P&S - агентство "пережить смерть" (СИ) - Страница 5

И опять началось… шарф засветился, и стал превращаться в светящийся шар, поглощая меня…

Существо парило перед моей мамочкой. Я смотрел на неё, моё сознание било в колокол. Родная мамочка сидела перед окном и смотрела потухшими глазами на улицу. Морщины, откуда так много их взялось? Ведь три года назад она была вполне приятной сорокалетней женщиной, а теперь передо мной сидела женщина, постаревшая лет на двадцать… и эти белёсые глаза…

— Что, Сережа? Довел ты мою подопечную… — эта мысль существа пронзило моё сердце, я не мог этому поверить, — …да, это всё твоя работа! Она уже как год не работает, колхоз ваш развалился, и работы нет. Она почти все вещи продала за копейки, чтобы тебе выслать хоть что-то…

Для подкрепления своих слов, существо стало оглядывать комнату. Телевизор отсутствовал, лишь лакированная тумбочка сиротливо стояла в углу, накрытая маленькой скатертью. «Стенки», за которой мама отстояла, в своё время, три года в очереди на получение, на месте не было. Даже шторы были проданы, осталась только пыльная занавеска на окне.

Для подкрепления своих слов, ангел полетел в мою комнату, пронзая стену, напрямик. Моего двухкассетного магнитофона «Соната», на письменном столе не было, как, впрочем, и самого стола. Кровать была так же продана.

— Вот так вот, Серёжа! Всё для тебя и твоей учёбы! — но как так? Почему она не известила меня? Да я бы работал не только летом, но и во время учёбы!!! Да я бы сам мог содержать нас… — Успокойся… «мог бы», «работал бы»… ты вот на неё обиделся, из-за такой ерунды, если честно… а она даже не знает, почему ты так себя вёл! Она души в тебе не чаяла, несколько раз ездила в город, со стороны смотрела на тебя, входящего в училище или в общежитие. Я-то знаю, как её сердце разрывается от любви к тебе, она всё тебе прощает, вон смотри!

Существо резко подлетело к сидящей маме и сфокусировало свой взгляд на пальцах моей мамы. Они держали маленькое фото с моей физиономией, снимок для паспорта. Большой палец, механически, нежно поглаживал моё лицо. Из уст её, полушепотом лилась колыбельная, которую она в детстве пела мне перед сном. И смотрела при этом, сквозь стекло, на входную облезлую калитку. Я знал — она ждала меня! Я не мог смотреть на эту сцену, хотелось убежать куда подальше, но ангел специально не двигался с места.

— Тебе не скрыться от совести, Серёжа! Я 18 лет за тобой наблюдаю, так же тебя люблю очень, почти как моя подопечная, но заклинаю тебя! Если ты не успеешь и не вернешься перед её смертью домой, то поверь мне, вина тебя иссушит!!! — перед какой смертью? Хотел я крикнуть, что она не умрет, но не мог… — Мы никогда не врём, я чувствую, что подходит время её, вон и пуповина, почти рассеялась, Он хочет прибрать её…

И создание бросила взгляд на светящееся соединение с мамой, и правда, пуповина была почти невидима. — Надеюсь, ты понимаешь, что я, как ангел твоей матери, хочу только хорошее для неё. Ты добрый мальчик, но своим поведением сократил её пребывание в этом бренном мире и единственное, что ты можешь ещё сделать — это приехать и предстать перед её взором…

…Когда я пришел в себя, то почувствовал, что хмель уже испарился. Мне хотелось тут же сорваться домой, но поздний вечер остудил мой пыл. С трудом дождался утра и рванул к маме на первом же автобусе. Уже в десять утра открывал эту облезлую калитку и, бросив взгляд в окно нашего дома, встретился с потухающими глазами своей матери.

Момент нашей встречи был очень соплив, не хочу об этом рассказывать много, скажу одно, я как мальчишка ревел, обнимая свою, ставшей на голову ниже меня, маму. Она ужасно похудела. Материнские глаза ожили и засветились. Я всё шептал и просил прощение, а она не слушала меня, и лишь гладила мои волосы, с трудом дотягиваясь до них.

