Пингвины над Ямайкой - Страница 88

– Ты считаешь, что милитаризм прогрессивен? – спросила Стэли.

– При оффи-режиме, да, – подтвердила Флер, – только технократический милитаризм двигает прогресс. Ключевое слово – технократический. Потому, что бывает другой, консервативный милитаризм. Это когда ничего не развивают, а кричат про великую нацию и до бесконечности воюют с таким же консервативным соседним говном. А технократический милитаризм склонен к блицкригу и реальным завоеваниям.      

– Как Гитлер? – спросил Эсао.

– Нет, – Флер покачала головой, – Гитлер пытался обмануть природу: быть сразу и технократом, и традиционалистом. Пять лет войны, и природа его прихлопнула.

Оскэ повертел в пальцах сигарету, которую успел закурить за время ее монолога.

– Холодная война по этой теории не годится, – заметил он, – блицкрига нет.

– Это я, конечно, упростила, – согласилась Флер, – На самом деле, есть целая куча тонкостей. Например, почему блицкриг в штабных играх Первой Холодной Войны адекватно заменял настоящую войну в качестве двигателя прогресса.

– И почему же? – спросил Оскэ.

– Ну, я не помню всех этих тонкостей, но суть в том, что стороны все время были в движении. Они выбирали момент для первого атомного удара. По тогдашней схеме, задача была в том, чтобы исключить «возмездие мертвой руки». Так врезать, чтобы противник не смог, умирая, раздолбать твои города остатками своих атомных ракет. Система работала, пока не выродилась в голый ритуал. А когда она выродилась, то началось мирное сосуществование. Из всех дыр поползли консервативные оффи с общечеловеческими ценностями. Моралисты и церковные ортодоксы. Борцы против новых технологий за биоэтику и против атомной энергии за исламскую нефть. 

– По-твоему, война лучше, чем мир? – уточнила Стэли.

Флер опять покачала головой.

– Война лучше, чем мир любой ценой. Мир любой ценой, это война, в которой твой противник вооружен, а ты безоружен. И тебя имеет любой, у кого хватит наглости.

– Верно, – поддержал ее Эсао, – сначала надо построить коммунизм на всей планете.

– Зачем обязательно коммунизм? – спросил Алибаба, – Просто общество без оффи. И почему обязательно на всей? Достаточно сделать это в своей стране.

– Ага,  достаточно, – фыркнула Юкон, – Щас тебе.

– Эсао правильно говорит, – припечатал Дв, – Надо помочь соседям. Вот, канаки нам помогли, и всем стало лучше. Так?   

– Вы такие же канаки, только западные, – заметила Юкон.

– А мы? – спросила Стэли.

– Ну… – Юкон задумалась, – …Наверное, вы тоже канаки. Австронезийцы.

– А трансэквваториальные африканцы? – продолжала спрашивать тиморка.

Юкон сосредоточенно почесала свое колено.

– Ну… Они просто хорошие ребята.

– А ты знаешь страну, где плохие ребята? – поинтересовался Оскэ.

– Знаю, – ответила она, – Это те страны, где исламская, христианская, или еще какая-нибудь моральная ортодоксия. Там люди порченые. Не все конечно, но почти все.

– Таких стран не больше трети на Земле, – заметила Флер, – И что получается?

– Фигня получается, – вмешался Гаучо, – Вы сейчас придете к доктрине Хопкинса.

– Нет, не придем, – возразила Флер, – потому что ключевое слово: «помощь». Вот, к примеру, Австралия. Или Аотеароа. Они хорошо живут, хотя у них рулят оффи.  Я не знаю, как это там получается, и это не мое дело, верно? Люди устроились так, что им комфортно, и они не создают проблем соседям. И пусть никто ни к кому не лезет. 

Эсао удивленно выпучил глаза.

– Ты что, Флер? Ведь Австралия – страна северо-атлантического альянса. А Новая Зеландия, тоже, считай, что в этом альянсе. И они всегда лезли. И во Вьетнам, и в Афганистан, и куда угодно. Если в Вашингтоне решат…

– …То в Канберре и в Веллингтоне не услышат, – перебил Омлет, – Прикинь: они не самоубийцы, чтобы попадать под нашу Atomic Autodefenca. Поэтому, мир, дружба и взаимопонимание, без вариантов. Да и американцам нет смысла воевать с нами…

Тиморец сделал паузу, что-то припоминая, и ответил.

