Пират - Страница 84

— По всей видимости, он потерял контроль над машиной и упал в пропасть, — сказал инспектор.

Отведя от него взгляд, Бадр обошел вокруг стола и сел. Лицо у него было мрачным.

— Простите меня, джентльмены, — сказал он. — Но я в самом деле потрясен. Мистер Зиад был моим старым и ценным помощником.

— Мы понимаем, сэр, — вежливо сказал человек в штатском. — У нас есть к вам несколько рутинных вопросов, но мы постараемся справиться с ними как можно скорее. — Вынув из кармана маленький блокнот, он открыл его. — Вы упоминали, что прошлым вечером встречались с мистером Зиадом. Во сколько он приехал сюда?

— Примерно в полдвенадцатого.

— Была ли какая-то причина для его появления в столь поздний час?

— Нам надо было обсудить кое-какие важные дела. К сожалению, у нас с женой были к обеду гости, что не позволило состояться этой встрече раньше.

— В какое время приблизительно он уехал?

— Думаю, что около двух часов.

— Пил ли что-либо мистер Зиад перед тем как уехать?

— Немного.

— Не могли бы вы быть более точным?

— У нас была бутылка «Дом Периньон». Он выпил почти всю. Но это не оказало на него заметного действия. «Дом Периньон» его любимое вино, и мистер Зиад пил его постоянно.

— У него был хороший вкус, — сказал инспектор. Он посмотрел на сержанта и они без слов поняли друг друга. Инспектор закрыл блокнот и повернулся к Бадру. — Думаю, что наши вопросы исчерпаны, мистер Аль Фей, — сказал он, не скрывая удовлетворения. — Благодарю вас за помощь.

Бадр встал.

— Я должен отдать распоряжения относительно похорон. Его тело должно быть доставлено домой. Где он находится?

— В полицейском морге, — в первый раз подал голос сержант. — Точнее, то, что от него осталось.

— Так ужасно?

Инспектор сокрушенно покачал головой.

— Мы собрали все останки, что смогли найти. Личность удалось установить лишь по визитным карточкам и по паспорту. Машина разлетелась на тысячи кусков. Очень грустно, что люди не понимают, как даже минимальное количество алкоголя может сказаться ночью при езде по скользкой дороге.

Подождав, пока полицейские вышли, Бадр снял трубку и вызвал Дика в Женеве.

— Включите скрамблер и перезвоните мне, — сказал он, когда Дик поднял трубку. Тут же зазвонил другой аппарат. — Дик?

— Да.

Голос Бадра был совершенно бесстрастен.

— Только что ушла полиция. Прошлой ночью Юсеф сорвался с дороги и погиб.

— Боже мой! Что случилось?

— Дорога была покрыта льдом, и полиция считает, что он выпил больше, чем мог себе позволить. Он был очень взволнован, уходя, и почти прикончил бутылку шампанского.

Дик помолчал.

— Выяснили ли вы у него что-нибудь относительно «Арабских кукол»?

— Он утверждал, что его втянул в эту историю Али Ясфир.

— Значит, мы были правы. Он признался, что ему платили за соучастие?

— Нет. Он клялся, что не получал от них денег.

— Я этому не верю.

— Теперь это неважно, не так ли? Он мертв, и все кончено.

— Так ли? — спросил Дик. — Мы не знаем, что предпримет Али Ясфир.

— Ему ничего не остается делать. Он знает, что нас-то он не втянет.

— Надеюсь. Но имея дело с этим сукиным сыном, ни за что нельзя ручаться. Никогда не знаешь, что он выкинет в следующий раз.

— Когда он явится, мы с ним и поговорим, — спокойно сказал Бадр. — А теперь у нас есть кое-какие неоконченные дела. Я хотел бы на следующей неделе послать вас в парижскую контору, чтобы вы там занялись делами, пока мы не найдем замену Юсефу.

— Хорошо.

— Присмотрите, кстати, и за тем, чтобы и его семья и парижская контора были оповещены о несчастном случае. А также отдайте распоряжение, чтобы его останки были взяты из полицейского морга в Гштаадте и отправлены на родину.

— Я об этом позабочусь.

— Сообщите экипажу, чтобы самолет был готов к полету в Бейрут на пятницу. Иордана и дети отправятся домой.

— Кажется, это на неделю раньше, чем планировалось, шеф?

В голосе Бадра появились нетерпеливые нотки.

— Делайте что вам говорят. Я думаю, что дома им будет лучше. — Бросив трубку, он остался сидеть, не отрывая взгляда от плейера.

Резко поднявшись, он подошел к дверям и запер их. Затем, вынув из кармана ключик, открыл центральный ящик стола и извлек из него кассету. Вставив ее в плейер, он нажал клавишу.

Экран засветился молочно-белым светом, и появилось изображение, сопровождаемое звуком. Пока крутилась пленка, он сидел оцепенев. Все было так же, как и с ним. Красота ее тела, томные чувствительные движения, слова, легкие кошачьи стоны — но она была не с ним. Она были с другим мужчиной. С евреем.

Изображение исчезло с экрана как раз в тот момент, когда боль в желудке стала почти невыносима. Он в ярости ударил кулаком по аппарату, чуть не поломав его. Пальцы его дрожали и, положив руки на стол, он долго смотрел на них. Сжав кулаки, он снова яростно обрушил их на крышку стола. Он бил и бил, и удары следовали в унисон сдавленным ругательствам.

— Проклятье! Проклятье! Проклятье! — пока ссадины на костяшках не стали кровоточить.

Он снова уставился на руки, а затем бросил взгляд на машину.

— Иордана! — застонал он, словно она была внутри аппарата. — Неужели из-за этого я стал убийцей?

Экран ему не ответил. Он был чист. Опустив голову на руки, Бадр заплакал — в первый раз с времен детства. И молитва, которую он не повторял с тех же времен, слетела с его губ:

Во имя Аллаха, милосердного и доброго.

Я взыскую убежища у Господа всего человечества,

У Короля всего человечества,

У Бога всего человечества,

От зла, которое, крадучись, проникает тщаниями дьявола,

Тайком овладевающего сердцами людей.

Умиротворяющий покой молитвы овладел им. Полились слезы, и он почувствовал, что боль и горечь покидают его.

Слишком легко забыл он мудрость Аллаха, мудрость, принесенную Пророком. И слишком легко забывается, что законы Аллаха, сказанные устами Пророка, даны людям, чтобы жить по ним. Ибо слишком долго пытался он жить по законам неверных, но они не для него. И теперь он будет жить в соответствии с теми законами, в которых рожден. По единственному справедливому закону. Закону Аллаха.