Пир Джона Сатурналла - Страница 3

Мальчик кивнул. Еще бы не понять. Святой Клодок принес клятву Богу, гласило старое предание. Он пришел сюда из Зойленда и порубил топором ведьмины столы. Он погасил огонь в ее очагах и разорил ее сады. Он вернул долину Богу.

Но Бакла по-прежнему живет там наверху, говорили в деревне. И там продолжается ведьмин пир. И она по-прежнему голодная…

Это просто сказка такая, думал Джон. И пели селяне просто забавы ради. Потом пришел церковный староста Марпот, размахивая факелом и подстрекая толпу. А теперь отец Хоул всех прогнал. Вспомнив, как старый священник отвешивал оплеухи налево-направо, Джон улыбнулся. Внизу последние люди с факелами брели прочь от хижины. Когда там никого не осталось, матушка повернулась к Джону:

— Станем ходить в церковь по воскресеньям. Я буду надевать шляпу, как все женщины. — Она улыбнулась. — А ты сможешь играть с другими детьми.

Так они обычно развлекались после воскресной школы. Едва только старый Хоул произнес заключительное «аминь», Джон пулей вылетел из церкви Святого Клодока, перемахнул через каменную ограду погоста и помчался прочь сломя голову.

Со дня памятного ночного бегства минуло два года. Сейчас Джон был выше и сильнее того мальчика, что тогда карабкался по уступчатому склону к лесу Баклы. Но и его обидчики тоже подросли и окрепли.

Эфраим Клаф, как всегда, возглавлял погоню. Дандо Кэндлинг, Тобит Друри, Абель Старлинг и Сет Дейр следовали за ним по пятам. Девчонки вприпрыжку бежали позади и визжали. Джон пронесся мимо старого колодца, через россыпь бурых проплешин в траве, прозванных Слезами Святого Клода, а потом рванул вокруг пруда, распугивая уток и дико гогочущих гусей Фентонов. Селяне, набиравшие воду в ведра, неодобрительно покачали головами. Опять сын Сюзанны Сандалл нарушает покой.

Джон помчался через деревенский луг, сильно отмахивая локтями. Сердце бешено колотилось в груди. Когда он пробегал мимо фруктового сада Чаффингов, Том Хоб сердито закричал на его преследователей, но никто не обратил на него внимания. Сразу за фруктовым садом начиналась тенистая окраинная тропа, пролегающая между высокими живыми изгородями. Джон уже подбегал к ней, когда в голову ему ударил увесистый камень и горячая волна боли плеснула вниз от затылка. Не иначе Абель постарался. Чемпион Бакленда по метанию камней.

Джон споткнулся, и позади раздались радостные вопли. Но мгновение спустя он восстановил равновесие и помчался дальше — раз-два, раз-два, раз-два. Преследователи начали отставать.

Когда он в первый раз попробовал поиграть с ними, они заманили его в коровник Хакстейблов, где ждала навозная куча. Да как же он умудрился упасть прямо в кучу, удивлялась матушка. Через неделю Эфраим и Тобит попытались затолкать Джона в колючий ежевичник. У ведьм раны не кровят, заявил Эфраим. У ведьминых отродий такой же телесный состав. В тот раз он вырвался и удрал, но в следующее воскресенье они увели Джона к старому колодцу, и Эфраим вытащил ведро застойной бурой воды, намереваясь влить ему в глотку. Мерзкий запах прилипал к лицу, точно мокрый саван. Вообрази, будто это чаша ведьминой крови, Джон. Ведьма отравила землю на деревенском лугу, постоянно твердил церковный староста Марпот. Вот почему вода в колодце протухла. Тобит и Эфраим силились разжать Джону зубы, но на выручку тогда пришел Том Хоб, который замахнулся на них деревянной кружкой и обратил в бегство градом проклятий.

Голова гудела от боли. Пробираясь по перелазу на Двухакровое поле, Джон чувствовал, как на затылке набухает шишка. На перекладине пугала обычно висел дохлый грач, но сегодня она пустовала. В теплом весеннем воздухе плавал запах свежевзрытой земли. Над тропой стояла тишина. Похоже, преследователи отстали.