– Дружба и взаимопонимание, которые держатся на ваших термоядерных ракетах и принципе «Autodefenca te foa»? Немедленное и неограниченное применения самых разрушительных видов оружия по ключевым социально-экономическим объектам на территории противника, угрожающего Конфедерации и ее гражданам? Кажется так?

– Мало похоже на дружбу, – добавила Стэли.

– Может, и не похоже, – проворчала Юкон,  – …но двадцать лет отлично работает.

– Я знаете, что скажу, – не очень уверенно начал Эсао… – только без обид, ладно?

– Какие могут быть обиды? – удивился Алибаба, – мы же, типа, дискутируем.

– Хорошо… – продолжил тиморец, – Вот Франция. Я специально читал, потому что я поеду туда на католический фестиваль. На очень странный фестиваль… 

Он замолчал, и Юкон поощрительно похлопала его по плечу.

– Продолжай, парень. Мне тоже жутко интересно, что это за фестиваль. Он, и правда, какой-то странный. Если ты что-то знаешь – поделись с товарищами, ага?

– Вот, делюсь. 12 лет назад Меганезия воевала с Францией за атолл Клиппертон…

– Это не новость, – заметил Алибаба, – правда, война была так, чисто для понта. Они покатались на своем флоте, мы взорвали водородную L-бомбу. Никто не пострадал.

-  …Да, – согласился Эсао, – Никто не пострадал. Но Меганезия забрала у Франции сначала все ее бывшие колонии в Тихом океане, а теперь… Теперь мы едем в Париж, будто бы, на фестиваль, а на самом деле… Я не знаю, как это правильно назвать.

Флер вытащила у Оскэ из кармана сигарету, и сообщила:

– Правильно это называется: гражданское прикрытие агентурной инфильтрации. Это обычное дело, и не думай, что это подготовка к завоеванию Франции. А то вижу, эта версия у тебя на лбу написана, вот такими буквами…

Меганезийка расставила пальцы на три дюйма, показав размер воображаемых букв.

– А для чего тогда? – спросил он.

– Просто, это обычная практика взаимного шпионажа и информационного влияния, которая всегда есть между двумя открытыми системами, – пояснила она, – Франция и Меганезия – открытые страны, следовательно…

– …Незачет, – сказал Оскэ, поднося ей зажигалку.

– Это почему незачет?

– Потому, крошка Ру, что во-первых, Эсао получил свое задание не от INDEMI, а от разведслужбы Соц-Тимора. Что-нибудь типа поиска контактов с представителями прогрессивных рабочих движений. По глазам товарища Эсао вижу, что не ошибся. 

– Это детали, – возразила Флер, – Ясно, что их разведка решает параллельные задачи.

– …А, во-вторых, – продолжал Оскэ, – где это видано, чтобы правительство какой-то страны само приглашало к себе шпионскую сеть потенциального противника?

– Эх, Ежик, – весело ответила она, и выпустила изо рта колечко дыма, – ты не жил семнадцать лет с моей мамой.

Компания под навесом отреагировала жизнерадостным ржанием.

– …Так вот, – продолжала Флер, – мы тут говорили про конкуренцию оффи-кланов. Существует такой прием: использование сети иностранных агентов виляния против внутренних политических конкурентов. Против другого клана оффи. Обычное дело. Сейчас французские оффи-прогрессисты хотят спихнуть оффи-консерваторов. Они устраивают фестиваль, и тащат во Францию наших агентов влияния, чтобы ослабить конкурентов. Это ослабление всех оффи, но оффи-консерваторам достанется гораздо больше неприятностей, чем оффи-прогрессистам. 

– Странно, – сказал Гаучо, – Допустим, оффи-прогрессисты таким способом сожрали консерваторов. А что дальше? Агентура влияния, это как дрожжи. Если бросил их в бродильню, то обратно хрен вытащишь.

– Дальше есть два варианта, – ответила Флер, – первый называется «после нас – хоть потоп». В смысле, пускай у следующего поколения оффи об этом болит голова. Есть второй вариант: вскипятить бродильню. Сдохнут и дрожжи, и вообще все живое. В практике римской церкви так уже делалось раза три. Как бы, стандартный метод.   

– Как вскипятить? – переспросила Упу

Флер отправила в полет очередное дымовое колечко..