо переговариваясь, любовники скрылись в мистическом полумраке.

Василий не удивился, увидев, что в центре зала стоит всего один изящный столик. Михаил всегда был склонен к широким жестам. Замедлив шаг, Василий задумался о том, что может ждать его после ужина.

- Сегодня опять будет эксклюзив? - игриво спросил он у Михаила, гадая, в какую из двух полярных ипостасей воплотится тот нынешней ночью.

- О, да, - ответил гомункул. - Только мы трое, и больше никого.

- Трое? - только сейчас Василий заметил, что за накрытым для лёгкой трапезы столом сидит компаньон Михаила, профессиональный киллер Борис.

Борис был на пять лет старше Василия. В его присутствии Василий всегда чувствовал себя не в своей тарелке, - заместитель гомункула был натуралом, бельмом на глазу любого гомосексуалиста.

Борис брил голову и носил бороду. Спал он редко, а потому был мертвенно бледен, излишне раздражителен, и не всегда внятно говорил. В кармане пиджака Борис носил опасную бритву. Ею он брился, убивал людей, и резал мясо во время еды. Под карими глазами киллера пролегли глубокие морщины. Все зубы во рту Бориса были железными.

Борис был одет в строгий костюм пепельно-серого цвета. Рассеянно поглядывая по сторонам, он что-то пил из серебряной фляги.

- Доброй ночи, Василий, - сказал Борис, заметив появление гея.

- Доброй ночи, Борис, - сказал Василий и сел по левую руку от Михаила, занявшего место во главе стола.

Борис сидел на обтянутом человеческой кожей вращающемся офисном стуле. Василий утопал в мягком ворсистом кресле. Михаил взгромоздился на украшенный самоцветами трон из слоновой кости.

Их трапеза служила прелюдией к основному блюду, которое каждый раз было новым. Облизываясь и сглатывая слюну, Василий окинул взглядом стол. Стоявшую в центре бутыль чёрной желчи окружали разнообразные закуски: копчёные члены, маринованные анусы, варёные яйца, глазные яблоки, дамские пальчики, и засахаренные детские сердца. На большом серебряном блюде лежали суициски - особые колбаски, приготовленные из мяса самоубийц.

- А что же будет "гвоздём программы"? - полюбопытствовал Василий.

- Пусть это станет для тебя сюрпризом, - снисходительно улыбнулся Михаил. - Но можешь не сомневаться, такого ты никогда не пробовал.

Сюрпризы Василий любил. "Интересно, что на сей раз преподнесёт нам местный шеф-повар Фанг?, - подумал он. - Возможно, это будут голени спринтера, поджаренные на медленном огне и посыпанные рубленым луком? Или подлинный шедевр кулинарного искусства, женское седалище, тушённое в вине с грибами? Впрочем, Миша сказал, что это будет нечто абсолютно новое. А вдруг..."

Тут в его возвышенные мысли бесцеремонно вторгся Борис.

- Удивительное дело, - сказал он, меланхолично разливая по бокалам чёрную желчь, - едим себе подобных и не испытываем при этом никаких угрызений совести.