Первыми прекращали погоню девочки: Мэг и Мэгги Риверетт, сестры Клаф, Пегги Роули и сестра Абеля Старлинга, Кэсси. Мальчишки гнались за ним дольше: по команде Эфраима они разделялись на две группы, чтобы отрезать ему путь к спасительной матушкиной хижине.

Джон трусцой бежал по кромке поля, с дальнего края которого доносился плеск родника, стекающего в старый каменный желоб. Он знал тайный лаз в живой изгороди. Скоро он поднимется по откосу, пересечет луг и окажется дома. В безопасности до следующего воскресенья. Еще раз оглянувшись кругом, мальчик пробрался сквозь кусты.

— Спешишь куда-то?

Они поджидали с другой стороны. Эфраим Клаф — густобровый и на полголовы выше Джона — стоял посреди тропинки, с прищуром уставившись на него. Белобрысый Дандо Кэндлинг и Тобит Друри стояли по бокам от вожака. Сет Дейр и Абель Старлинг подступили к Джону сзади. Он переводил взгляд с одного круглого лица на другое.

— Как поживает твоя мамаша, ведьмин сынок? — спросил Эфраим. — Все пляшет вокруг котла?

Эфраим был хуже всех. Он громче всех распевал песенки про «ведьмина сынка» и упорнее всех гнался за ним, когда Джон давал деру. Именно его Джон снова и снова избивал в своих гневных фантазиях. Сейчас у него привычно заныло под ложечкой, ноги словно налились свинцом. Эфраим вразвалочку подошел и приблизил к нему свою густобровую физиономию почти вплотную. Так всегда начиналось.

— Вы здесь чужие, — угрожающе проговорил Эфраим. — Ты и твоя мамаша.

Джону потребовалось огромное усилие воли, чтобы не отшатнуться.

— Неужели?

— Так говорит мой отец. Вам не стоило сюда возвращаться.

К страху примешалось удивление. Возвращаться? Да ведь он в жизни не бывал дальше деревни. Эфраим ждал, буравя его взглядом. Джон чувствовал кислую вонь пота, пропитавшего темную рубаху мальчика. Но в теплом воздухе висела и еще более мерзкая вонь. Тобит, стоявший у него за спиной, держал в руке пустой мешок. Рука Эфраима резко взметнулась вверх, и костяшки кулака врезались в скулу Джона. Голова у него дернулась назад, боль обожгла всю щеку. Он попытался нанести ответный удар, но противник легко отбил его руку в сторону и расхохотался. Потом на него напрыгнули сзади, и в следующий миг он уже дрался со всеми сразу, отчаянно и безнадежно — как всегда. Они повалили Джона на землю. Эфраим крепко держал его за руки, а Тобит натянул ему на голову мешок.

— Новое испытание для тебя, — объявил Эфраим.

— Скорее, старое! — выкрикнул Тобит.

Они дружно загоготали. В мешке было жарко и душно, лицо зудело от колючей дерюги.

— Давай, — велел Эфраим. — Угости его ведьминым лакомством.

Джон почувствовал, как завязки мешка у него на горле распускают и в мешок что-то запихивают. В нос шибануло смрадом гнилого мяса, в рот полезли жесткие перья. Дохлый грач с пугала, понял мальчик. Давясь рвотными позывами, он попытался вырваться, но они держали крепко.

— Знатный, жирный грач! — крикнул Сет; чья-то рука прижала птичий трупик плотнее к лицу.

— От ведьмина лакомства всегда лихорадит, — сообщил Эфраим. — У тебя уже поднялся жар, Джонни?

Джон извивался всем телом и брыкался, но все тщетно.

— Потом тебя начинает рвать, — продолжал безжалостный мучитель. — И ты блюешь, пока не выблевываешь душу.

— Кажись, нашему Джонни не нравится, — заметил Сет.

— Просто ему запить нечем, — откликнулся Тобит.

— Мед и гроздья винограда! — пропел Эфраим. — Вот оно, ведьмин сынок, мое особое пряное вино…

— Только целься получше, — предупредил Тобит.

Секунду спустя в Джона с плеском ударила тугая горячая струя.

Он забился, задергался с новой силой, но Тобит лишь крепче затянул мешочные завязки у него на шее. Неожиданно Джону удалось высвободить руку, и он вслепую нанес удар. Кулак пришелся во что-то твердое, и хватка Тобита ослабла. Джон сорвал с головы мешок.