Весь день мама что-то делала, готовила, полы помыла. Столько энергии у неё появилось, я даже подумал, что ангел приукрасил её физическое состояние, но вечером она прилегла, чтобы отдохнуть. А к утру умерла…

Вот так! Такая я сволочь и тварь, и нет мне прощения…

Похоронив мать, я продал дом. Ну не мог я находиться в нашем селе. Мне казалось, что все бросали на меня осуждающие взгляды — да, скорее всего, и не казалось. В городе снял комнату, устроился в строительную артель помощником каменщика, и покатилась жизнь по наклонной.

После работы — выпивка, в выходные — бухаловка… и во время работы — «употребление», без меры. Два года после смерти матери пролетели в едином угарном сне. Даже и не помню, был ли я хоть один день трезвым — наверное, нет. Однажды, во время очередного тяжкого запоя, мне привиделось, что на меня напала стая диких и страшных пауков с тараканами. Отбиваясь от этой гадости, я выбежал во двор. Там-то меня и встретила бригада скорой помощи. Они разогнали насекомых и погрузили меня в машину.

Так я оказался в психиатрической лечебнице, на реабилитации. Сколько в меня вкачали физраствора и выкачали «плохой» крови из вен, не могу сказать. Но, в конце концов, я пришёл в себя и даже стал реагировать на врачей. Затем, ещё целый месяц я провёл в палате с четырьмя такими же «страдальцами», глотая таблетки в разнообразной цветовой палитре.

И каждый день, около двух дня, я общался с одним и тем же психиатром, который всё копался в моём прошлом, ища причины моего «падения» и отмечая прогресс лечения. Мужик был добрый, душевный, и сам не знаю в какой момент, я сорвался и стал рассказывать ему про своё прошлое. Накопилось у меня, мочи не было держать в себе.… И про смерти пережитые рассказал, и про ангелов, и про мать и отца, всё влил в уши этого целителя душ. Три дня исторгал из себя воспоминания, иногда сам себе не верил — даром что дурдом, тут истории и похлеще звучали.

Наконец я выговорился и почувствовал реальное облегчение. Врач не без интереса смотрел на меня и улыбался. Потом стал говорить что-то про выздоровление, про последний шаг к нормальной жизни, и про замещение реальности выдуманным миром. По его интонации я понял, что он совершенно не поверил моим словам, и тогда я прервал его монолог, предложив ему принести завтра какую-нибудь небольшую вещь. Но, обязательно одно условие — эта вещь должна быть умершего человека — знакомого, родственника или друга. Я предложил доктору провести эксперимент. Он минут пять постукивал шариковой ручкой по столу, обдумывая моё предложение и пронзительно посматривая на меня прищуренным взором. Он согласился. А мне и самому было интересно, смогу ли я снова «пережить смерть»…

* * * *

…Мне было очень плохо, перед глазами всё расплывалось. Руки, ноги, живот, голова — слились в один клубок боли, пульсируя вместе с уставшим сердцем. Люди в белых халатах суетились вокруг меня, настраивая капельницу в мою вену. Каждая капля раствора прожигала мой мозг. Я чувствовал, что эта суета бессмысленна.

— Папу… маму… позовите… — прошипел я через трубку в своих ноздрях и прикрыл уставшие веки.

Через пару минут я открыл глаза, родители уже стояли передо мной и плакали. Я впервые увидел отца со слезами…

— Не надо…. — прошептал я. Мама, всхлипывая, обхватила мои худые ладони своими руками. От этого материнского прикосновения я испытал дополнительную боль, но терпеть я научился.

— Сынок… ты нас звал?

— Да… — я собирался с силами для последних слов, было очень больно, нестерпимо больно. — Па, Ма… не прерывайте меня… времени нет… Грише отдайте мои марки, он давно их хочет… у бабули попросите прощения… это я сломал её педальный «Зингер»…

Отец с матерью сидели у моей кровати, на коленях, в тумане я видел их трясущиеся плечи, а лица расплывались.

— И мама, прости, в том году я украл у тебя деньги… с кошелька… — я немного захлебнулся воздухом, но отдышавшись, продолжил: — Папа, помнишь ту фотографию… с Черного моря… я с крабом?

— Да…

— Сделайте мне её на памятнике… на моей могиле…

— НЕТ!!!! — это был крик моего отца… но он уже звучал где-то очень далееекооо…